Сказка, рассказанная ночью

БИБЛИОТЕКА СКАЗОК<клик>
(самые сатирические сказки)

....................................Сестра Риммовна

«Бледная Гордячка»

В тех горах, что любили обдать камнепадом,
У двух, долго дышавших на ладан, старух,
Ты купил мрачный замок с темницей и садом,
Чей покой нарушал мой мятущийся дух…

Я, при жизни своей, исключительно скромной,
Незлобивой, застенчивой девой была,
Но, как дух, оказалась весьма неуёмной
До различных проказ с элементами зла…

Что сказать о тебе? Ты на вид не был робок,
Даже больше скажу – опасенья внушал!
Только въехал – везде накидал винных пробок,
Ананасы и рябчиков жирных вкушал

Благодушен и до безобразия весел…
Я сей факт, безусловно, стерпеть не могла!
Я решила маленечко покуролесить
Безобидно (но, всё ж, с элементами зла…)

В общем, стала являться к тебе в лучшем виде,
Про такой говорят – полный Хеллоуин!
Бледнолица, всклокочена, в драной хламиде
Возникала бесшумно из складок гардин…

Раз от раза рекорд по подскоку на месте
Улучшал ты, бокалы роняя из рук…
Децибел сто, примерно, а может и двести
Издавал восхитительный ужаса звук…

Я мечтала спросить – «Чем внушаю тревогу?»
Только не успевала…
Вопя во всю мочь,
Поминая родню и зовя на подмогу,
В вихре тапок ты мчался стремительно прочь…

Ты меня окрестил своей белой горячкой
(Я, и вправду, была невозможно бледна)
Объявил пьянству бой и спиртные заначки
Все, как есть до одной, побросал из окна…

Стал ты хмур, на малейший пустяк раздражался…
А когда я устроила новый сюрприз,
Ты по лестнице шёл, ни за что не держался
И, конечно же, кубарем ринулся вниз…

Как ты славно летел! Лишь тормашки мелькали,
Да без пауз отборнейший сыпался мат…
Мы бы долго друг друга ещё развлекали -
В нашем замке хватало углов для засад,

Но едва сняли гипс и ходить стало можно,
Ты сложил чемоданы в авто цвета «беж»,
Хладнокровно в костюм облачился дорожный
И надумал свалить от меня за рубеж!

Ты уехал! (О, как я была безутешна)
Не сказав мне – «Прощай!» Ах, какой ты был гад!
Но уже тем же вечером злым и кромешным
Ты вернулся – шоссе завалил камнепад!

Я простила тебя, не была я гордячкой,
Я явлюсь к тебе вновь – в жилах кровь застывай!
Если хочешь, зови меня белой горячкой,

Как угодно любимый меня называй!

..................................Сестра Риммовна

Под рассмешки озорницы балалайки,
В день базарный, на людях, не втихаря,
В колпаках дурацких скоморохи
Расбылинивают «Три Богатыря»…

«Криминальное Былино»

Ну вот вам, читатели,
Сказ мой недлинный –
Добрыня Никитич
Герой наш былинный,
Румяный, кудрявый,
Размерами с гору,
Любил мордобоем заканчивать ссору…

ВСТРЕЧА

Раз ехал Добрынюшка полюшком чистым …

После полудня того же дня

– «Эй-ех…Раззудись богатырско плечо!» –
Илья драчунов приложил горячо.
А после, надев набекрень свою шапку,
Дуная с Добрынюшкой сгрёб он в охапку.
– «А ну, добры молодцы, будя дурить.
Ща стану я вас меж собою мирить.
Но прежде, не супя расквашены рожи,
Пущай кажный мне суть проблемы изложит»
Дунай – «Ентот гад – вин чужих дегустатор»
Добрыня – «А ентот мужик – провокатор.
Таблички, подлец, сочиняет нахальны»
Илья – «К оппозиции будем лояльны!»
Дунай – «Он порвал уникальный шатёр!»
– «А на фиг его ты, балбес, распростёр
Ну, прямо-таки, посерёдке пути?!
Герою былинному не обойти» –
Добрыня геройски тут выпятил грудь.
– «Я знал, надо было тебя звездануть,
Пока ты вовсю задавал храпака.
На спящего не поднялася рука…»

Утро того же дня

Раз ехал Добрынюшка полюшком чистым
И вдруг посерёдке шатёр бархатистый …
Нахально сверкает богатой каймою,
Так нагло на солнце блестит бахромою.
В шатре притаился стол белодубовый,
Кровать с преогромной периной пуховой,
А главное – бочка вина зелена!
Добрыня ж был страшно охоч до вина!
И вот, подстрекаемый вредной привычкой,
За бочку он взялся, на бочке табличка –
«Тому, кто в шатёр мой без спросу войдёт,
Вина из бочонка мово изопьёт,
И дрыхнуть заляжет в мою же кровать,
Тому проходимцу живым не бывать!
Живым не бывать! Так, паршивец, и знай!»
И подпись – «Великий и страшный Дунай»
– «Ха! Мне ли бояться подобных угроз?!» –
Добрыня тряхнул русой шапкой волос
И выбив бочонку дубовое дно,
В нутро богатырское залил вино.
Вино, загуляв в богатырском нутру,
Огромный урон причинило шатру.
Добрыня нетрезвый обычно буянил…
Шатёр в пух и прах тут же он раздербанил
И на уцелевшую чудом кровать,
Довольный собою, залёг почивать…

Вертался Дунай. Где был лагерь – воронка.
Вкруг сплошь лоскуты, да ощепья бочонка,
А прям на «евонном Дунаевом ложе»,
Храпит богатырская пьяная рожа!!!

Тут ясность внесу я в сказ ентот недлинный –
Дунай был не хуже Добрыни – былинный.
К тому же был дюже силён он и молод.
Ручищами сцапав вандала за ворот,
Дунай гаркнул в ухо Добрынино – «Щас!
Набью я, вражина, тебе синий глаз!» –
– «Будить меня следоват нежно и тихо.
Иначе могёшь спровоцировать лихо!» –
Спросонья Добрыня провел инструктаж.
– «Ой-ой! Да на что ты годишься, алкаш!» –
– «Всё! Быть тебе, паря, с разбитой губой!» –
Добрыня уже предвкушал мордобой.

