Стихотворение настроения

Афанасий Фет
На стоге сена ночью южной

На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.

Земля, как смутный сон немая,
Безвестно уносилась прочь,
И я, как первый житель рая,
Один в лицо увидел ночь.

Я ль несся к бездне полуночной,
Иль сонмы звезд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.

И с замираньем и смятеньем
Я взором мерил глубину,
В которой с каждым я мгновеньем
Все невозвратнее тону.

Ключ

У меня была комната с отдельным ходом.
Я был холост и жил один.
Всякий раз, как была охота,
в эту комнату знакомых водил.
Мои товарищи жили с тещами
И с женами, похожими на этих тещ, —
То слишком толстыми,
То слишком тощими,
Серыми и однообразными,
как дождь.
С каждым годом старея на год,
Рожая то сыновей им, то дочерей,
Жены становились символами тягот,
Статуями нехваток и очередей.
Мои товарищи любили жен.
Они вопрошали все чаще и чаще:
— Чего ты не женишься? Эх ты, пижон!
Что ты понимаешь в семейном счастье?
Мои товарищи не любили жен.
Им нравились девушки с молодыми руками,
С глазами,
в которые,
погружен,
Падаешь,
падаешь,
словно камень.
А я был брезглив (вы, конечно, помните),
Но глупых вопросов не задавал.
Я просто давал им ключ от комнаты.
Они просили, а я — давал.

Борис Слуцкий

Сколько раз пытался я ускорить

Сколько раз пытался я ускорить
Время, что несло меня вперед,
Подхлестнуть, вспугнуть его, пришпорить,
Чтобы слышать, как оно идет.

А теперь неторопливо еду,
Но зато я слышу каждый шаг,
Слышу, как дубы ведут беседу,
Как лесной ручей бежит в овраг.

Жизнь идет не медленней, но тише,
Потому что лес вечерний тих,
И прощальный шум ветвей я слышу
Без тебя — один за нас двоих.

Поэт: Самуил Маршак

Я как-то по Курфюрстендамм
Слонялся праздно и под вечер
Увидел праздную мадам,
Она слонилась мне навстречу.
Я увидал ее и вот
Стою, забыв все мира виды…
Какая грудь! Какой живот!
А зад, что сад Семирамиды.
Она была лицом бела,
Щеками розова и в целом
Столь соблазнительна была,
Что мое тело захотело
С ее соединиться телом.
Просил я страстно у мадам,
Нажав на все души педали…
Она сказала: вам я дам,
Но ведь не на Курфюрстендамм,
Давайте отойдем подале.
Мы отошли, и не угара
Я жар изведал, а безумья,
Я низвергался Ниагарой
И извергался, как Везувий.
В один клубок, в тугой комок
Мы с ней себя соединили
И были словно осьминог
И щупальцами шевелили.
Лодчонкой утлой в океан
Я, оторвавшись от причала,
Был унесен, меня качало,
В моих глазах стоял туман,
И музыка в ушах звучала.
Скрипела скрипка и кларнет
С трубой выпиливали вальсы,
И хлюпал внутренний секрет,
Когда наружу выливался.
Тек пот, кипела крови плазма,
И мы навроде рыб ли, жаб ли,
Дышали и в момент оргазма
Взмывали ввысь, как дирижабли.
Так продолжалось много дней,
Ночей, рассветов и закатов,
Но вот пришла печали дата,
Пришла пора проститься с ней.
Проститься, как с небес спуститься.
Я после этого не жил,
А как подстреленная птица
На месте без толку кружил.
Страдал от жара и озноба,
Слоняясь по Курфюрстендамм,
В надежде снова встретить там
Свою неверную зазнобу,
Свою прекрасную мадам…
Я жил как бомж и как бездельник,
Хмельной, несчастный и без денег,
Печаль свою сквозь годы нес.
И вдруг в минувший понедельник
Мы с ней, столкнувшись к носу нос,
В оцепенении застыли
И, потрясенья не тая,
Я закричал ей: это ты ли?
Она сказала: это я.
Она! Не мешкая нисколько,
Свою добычу я схватил
И утащил домой и в койку,
И сразу к делу приступил.
Забыв задернуть занавески
И запереть забывши дверь,
Я рвал на ней одежды зверски
И сам при том рычал как зверь.
Любя ее и ненавидя,
Я до конца ее раздел.
Но, Боже, что же я увидел,
Когда добычу разглядел!
Заныло сердце, сбились мысли,
Произошел в душе обвал.
Где то, на что я уповал?
Живот обмяк и зад увял,
Лицо морщины бороздили,
И сиськи жалкие обвисли,
Как вымпелы при полном штиле.
К тому ж была она хромой,
Кривой, на ухо туговатой,
Трясла в припадке головой
И затыкала туго ватой
Первичный признак половой.
Надежды юношей питают,
Пытают хвори стариков…
Меня в Берлине всякий знает,
Я был из первых ходоков.
Теперь же на Курфюрстендамм
Сижу немыт, не брит, нечесан.
На проходящих мимо дам
Гляжу с единственным вопросом…
Нет, не дадут иль не дадут,
А подадут ли.
Осень близко,
Течет за ворот дождик склизкий,
И дамы, наклоняясь низко,
Мне в шляпу пфенниги кладут.