Сторонкой той Муромец ехал Илья.
И вдруг под Ильёй затряслася земля.
– «Ой, чую» – промолвил Илья – «Недалече
Поддатый Добрыня ковой-то увечит» –
Вздохнул тяжко Муромец – «Мать-перемать!
Опять мне в побоище лезть, разнимать.
А тут еще Князь, как назло, дал наряд.
(читает со вздохом) Три битвы подряд!
Пункт первый – Горынище Змей озорует,
Всё время племяшку князёву ворует.
Князь просит его заши…чё? Зашубить!
А-а-а…! Топливный бак из рогатки пробить.
Потом татарва – задолбала с полоном.
А Идолище спрыснуть одеколоном
(Поганое шибко де) и булаву
К нему приложив, разнести голову»

Меж тем от раздумий Ильи недалёко,
Фингалом синело Добрынино око.
Дунай шепелявил распухшей губой.
(Такие итоги имел мордобой)
– «Нашли, блин, друг друга! Ну, как их разнимешь?
Меж ними, где встрянешь, так там же и сгинешь» –
Нахмурясь, разглядывал схватку Илья.
– «Чего вы сцепилися, два бугая?» –
Окликнул дерущихся он зычным басом,
И сшиблен с коня был летящим матрасом.
Поднялся Илья, солнце спряталось в тень,
Рукой богатырской достал он кистень…

Опять после полудня

«Эх, добрый я…» – стал сокрушаться Дунай.
Илья – «Так-с, по новой-то не начинай.
Вы оба, ребятушки, злобны задиры.
Как бабы базарные, беситесь с жиру,
Реальных проблем за душой не имея.
Пошли б, зашубили Крылатого Змея.
Конём потоптали б чуток татарву.
К Поганому Идолищу булаву
Свою приложили б! (уж шибко погано!)
А вы за палатку тут бьётеся спьяну.
Ну, что вам на это сказать – Ай-яй-яй!» –
Насупились пуще с Добрыней Дунай,
Потом, пораскинув мыслёй, застыдились,
И, нехотя, промеж собой помирились.
Чтоб мир закрепить, вынул Муромец фляжку,
Колбаску, лучок, розлил в чарочки бражку…
(Попробуйте, богатырей урезоньте…)
– «А вот вам и Змей! » –
– «Где???» –
– «Вон, на горизонте…» –
Чрезмерно хвостат, реактивно летуч,
Горынище Змей пёр на них из-за туч…
Снижаясь, он место искал для посадки.
Булыжничек из богатырской рогатки
Вошёл аккурат прямо в топливный бак…
– «Вот так, всяк на Русь покусившийся враг,» –
Промолвил Илья, с ног разя перегаром,
– «Погибнет!
Ещё по одной, и…к! татарам!» –

Мораль –

«Змей, коль лёгок он на помине,
Вам запросто роль обеспечит в былине…»

...Сестра Риммовна

«Печка»
(деревенский триллер о любви)

«Печка, печка,
....съешь человечка!»
(старинная детская пужалка)

Помню, был совсем мальцом,
Дед приехал к нам с отцом.
Может то похмельный бред,
Но рассказывать стал дед,
Разомлевший на жаре -
При Горохе при Царе
(Иль позжей его маленько)
Мол, стояла деревенька,
И текла по ней река
Из, представьте, коньяка!
Каждый, кто был не дурак,
Из реки хлебал коньяк
Стаканами кажный день.
Из соседних деревень
Приезжал народ с канистрой,
Обмелела речка быстро…

Как речушка обмелела,
Сразу все взялись за дело:
Кто наличник на окошко
Мастерил, кто красил ложки,
Кто в лесу рубил дрова,
Стала жизнь скучна, трезва-а-а…
А ещё, лишившись речки,
Для сугреву стали печки
Ладить в избах мужики,
Чтоб сушить свои портки,
Лапти, с кружевом кафтаны,
Чтоб сверчки и тараканы
Жили за печной трубой,
Или домовой рябой…
Но не в этом сказки суть.
Печки были просто жуть,
Кубометры жрали дров,
Состоя сплошь из углов,
Драли весело и рьяно
Всё! Особенно кафтаны.

Вдруг из дальних деревень
(Вот ведь, было им не лень!)
Привезли в деревню эту,
Обменять чтоб на монету,
Чудо-юдо супер печь -
Чё не дашь, могла испечь.
Гладким боком не ржавела,
Не гудела, не пыхтела,
И в развёрсту жутку пасть
Не просила дров покласть.
Взял её мужик (для пробы)
Так она такие сдобы
Стала выпекать ему -
Прям пекарня на дому!

Долго б прослужила печка,
Каб не газова утечка…

Будьте бздительны и зорки,
Выключайте, блин, конфорки!
("Петербурггаз")
__________________________

Вскормлен, будто на убой,
Тот мужик, само собой,
Холил печь и баловал,
В авторозжиг целовал,
Драил нержавейку «Сифом»
(Жаль, что нету к «Сифу» рифм)
И на каждом на шагу
Куму, другу иль врагу,
Умному иль полудурку
Рекламировал печурку.
Полудурков большинство,
Как наслушалось его,
Баксы взяв (в районе ста),
Повалило в те места,
Чудо-Печь откуда родом.
Дальше странное с народом
Стало, прям таки, твориться -
Обзаведшись, торопиться
Каждый стал к своей печушке,
Словно к ласковой подружке.
Прижиматься... целовать...
Бабы стали ревновать,
Взяли в руки кирпичи
И... у каждой по печи
Приросло (мужей подарки!)
Обленились вмиг кухарки.
Дальше стали хныкать чада,
Супер-печь нам тоже надо,
Коли любишь, обеспечь
Нам, родитель, в детской печь.
Печи шли за возом воз,
Просто массовый психоз!
Тут случился криминал -
Первый то мужик пропал!
Тот, кто ввёл печну заразу...
Да хватилися не сразу,
Некому скучать по ём,
Жил и сгинул бобылём…

Это присказка была,
Вот такие вот дела…

Всё! Теперь сказ основной:
Жил печник Степан с женой
В той деревне ненормальной.
Пострадал он материально,
Вмиг оставшись не у дел,
Дома грустный он сидел
И доход не приносил,
Чем жену свою бесил.
Как то раз жена Устина,
Взявши в руку хворостину
(мол, попробуй поперечь),
Заявила - хочет печь.
А когда: «Где деньги, Устя ?» -
Стёпушка промямлил с грустью,
Объяснила быстро где -
В… (цензура тут везде)
«Будь, что будет впереди!»
В общем, взял Степан в кредит
Супер-печки сразу две,
План имея в голове.
Вот к чему сводился план:
Разобрать решил Степан
Чудо-юдо супер печь,
Внутренность у ней извлечь
И поняв, что там к чему,
Делать печи самому…

Выдала б секрет свой печка,
Каб не газова утечка…

Будьте бздительны и зорки,
Выключайте, блин, конфорки!
("Петербурггаз")
__________________________

Снова криминальны строчки -
Стал народ поодиночке
Пропадать, кому не лень,
Прямо кажный божий день.
Всё это, конечно, странно
Показалося Степану.
Проведя ряд наблюдений,
Ряд подметив совпадений,
Понял он, виной всему
Печи, что у всех в дому.
Опосля своей догадки,
В нервенном зайдясь припадке,
Загрустил Степан вдвойне,
Приглядевшися к жене…
Устя с кошкою на пару
Ластилась к печному жару,
Обе бледные, как смерть,
И худые, словно жердь...
Будто жизнь всосала печь.
А попробуй их отвлечь,
Мат один сплошной в ответ,
«Шёл бы ты...» - даёт совет
Устя. Что до кошки, кошка -
(Дыбом шерсть, глаза, как плошки)
Завывает и шипит -
Возмущением кипит.

Вот что вытворяла печка,
Не иначе в ней утечка…

Будьте бздительны и зорки,
Выключайте, блин, конфорки!
("Петербурггаз")
__________________________

Времени прошло немножко,
Первою пропала кошка...
Неминучую беду
Чуя, вечером в саду
Пару раз кувалдой оп-па,
«Разобрал» устройство Стёпа -
Всмятку трубки и штырьки.
А когда обе руки
Протянул к печной утробе,
То забился весь в ознобе,
Стало ничего не любо.
Тут Степан про Воролюба
Вспомнил, злобного царя.
Тот, меж нами говоря,
Пакостил напропалую,
Всюду крал любовь людскую.
Вспомнив тут Устинин мат (!),
Хворостину (!) и ухват (!),
(Не был Стёпа виноватым,
А она его ухватом…)
Чтобы жить в любви без драк,
Чтоб спасти законный брак,
Злобой внутренней горя,
Порешил Степан - царя
Отыскать и вдарить в глаз
И по почкам пару раз.
Выдав матерную речь,
Влез Степан в другую печь,
Там за что-то потянул,
Грозно молнией сверкнул,
Кепку на глаза надвинул,
Дыма напустил и сгинул…

Газом чуть чихнула печка,
Всё же в ней была утечка…

Будьте бздительны и зорки,
Выключайте, блин, конфорки!
("Петербурггаз")
__________________________

Очутился Стёпа вроде
На большом печном заводе.
Трубами пыхтел завод,
А из заводских ворот
По настилу на крылечко
Дружненько катились печки.
Хоть попал Степан туда,
Только тут опять беда -
Закоптилась Стёпы рожа
И сгорела вся одёжа
Вследствие перемещенья.
Весь зардевшись от смущенья,
По колючим по кустам
Поискавши тут и там,
Фартук отыскал наш Стёпа
И, отсверкивая попой,
В запримеченный дворец
Потрусил наш молодец.

Воролюб гостей не ждал,
А как Стёпу увидал,
Так его едва кондратий
Не хватил (что было б кстати) -
Чёрен закопчённой рожей,
Фартучной обтянут кожей,
С молотом наперевес,
Был Степан, ну чистый бес.
Пару в высоту прыжков
Совершив, - «Ты кто таков?» -
Воролюб разволновался.
К Воролюбу не совался
Нагло так ещё никто…
«Конь, как видишь, без пальто!»
Отвечал ему Степан,
Страшной злобой обуян.
«Я пришел тебе, злой тать,
Кости все пересчитать!»
Взялся наш Степан за молот -
БА-АХ! - И царский трон расколот…
БА-АХ! - И вдребезги буфет…
БАХ-БАБАХ! - весь кабинет,
Лишь один стеклянный шар
Стёпин выдержал удар.
Чуя с шаром не лады,
«Эй, а ну-ка подь сюды!» -
Поманил Степан царя,
«Не тряси коленкой зря!
Что за шар?»
«Ты, паря, груб…» -
Ухмыльнулся Воролюб,
К шару приложил ладонь.
Будто бы живой огонь
В шаре залетал по кругу,
Полегчало Воролюбу.
Белый до того, как мел,
Воролюб порозовел,
Заулыбился, скотина.
В шаре том была Устины
К Стёпе прежняя любовь,
Вот она и грела кровь.

Ведь любовь теплей, чем печка,
Даже если в ней утечка…

Будьте бздительны и зорки,
Выключайте, блин, конфорки!
("Петербурггаз")
__________________________

«Как, всё ясно! Быстро, гад,
Возвращай любовь назад!
А не то башку твою
Вмиг кувалдой раскрою!» -
Стёпа басом прогремел.
Белым став опять, как мел,
Передёрнувшись три раза,
Подморгнув Степану глазом,
Руки царь прижал в груди
И взмолился - «Пощади!»
«Мне на жалость бить не надо,
Не видать тебе пощады!
Говори, каким макаром
Поступить должон я с шаром?» -
На своём стоял Степан,
Клокоча, аки вулкан.
Передёрнувшись по новой,
Став из белого лиловым
Головой побившись в стенку,
Покусав себе коленку,
Видя, смысла нет скрывать
«Надо шар поцеловать!» -
Выдал тайну Воролюб.
Сам Степан, хоть не был туп,
(как он сам потом признался)
В жизни бы не догадался…

Дальше сказочный финал!
Шар Степан поцеловал…
Стёпе это вышло боком,
Шибануло Стёпу током,
Так его закоротило,
Завертело, закрутило,
Что лишился он одёжи,
То есть, фартука из кожи
И уж, что не мудрено,
И сознанья заодно...