Владимир Войнович (1999)

Тропа нацелена в звезду

Тропа вдоль просеки лесной
Бывает так отрадна взгляду,
В часы, когда неистов зной,
Она уводит нас в прохладу.
А есть тропинка через рожь,
По ней и час, и два идешь,
Вдыхая тонкую пыльцу.
А есть к заветному крыльцу
Совсем особая тропинка.
Мне эти тропы не вновинку.

Но помню дикий склон холма,
Парной весенней ночи тьма.
Вокруг не видно ни черта,
Лишь наверху земли черта
Перечертила Млечный Путь,
В дорогу палку не забудь!
Не поскользнись на черном льду,
Тропа нацелена в звезду!
Всю жизнь по той тропе иди,
Всю жизнь на ту звезду гляди!
Поэт: Владимир Солоухин

Смело верь тому, что вечно…

Смело верь тому, что вечно,
Безначально, бесконечно
Что прошло и что настанет,
Обмануло иль обманет.

Если сердце молодое
Встретит пылкое другое,
При разлуке, при свиданье
Закажи ему молчанье.

Всё на свете редко стало —
Есть надежды — счастья мало;
Не забвение разлука:
То — блаженство, это — мука.

Если счастьем дорожил ты,
То зачем его делил ты?
Для чего не жил в пустыне?
Иль об этом вспомнил ныне?

Поэт: Михаил Лермонтов

Отец мой пил, скрывая это.
Верней — пытаясь это скрыть.
Придя домой, он брал газету,
Спешил сейчас же закурить.

Он трезвым выглядеть старался
И притворялся, сколько мог.
Он не ругался и не дрался
И лишь дышал немного вбок.

Но по глазам его туманным,
По выражению лица
Я знал, когда бывал он пьяным,
Едва лишь гляну на отца.

И материнские упреки —
Я знал — посыплются сейчас.
А мне еще учить уроки,
Их много задали как раз.

Был воздух в доме, словно порох.
Но не отца в тот миг, а мать
Я в начинающихся ссорах
Готов был сердцем упрекать.

Урок уроком, школа школой,
Но было так и потому,
Что знал я нрав отца веселый
И как-то ближе был к нему.

И я, откладывая книжки,
Уже предчувствовал скандал
И с убежденностью мальчишки
Решал — прощал и осуждал…

…Какие пройдены дороги!
Но словно все это вчера —
Я вижу, как учу уроки
И как печальны вечера.

Отца все нет. Тоскливо. Осень.
И мать, забившись в уголок,
Сидит и вдруг, бывало, спросит:
— А ты не будешь пить, сынок?

И до сих пор с тревожной думкой
Следит обычно мать моя
За той наполненною рюмкой,
Что поднимаю в праздник я…

Константин Ваншенкин

Домой как-то после получки
Я брел в состоянье хмельном.
Коровы, мечтая о случке,
Вздыхали во мраке ночном.
А если в дороге случались
Собаки, и я различал:
Они меж собою случались, —
Я палкою их разлучал.
На крышах рыдали коты,
И птахи на ветках свистели,
И парень деваху в кусты
Затаскивал с низменной целью.
Был вечер на звезды нанизан,
Я шел в состоянии пьяном,
За чьим-то окном телевизор
Вещал о свершении планов.
О жатве, о нефтедобыче,
О шелесте славных знамен…
Такими вестями обычно
Бываю и я вдохновлен.
Но тут, героической теме
Решив изменить по пути,
Я думал: кого бы на время
Для низменной цели найти?
С надеждой такой неуместной,
С бескрылой такою мечтой
Шагал я по местности местной,
Подвыпивший и молодой.
*
Владимир Войнович, «Элегия» (1964)

Федор Тютчев
Осенний вечер
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть:
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землею,
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.