«Стёпа, Стёпушка, Степашка,
Что ты мечешься, бедняжка?
Что ты стонешь, дурачок?
Повернись-ка на бочок...
Сон кошмарный? Погоди,
Приложу тебя к груди…
Так уютно? Баю-бай,
Спи, Степашка, засыпай...» -
Устя мужа обняла,
Пальцы в волосы вплела,
Губками ко лбу прильнула,
Повздыхала и уснула…

Стёпе снова снилась печка,
В печке - газова утечка...

Будьте бздительны и зорки,
Выключайте, блин, конфорки!
("Петербурггаз")

.................Сестра Риммовна

«Мурка»

Жил старик со своею старухой
В аварийном жилище у моря.
Дед рыбачил (всё время под мухой),
Бабка тоже пила крепко с горя.
А ещё, удручённая бытом,
Крепко выпимши, бабка любила
Деда бить! Особливо корытом.
Всё корыто об деда разбила.
Дед, как подрассосутся ушибы
И фингал пожелтеет на глазе,
Отправлялся ловить злую рыбу.
Чтобы сухо ей было – заразе!
Как могла издевалась (скотина!)
Абсолютно ничем не рискуя,
В невод деду то склизкую тину,
То траву напихает морскую.
Бедный дед матерился, плевался,
И в сердцах на груди рвал тельняшку,
Но в борьбе с рыбой злой не сдавался.
Чтоб ей в хвост динамитную шашку!
Шашка, кстати, отличное средство
Учинять над селёдками зверство.
Если б не РыбНадзор по соседству,
Если бы… не статья – Браконьерство…
Отгоняя, с тоской, мысли эти,
Бессердечным селёдкам назло,
Дед по новой закидывал сети
И однажды ему повезло!
Лик Дедули скривила улыбка –
«Кто там бьётся, ртом воздух хватая?
Неужели! Не может быть! РЫБКА!
Не простая притом – «золотая!»
Только рыбка с печалью во взоре,
С золотой чешуей на боку,
– «Отпусти ты меня, Старче, в море!»–
Нежно молвила вдруг старику.
– «Тридцать лет, как я в море рыбачу»–
Испугался старик, удивился –
«А вот рыб говорящих не бачил.
Неужель, до горячки допился?»
– «Не кидай ты меня лютой кошке
(Кошка с дедом рыбачила в лодке)
Отпусти-и-и…» – умоляла рыбёшка –
«Дорогой за себя дам я откуп...»
Дед в догадке своей утвердился,
Затряслись стариковские руки.
Дед на кошку свою покосился –
«Дорыбачились, мол, вот и глюки!»
Мурка, к радости деда, смолчала.
А вот рыба – опять за своё!
Отпустил! И… погрёб до причала,
Не потребовав откуп с неё.

Дома встретила деда старуха,
Сразу выдала порцию «ласки»,
Засветив кулаком деду в ухо.
– «Каб не ты, мы б зажили, как в сказке!» –
– «В смысле?... э…» – Дед не понял намёка.
– «Мне сдала тебя, хрыч, наша Мурка!» –
Об лоб деда старуха жестоко
Загасила огрызок окурка…

Дед у берега сутки маячил –
Рыбку кликал, ревел, как белуга,
Всполошил весь посёлок рыбачий…
– «Ишь ты, как разошёлся, пьянчуга!» –
Удивлялась на дне моря рыбка,
Но на рёв откликаться не стала,
Потому что хитра была шибко,

Да и Пушкина в детстве читала...

.................Сестра Риммовна

«Тётушкины Куплеты»
...(или - все пьют…)

Сэр Сэмуэль – упитанный мужчина
В расцвете сил, лет ближе к сорока,
Любил расположиться у камина
С сигарой и бокалом коньяка.

Он был красив, немного флегматичен
И холост возмутительно, к тому ж.
Сей факт тревожил тёток деспотичных,
Которых сэр насчитывал семь душ.

Так, ящик виски прихватив с собою,
В фамильном замке в Рождества канун
Семь тёток озадачились судьбою
Племянника, ведь он уже не юн...

Сэр с тётками как должно обращался,
С почтением и всяческим теплом,
Но, как не бились, он не укрощался.
И вот, они за праздничным столом

Вновь завели любимую волынку.
Сэр и не думал прерывать старух,
Весьма спокойно поглощал грудинку,
Всем видом говоря – я нем и глух.

Но тётки были той ещё породы,
Они судьбе на милость не сдались!
И, поводив у ёлки хороводы
И снявши стресс охотою на лис,

Все семеро уселись в лимузины
(По три с полтиной тётки на авто)
И выехали в сторону кузины...
(Причём, не помнил адреса никто...)

Собрав мозги, для пользы дела, в кучку
И вспомнив, наконец, названье street,
Задав шофёрам невиновным взбучку,
И мажордому (он, наглец, острит!)

Семь тёток
ворвались в пространство холла,
Запнувшись о персидские ковры,
Упали всей компанией весёлой
В объятия двоюродной сестры.

Сестра слыла у них авторитетом,
Экспертом в укрощении мужчин.
Уже, благодаря её советам,
Был муж перевоспитан не один.

Ей тётки дружно бросились на шею
(Тот, кто успел, а тот, кто нет – на грудь)
И рассказали про свою затею,
Прося помочь беде хоть чем-нибудь.

Сестра на тёток глянула сурово,
И выставив на стол бутылку скотча,
Сказала басом – «Я помочь готова.
Моя в невестах засиделась дочка»

А дочка била белку в глаз не целясь,
И женский бокс освоила вполне.
Награды даже у неё имелись,
По-моему, за первенство в стране.

Такой невесты сэр желал едва ли –
Любитель тихих зимних вечеров.
И, чтобы жёны белкам в глаз стреляли,
Он лицезреть был вовсе не готов.

Но тётки план-захват во всю чертили,
И подкрепляли боевой свой дух
Бурбоном, бренди, ромом и текилой.
Здоровье было крепким у старух!

Стратегию всю обсудив в деталях,
Они обратно ехать собрались.
С трудом, друг другу помогая, встали,
Сестре в любви до гроба поклялись,

Поцеловали в губы мажордома,
(Бедняга, он пришел в себя не скоро)
И поскользнувшись на крыльце у дома,
Заставили поднять себя шофёров.

Обратною дорогой песни пели
И даже чем-то порулить рвались.
Приехав, тихо до своих постелей,
Себя уже не помня, добрались.

А утром из семи соседних спален,
Стонали хором и просили пить.
И вспоминали вечера детали,
Что всемером сумели позабыть…

Что-то так растрогала эта сказка, что решила поделиться со всеми.

Автобус Быстрик

Не в тридевятом царстве,а в городе одном,
Жил-был автобус Быстрик,вы слышали о нём?

Был с детства непоседа,стоптал немало шин,
Бензин пил до обеда и взрослых злил машин.

Вздыхала мама тихо:" Наделает он бед ",
Когда с разгоном лихо он мчал на красный свет.

Большой автобус папа за ним вдогонку мчал
и Валерианку капал и горестно урчал.

Средь взрослых вездеходов гнал Быстрик
что есть сил,
Не видя пешеходов,он лишь себя любил.

А в городе работа тем временем кипит,
У всех свои заботы,куда-то кто-то мчит.

Автобусы,маршрутки людьми всегда полны
И точно до минутки всех развезти должны.

Лишь Быстрик мимо мчится,спешащих не берёт,
Зачем ему трудиться,итак он проживёт.

Просил седой мужчина,и деток целый строй:
" Будь другом,молодчина, и двери нам открой ".

"Вас не хватало только,мне хорошо вполне,
А вам зайти позволь-ка натопчете здесь мне."

И он шмыгнул украдкой " Пока прости,старик".
И сам на танцплощадку помчался в тот же миг.

И заводной,упрямый мотор ревёт,урчит,
Он лучший самый,самый по всем дорогам мчит.

Руль вертит с нетерпением и вечером и днём,
Все правила движения лентяю нипочём.

Вот так он нёсся лихо,всё мчал за кругом круг,
И в переулке тихом он очутился вдруг.

Здесь не был он ни разу,руль не спеша крутил
Вдруг человек приказом его остановил.

И Быстрик почему-то оттуда не сбежал,
Пришла беда к кому-то и он покорно ждал.

А в помощи нуждался Малыш,он заболел,
Спасать его помчался наш Быстрик,аж пыхтел.

Летит наш Быстрик мчится,не помня ночь иль день,
Спешит скорей к больнице,забыв про спесь и лень.

И по ночам всё снится и грезится вот,вот
Здоровым из больницы к нему Малыш идёт.

За ним истосковался железною душой,
Ему искал старался подарок небольшой.

Ждёт Быстрик у больницы,ждёт мальчика родня,
А мальчик к другу мчится " Вот тот кто спас меня ".

" Пусть нелегка дорога,он мчал за кругом круг,
И сделал он так много,он спас меня мой друг ".

Наш Быстрик от смущения слезу-бензин ронял,
От самого рождения про дружбу он не знал.

Теперь и в зной и в стужу он стал трудиться вдруг,
И он кому-то нужен, и у него есть друг.

Зима стекло морозит,а Быстрику тепло,
Он пассажиров возит,снегам, дождям назло.

Он с ветерком несётся,поток машин за ним.
Как хорошо живётся, коль нужен ты другим.

Понять нам всем не сложно о ком наш был рассказ,
Ведь Быстрик тот возможно живёт и среди нас.

Автор - Ира Ч.

Гнедой

Она обожала сказки и жарила мухоморы,
На них каждый год в округе устойчивый урожай.
Варила по книге зелья, из трав сочиняла сборы,
Любила Чернушку /кошку/ и с мятой душистый чай.

По моде лесной наряды /она шикануть умела/,
Из всех ароматов терпких, - любимейший - «русский люд».
Гостей привечала банькой – скорей для души, чем тела,
Расшитой жилеткой чистой и ужином с сотней блюд.

Вела разговоры длинно, подкладывая варенье
Из сладкой лесной малины (рецепт сотни лет - секрет),
И капала в чай украдкой «поднятие самомненья»,
«Уверенности в успехе» и «жажды лихих побед».

А после, смеясь, дарила клубок с путеводной ниткой,
Стелила дорожку-скатерть /до суженой так долга/..
И молодцы шли за счастьем, пригрев на груди визитку
«Премудрая Василиса».. Без тысячи лет Яга..

Царевич Иван был в детстве шальным и на редкость шкодным
Но вырос, себя взял в руки, до кучи взял меч и лук…
Пошел по болотам шастать, свершить не терпелось подвиг -
Яйцо отыскать Кащея, и в нем раздобыть иглу...

И чавкали под подошвой болотная грязь, поганки
Давились весьма успешно и каждой был свой черед...
Плутал он три дня по кочкам и вырулил на полянку, -
Избушка на курьей ножке подставила свой перёд…

Изъеденный комарами, уставший с такой дороги,
Предчувствуя сытный ужин, а с ним заодно постель….
Откашлялся наш царевич и вытер о коврик ноги,
Три раза по двери стукнул и снес этим дверь с петель..

Избушка на курьих ножках была до гостей охоча,
Уж так повелось издревле - на перед была слаба, -
Крутилась пред лесом вечно, но враз замирала точно,
Когда на ковёр вставала в мужском сапоге нога.

Васёна её ругала, штанишки плела с рогожки..
Но как уследить за глупой? Даш спуску – идёт вразнос..
Из прелестей женских только курячьи кривые ножки,
Чердак под завязку травкой, - какой с вертихвостки спрос?

Иван - богатырь горячий, - ей был как судьбы подарок..
А что до двери – срывали, поди ж ты, не в первый раз..
Под ним половицы пели, плясал по столу огарок,
И тихим домашним счастьем светился в ночи анфас..

В избушку войти - святое (тем паче она хотела!)..
Ввалился, и громким басом Иван возвестил о том:
"Приветствую Вас, девица, зашел к Вам я между делом….
Испить из ковша водицы, ну... ежли налить не влом"

Потеряна осторожность, забыто «моменто море»,
Красавица Василиса предстала (а с ней и грудь)
Пахнуло съестным из печки… отменные мухоморы
Такой источали запах, что трудно не глюкануть.

Не хило в башке поплыло, давно Ваньку так не гнуло,
Испариною покрылся высокий царёвый лоб.
Зеленых собак увидел (две штуки под ножкой стула)
Тряхнул головой кудрявой, виденье развеять что б..