Николай Карамзин
Осень
Веют осенние ветры
В мрачной дубраве;
С шумом на землю валятся
Желтые листья.

Поле и сад опустели;
Сетуют холмы;
Пение в рощах умолкло —
Скрылися птички.

Поздние гуси станицей
К югу стремятся,
Плавным полетом несяся
В горних пределах.

Вьются седые туманы
В тихой долине;
С дымом в деревне мешаясь,
К небу восходят.

Странник, стоящий на холме,
Взором унылым
Смотрит на бледную осень,
Томно вздыхая.

Странник печальный, утешься!
Вянет природа
Только на малое время;
Все оживится,

Все обновится весною;
С гордой улыбкой
Снова природа восстанет
В брачной одежде.

Смертный, ах! вянет навеки!
Старец весною
Чувствует хладную зиму
Ветхия жизни.

Меня Господь благословил идти,
Брести велел, не думая о цели.
Он петь меня благословил в пути,
Чтоб спутники мои повеселели.
Иду, бреду, но не гляжу вокруг,
Чтоб не нарушить божье повеленье,
Чтоб не завыть по-волчьи вместо пенья,
Чтоб сердца стук не замер в страхе вдруг.
Я человек. А даже соловей,
Зажмурившись, поёт в глуши своей.

Евгений Шварц

Листья золотые, падают, летят,
Листья золотые устилают сад.
Много на дорожках листьев золотых,
Мы букет хороший сделаем из них,
Мы букет поставим посреди стола,
Осень золотая в гости к нам пришла.

Осень – время мечтать и смотреть разноцветные сны,
Запивать холода самым лучшим жасминовым чаем,
Не испытывать сплин или ложное чувство вины
От того, что дожди ну нисколечко не огорчают!

Осень – время зонтов, что давно застоялись в углу.
Время новых плащей, сапогов в разноцветную клетку —
Чтобы лично узнать глубину и количество луж,
А не грустно вздыхать и скучать по ушедшему лету.

Осень – время стихов с неизбежным наличием фраз
Об унылой поре, листопаде, капризах погоды…
Осень – повод подумать, почувствовать «здесь» и «сейчас»,
И, конечно, любить вопреки всем законам природы!

Вечерний бар

В глуши бутылочного рая,
Где пальмы высохли давно,
Под электричеством играя,
В бокале плавало окно.
Оно, как золото, блестело,
Потом садилось, тяжелело,
Над ним пивной дымок вился…
Но это рассказать нельзя.
Звеня серебряной цепочкой,
Спадает с лестницы народ,
Трещит картонною сорочкой,
С бутылкой водит хоровод.
Сирена бледная за стойкой
Гостей попотчует настойкой,
Скосит глаза, уйдет, придет,
Потом с гитарой на отлет
Она поет, поет о милом,
Как милого она любила,
Как, ласков к телу и жесток,
Впивался шелковый шнурок,
Как по стаканам висла виски,
Как, из разбитого виска
Измученную грудь обрызгав,
Он вдруг упал. Была тоска,
И все, о чем она ни пела,
Легло в бокал белее мела.
Мужчины тоже всё кричали,
Они качались по столам,
По потолкам они качали
Бедлам с цветами пополам.
Один рыдает, толстопузик,
Другой кричит: «Я — Иисусик,
Молитесь мне, я на кресте,
В ладонях гвозди и везде!»
К нему сирена подходила,
И вот, тарелки оседлав,
Бокалов бешеный конклав
Зажегся, как паникадило.
Глаза упали, точно гири,
Бокал разбили, вышла ночь,
И жирные автомобили,
Схватив под мышки Пикадилли,
Легко откатывали прочь.
А за окном в глуши времен
Блистал на мачте лампион.
Там Невский в блеске и тоске,
В ночи переменивший краски,
От сказки был на волоске,
Ветрами вея без опаски.
И как бы яростью объятый,
Через туман, тоску, бензин,
Над башней рвался шар крылатый
И имя «Зингер» возносил.