...Очнулся в углу сарая.. а рядом пустая фляга,
Что было вчера? Кто скажет? Пробел и немой вопрос..
В дверях на просвет, в косынке родная такая баба..
В руках держит квас, ругает и в гриву его, и в хвост:

«Ох, Вася, опять ужрался, да что ж ты творишь, паскуда,
Глаза ж от соседей прячу, опять куролесил ты –
Откушамши браги флягу, еды смолотил полпуда,
Провыл «черный ворон» зычно, подался опять в цари..

С оглоблей гонял соседей, орал: «Порублю!».. В исподнем
По грядкам скакал козлищем, в курятнике вышиб дверь..
Искал по углам Кащея, яиц подавил три сотни,
потом наступил на вилы.. глаза вот продрал теперь..

Когда ты такой, Василий, я (честно) тебя боюся..
И что там за Василиса, кем бредил в угаре ты?
По бабам гулял, зараза? Ведь я ж-то, ващет, Маруся..
Ещё про неё услышу.. тогда, мил, тебе кранты..»

.

Душкова Татьяна

Расскажу вам на ночь сказку, как осеннею порой
Возвращался принц с охоты, сам красавец удалой.
В королевстве вел хозяйство, чин по чину, не спеша,
Хоть король пропил наследство, не оставив не шиша.

Был отец его кутилой, хоть и царь, да бог судья,
Всю казну пустил по миру, в царстве бунт, да голытьба.
Принц сводил концы с концами, от природы одарен,
Нес добро и правил с миром, был умом не обделен.

Но вот пропасть и напасть, зачастила царска знать,
По утрам его будить женский пол, вовсю хвалить.
Не иначе порешили поженить его скорей,
И конечно не на прачке, а чтоб царских лишь кровей.

Чтоб была краса девица, непременно молодой,
Рукодельницей с приданным, мастерицей и женой.
Только где ж такую взять? Надо все вверх дном поднять.
И в соседних королевствах, за границу всю объять.

Но уж тут не отвертеться и наследник молодой,
Поскакал навстречу счастью, за красавицей женой.

***

Тут как в сказке говорится, время сказочно летит,
Вот и принц наш изменился, был тихоня,стал гранит.
Как в душе бушует пламя, сердце пламенно стучит,
Только женщину увидит, все нутро его бурлит.

Для нее готов пол мира, и на подвиг, на войну,
Только вдруг иная оком повела, пошел ко дну.
Вновь опять роман заводит, без любимой сразу смерть,
Время малое проходит, снова та же круговерть.

Сходят все с ума бояре, чешут бороду во сне,
Как нам принца образумить, как вернуть его стране.
Надо видно обратиться нам к колдунье молодой,
А иначе не видать нам принца с доброю женой.

Понесли колдунье подать, хорошо, что не сожгли,
А хотели накануне обратить ее в угли.
Слава богу, не хватило время, для таких хлопот,
Урожайная страда, дел, увы, невпроворот.

Лишь теперь пошли с поклоном, хоть и страшно, не беда,
Все же царское хозяйство, это вам не ерунда.
Там дворец, огромный сад, все в цветах, есть водопад,
А еще чудесный пруд, где уж лилии цветут.

Вот дружина собралась, и с усердием молясь,
Отправляются гуртом, принца водворять в свой дом.
Для страны вернуть устой, для себя покой простой,
И тихонько чертыхнувшись, пусть уж будет холостой.

* * *

Вот пришли уселись в круг, чисто было все вокруг,
Старая карга сказала, подождите, не досуг.
Молодая, мол, ушла,по воду, в тени ручья,
Как придет, так говорите, свою тайну не шепча.

Вроде всю решили суть, как царевича обуть,
Нарядили, причесали, аспирин «упса» подали.
А когда пошли к колдунье, дружно песню затянули,
О сторонушке родной, о девице молодой.

Все расслабились в светлице, только милая девица,
Тихо в дворницу, вошла, оком томно повела.
Что уж тут произошло, стало даже ей смешно,
Челюсти у все отвисли, даже тем, кому за сто.

Каждый вдруг решил, что он, непременно холостой,
И жена его, ушла, обнаглевшая была.
А вот, новая девица, ну не, сколько не сравнится,
С этой дивой молодой, с ее сказочной красой.

Но прошло оцепенение, и боярин молвил сказ,
Вот хотим женить мы принца, и невест полно у нас.
Принц наш, молод и удал, хоть красив, но не нахал,
Так что нужно чтоб женою, он кого-то, но назвал.

Тут все действо началось, вскинул принц свое чело,
Встретил взгляд зеленых глаз и влюбился, в сей же час.
Никого не нужно больше, только блеском милых глаз,
Рад часами любоваться, восхищаться без прикрас.

Много видел он красот, у заморских, у господ,
Но такой красы девицы, не видал, да чтоб сварился.
Как известный в сказке Царь всемогущий государь,
Прыгнул с молоком в кадушку в кипяток и не вернулся.

Всполошился царский двор, что творится за окном?
Если даже принца крови не страшат страны каноны.
Что же ждать от черни нам, только бунта и бедлам.
Нет порядка в королевстве, надо обратиться в храм.

Но священные учения, тайных служб богослужения,
Не всегда готовы власти наставления давать,
Лучше принцу самолично, здесь решение принять,
И тогда святая церковь, наказание будет знать.

Но у принца страсть без меры, что страны родной размеры,
В сердце лишь живет любовь, время нет для пустяков.
Он мечтает вечерами, бросить царство все к чертям,
И с любимой по ночам отдаваться лишь страстям.

Полететь навстречу счастью, наслаждаться каждым днем,
Но оставить королевство, он не мог, был долг на нем.
А для случаев таких существуют чудаки,
В сказках их обычно кличут, как "Иваны-дураки".

Вызвал принц, тогда Ивана и отправил по делам,
По неведомым доселе, неизведанным мирам,
Дипломатию наладить и призвать христианство, в храм.
Чтоб жениться на колдунье, и не навредить богам.

Так вот было, в самом деле, но принц крови ведь не знал,
Что девичьим, пылким сердцем, завладел уже Иван.
Что ее окно в избушке, приоткрыто в свет ночи,
И что по ночам сгорало, минимум по две свечи.

Вот же сказочный сюжет,выливается в сонет,
И никто не ожидал ведь, что появится юнец.
А Иван, тот тихим был, с кротким норовом,красив,
Во плечах косая сажень и не глуп, красноречив.

Ведь не может помешать, бедность, чтоб любимым стать,
Был Иван влюблен в колдунью, с нею ночи проводил,
И не думал, не гадал, что его забросят в "тыл",
Думал землю защитить, если враг придет, постыл.

В ночь прощались, целовались и друг другом наслаждались,
А под утро расставались и в любви своей поклялись.
Что не сможет впредь не кто, на ее ступить крыльцо,
А за слог руки и сердца, сможет получить в лицо.

Вот, Иван закинул кисло перемЕтную суму,
Пошагал, а что осталось? Он везде у всех в долгу.
Так как был, в кафтане старом, хлеба четверть, да вода,
За плечами узелочек, да с молитвой как всегда.

Но с любимой сговорились, не ходить пока к попам,
Вот вернется, и тогда, упадут царю к ногам.
Слава богу, вдруг добудет, он царевичу ответ,
На вопросы, для которых на земле ответов нет.

Побродил Иван по свету, много видел он чудес,
Но не смог в любви вопросе, приподнять святой завес.
Почему одних, мы любим, а с другими под венец,
Как рождается, откуда, в нас любовный интерес.

И решил пойти домой, без ответов, но живой,
Научился шельмовать и на бирже торговать.
Может это пригодиться для спасения души,
К принцу ведь идти с ответом, хошь не хошь, а поспеши.

Суть, да дело объявился, наш паломник на Руси,
И гонцы спешат повсюду, рассказать о вести люду.
Мол, смотрите, наш Иван, аж, пол света повидал,
Значит вовсе не дурак, раз сам принц его послал.

Это все дворянский люд, мутит воду там и тут,
Мол, раз бедный, так дурак, а по жизни, ведь не так.
Бедный пашет, хлеб растИт, за скотиною глядИт,
Рыбу ловит, мало спит и кует и молотИт.

Вот и наш Иван пришел, бьет челом иль, чем еще,
Обыграл царя в наперстки, объяснил, куда вложить,
Всю казну, чтоб без прогару и еще поднять барыш,
Царь расслабился, ожил и решил устроить пир.

Тут то все и разрешилось, ведь колдунья ко двору,
Вся, как есть во всем параде, прибежала по утру.
Принц сначала удивился, отказала ведь сватам,
И была неумолима, и безжалостна к речам.

Да не смогли б ее увлечь, не шоколад, ни ласки,
Не даже если прочитать, ей тысячу две сказки.
Когда горит любви огонь, пусть далеко любимый,
Душа ее покой хранит, в глазах лишь образ милый.

Так а принцу это диво вовсе и надо было,
Он кручиниться не стал, подданных своих созвал,
Порешил, женить Ивана, и от царских, от щедрот,
Сделать пир решил горою, пригласить честной народ.

Так что нравится, иль нет принцу поворот, в ответ,
Даже все богатства царства, не сломили слова «НЕТ».
Так пускай хоть в этой сказке, сможет царствовать завет,
Лишь любовь здесь правит миром, и кончается все пиром.

28.10.2011г. Сургут

Ирина Григорян

Три девицы вечерком
засиделись за компом.
Китаянка, россиянка
И лиха американка.
Засиделись, замечтались,
В чате дружно так общались:

Россиянка чуть робеет,
Смайлик в строчке той краснеет:
" Кабы мне на Новый год
Подарил бы Дед Мороз
Мужа, знаете такого,
Раскрасавца удалого!
С замком в бухте Тимбухту,
С миллионом на счету..."

" Ваш Мороз, смотрю я, добрый",-
Китаянка пишет скромно,-
"Может и мою мечту
он исполнит на ходу?
Говорят, у вас в России
Зарабатывать легко
Врачеваньем, вышиваньем
иль чего-то продаваньем.
Я в Россию жить хочу!
Так хочу, прям не могу!"

А за Морем-Окияном
Там в Америке в глуши
Девушка американка
в монитор уже строчит:
" Ах, подружки сетевые,
меркантильные такие!
А моя мечта другая.
Вовсе не абы какая!
Стать хочу я президентом
к подходящему моменту.
Санта-Клаус, дорогой!
Ты уж это мне устрой..."

Ну а Дед Мороз не дремлет.
Трём желаньям бойким внемлет
Он в Лапландии сидит
И в компьютер свой глядит.
Что ж, красавицы девицы"-
Выступая из светлицы
Ухмыляется старик,-
" Труд сей вовсе не велик.
Будет вам кому - Россия,
будет замок в Тимбухту,
И заморскую уважу
Президентскую мечту."

Через год

Три девицы вечерком
засиделись за компом.
Китаянка, россиянка
И лиха американка.
Засиделись, замечтались,
В чате дружно так общались.

Россиянка начинает
И слезинку утирает:
" Ой, подружки дорогие,
Как вы, новости какие?
Я живу на Тимбухту,
месяцами мужа жду."

На экране, буквам вторя
Замерцал в углу конверт.
"Где же он?"- на мониторе
сообщение в ответ.

" У него работа, сделки
и мужские посиделки.
Секретарши, документы
и рабочие моменты.
А сегодня в Голливуде
(там серьёзные все люди)
В окруженье кинодив
у него корпоратив.

Уж не знаю, как решиться
Дед Морозу поклониться
Чтобы он на Новый год
Подарил бы мне развод!"

Ох мне трудно дать совет,"
китаяночка в ответ,_
У меня самой дилемма.
С регистрацией проблемы -
замуж выйти мне пришлось.
И работать довелось.
Попыталась врачевать,
всем иголочки вставлять.
Но клиенты разорились
Очень скоро испарились.
И торговля не пошла -
Конкуренция смела.
Научилась водку пить
Некрасиво говорить...

Мне б вернуться в свой Китай!..
В мир, где лотосовый чай,
Дзен, фен шуй, инь-ян, буддизм
и народный оптимизм!.."

"А у нас, девчата, кризис",
Президентша говорит,-
"Белый дом плетёт интриги,
Доллар падает, горит.
Не могу понять я, с кем же
ставку делать, на кого?
С кем дружить, а с кем уж легче
воевать, и для чего.
Как быть с прессой? Как с Ираком?
Как "лицо держать" всегда?
В общем, Сантиным подарком
я по горло уж сыта!"