Николай Заболоцкий (1926)

Когда деревья обнажил

Когда деревья обнажил
Своим дыханьем север,
Осенним вечером бродил
Я над рекою Эйр.
Мне где-то встретился старик,
В пути он изнемог
И головой седой поник
Под бременем тревог.

Меня спросил он: — Пешеход,
Куда ты держишь путь?
Богатства власть тебя ведет
Иль страсть волнует грудь?
А может, ты узнать успел
Невзгоды бытия
И горько на людской удел
Ты сетуешь, как я?

Под солнцем, где простерлась гладь
Лугов, степей, болот,
Везде на чопорную знать
Работает народ.
Светил мне дважды сорок лет
Усталый луч зимы,
Пока я понял, что на свет
Для мук родились мы.

Покамест молод человек,
Он не щадит часов,
За мигом миг короткий век
Растратить он готов.
Безумью предается он.
Страстям преграды нет,
Пока поймет он, что рожден
Для горестей на свет.

Умчится молодость, как дым,
И те года пройдут,
Когда полезен ты другим
И веришь сам в свой труд.
Нужда и старость — хуже нет
На всей земле четы.
Тогда увидишь, что на свет
Для мук родился ты.

Поэт: Роберт Бернс

С каждым днём я всё больше люблю тишину...

С каждым днём я всё больше люблю тишину,
Беспредельную ширь небосвода,
Озорной солнца луч на щеке поутру,
Перламутровость красок восхода...

Тихий шёпот листвы за открытым окном,
Голоса пробудившихся пташек...
А я нежусь, мечтая о том и о сём,
Наблюдая, как лучики пляшут

На зелёных ладошках прохладной листвы,
На оконном стекле и на стенах,
Когда мир ещё смотрит последние сны...
Они словно привет от вселенной.

В этот миг тишина так хрустально чиста,
Так спокойна и так невесома,
Будто первых лучей золотая струна -
Только тронь - и растает в ладонях...

Я не трогаю... а наблюдая, молчу...
Восхищаясь чудесным восходом...
С каждым днём я всё больше люблю тишину
И безбрежную ширь небосвода...
Ирена Буланова

Не крутите пальцем у виска,
Встретив одинокую старушку,
Что несёт замёрзшего щенка
В бедную хрущёвскую однушку.
Да, там теснота и нищета,…
Вечерами рано гаснет свет...
И сидят на кухне три кота,
Ожидая скромный свой обед.
Сморщенная жёлтая рука
Всех погладит, почесав за ушком.
"Что, ребятки, поживём пока?"-
Улыбнётся странная старушка.
"Завтра радость - пенсия у нас,
Купим курицу, немножечко колбаски."
И мурчат коты, не щуря глаз:
"Завтра праздник! Завтра день, как в сказке!"
Рад щенок - сегодня он в тепле,
Не убит, не получил пинка!
И грызёт со старой чёрствый хлеб...
Не крутите пальцем у виска...

Ольга Пинчуковская

Не пробуй этот мед: в нем ложка дегтя.
Чего не заработал - не проси.
Не плюй в колодец. Не кичись. До локтя
всего вершок - попробуй укуси.

Час утренний - делам, любви - вечерний,
раздумьям - осень, бодрости - зима...
Весь мир устроен из ограничений,
чтобы от счастья не сойти с ума.

Булат Окуджава

Роман Гейзер
Любите женщину, когда ей 50!
Дарите ей цветы, тепло, вниманье.
Любите так, как много лет назад,
И так же назначайте ей свиданья.

Она еще красИвей, чем была,
Осеннею своею красотою,
А летнюю - не Вам ли отдала?
И потому любви она достойна.

Любите женщину, когда ей 50!
Слова ей нежные почаще говорите.
Прощайте ей усталость, грустный взгляд,
И десять раз на дню
ей просто так звоните!

Поторопитесь женщину любить.
Проходит осень, скоро снегопад...
Она еще желанной хочет быть,
Та женщина, которой 50!