Долго Лед Мороз молчанье
сохранял, потом изрёк:
" Будете свои желанья,
отрабатывать весь срок!
Что я им, игрушка что ли?
Иль бесплатный магазин
безответственных мечтаний?!"
Вывод будет лишь один.

Сказка ложь,да в ней намёк,
Добрым молодцам урок.
Осторожнее мечтайте,
Никогда не забывайте,
Что желанья невзначай
Могут сбыться ,
И - прощай!
.

(автор неизвестен)

В ветхой старенькой избушке, на окраине села,
Жил старик. Еще старушка. Пара дружная была.
Как-то молвит раз дедуля, поменяв на печке бок:
-Испеки-ка мне, старуха, завтра утром колобок!
-Что ты, старый! Чай ты спятил? Где муки тебе набрать?
Всем известно – в наше время – дефицит, едрена мать!
Цыц, бабуля! Слушай деда! Понапрасну не шуми,
По амбару и сусеку ты ступай, да поскреби!
Видит бабка – дело плохо (крутоват ее дедок)
И, исполнив приказанье, набрала на колобок.
Целый день она пласталась. Но не зря – свидетель Бог.
Весь румяный и душистый получился колобок.
Чтоб хозяин не обжегся и не стал ее ругать
Положила на окошко бабка шарик остывать.
Ну а шарик оклемался, посмотрел по сторонам,
Прыг в окно! И в лес подался к хитрым лисам да волкам.
Катит так себе, помалу, песни разные поет
Вдруг навстречу – длинноухий. Сам косой, а все ж проглот!
-Вот удача! Ох, наемся! Целый день не ел с утра!
-Быть в желудке не намерен! Дальше мне катить пора!
Заяц аж присел. Опешил! Удивлен, разинул рот!
Колобок же в это время закатил за поворот.
Катит дальше, песни воет. Вдруг запнулся и замолк –
Ведь навстречу по дорожке прет как танк наглючий волк!
-Ха, нажрусь! Здорово, булка! И свою разинул пасть:
-Некогда с тобой базарить – сам туда скорей залазь!
Колобок струхнул немного… Что-то вдруг кольнуло в бок…
Будь что будет! С разворота он пустился наутек!
Целый час бежал бедняга, чуть душонку не отдал.
Тормознул и убедился – серый от него отстал.
-Было б сердце – разорвалось – лишь успел он прохрипеть,
Как из зарослей малины навалился вдруг медведь!
Только мишка неуклюжий и к тому же косолап.
Колобок бабулин – круглый – укатился между лап.
-Ну и лес! Сплошные хамы! -думал юный колобок-
То сожрать, то смять в лепешку норовят. Едва убег!
Катит дальше. Только слышит чей-то голос словно мед:
-Беспризорник, а красивый! И не дурно так поет!
Смотрит – милая девица. Вся накрашена, в мехах.
Это ж рыжая лисица! И красива – просто ах!
-Я законный, не подкидыш! (Паспорт рыжей показал)
И свою судьбу крутую откровенно рассказал.
-Ах, прелестно, только уши стали как бы не мои –
Ничего почти не слышат. Сядь мне на нос, повтори!
Колобок – рубаха – парень! Весь простой как три рубля.
Он доверился лисице. И вот это сделал зря.
Рот разинула плутовка (мысль ее была тонка),
Головой мотнула ловко… Ам! И съела колобка!
_____________________
PS
Я спросить хотел, читатель: -Кто же жертва в сказке сей?
Бабка – первая. Понятно. Очень ведь обидно ей.
Колобок – кусочек теста - больно не было ему.
Ну а главная здесь жертва – дедка. Знаешь почему?
Ведь голодным он остался! Слопали его обед!
А на муку на этот месяц у него талонов нет!

.

Репка

автор: kekc

Посадил дед репку.
Выросла репка даром, но нелепа размером!
Каким тащить макаром? Каким тянуть манером?
Выпил дед крепко, тянет репку, того и гляди, откинет тапки.
Не тянется без бабки!

Зовет дед бабку. Бросив тряпку, бабка на дедку:
- Алкоголик!
Дедка на бабку:
– Без палки нолик!
Поорали! Душа запела, за дело:
Паровозом встали, тянут-потянут, устали ножки и ручки.
Не тянется без внучки!

Явилась внучка на зов бабки:- Потащу за бабки!
Бабки у дедки, бабка на дедку, дедка на бабку!
Поорали! Бабки дали - сколько хотела, за дело:
Паровозом встали, тянут-потянут, устали ножки и ручки.
Не тянется без Жучки!

Позвала внучка Жучку. Жучка еще та сучка!
С лайем на внучку, внучка на бабку, бабка на дедку, дедка на репку плюнул со злости!
Дали Жучке кости. Съела. За дело: Паровозом встали, тянут-потянут, устали ручки и ножки.
Не тянется без кошки!

Позвала Жучка кошку. Та понарошку
укусила в нос Жучку, жучка в зад внучку, внучка в грудь бабку, бабка в глаз дедку, дедка - в ответку! В драки финале сметаны кошке дали!
Съела. За дело: Паровозом встали, Тянут-потянут, до одышки - фиг! Не тянется без мышки,

Позвала кошка мышку. Та просекла фишку, просит сыра крошку, кошка подножку, мышка на кошку, кошка на Жучку, Жучка на внучку, внучка на бабку, бабка на дедку, дед – дважды - по репе – каждой.
- Потакать нельзя им. Я в доме хозяин!
Деда в гробу видали, но паровозом встали,
потянули, плюя деду на спИну,
и… вытянули репу-махину!

P.S.
В баснях – морали. В сказках – намёки.
Недаром платили, кормили, орали. Урожай собрали в сжатые сроки!

Жил старик, крутой в натуре,
Как сквозняк во время бури.
Как-то раз своей старухе
Говорит: - "с едой напруха
Ну-ка, тощая, давай
забадяж мне каравай".
А она ему: "Чудило!
Крышу что ли набок сбило?
Аль от кризиса в России
Наступила амнезия ?
Ты когда в последний раз
Пополнял муки запас?"
Дед со злобы иль со скуки
Молча тянет к бабе руки
Брови рыжие топорщит
Да сердито репу морщит
Делегат партийных съездов
Не привык терпеть наездов.
Баба было забожилась
Зуб дала, перекрестилась,
Но, подумав, развернулась
И стрелой в амбар метнулась.
Только слышны ахи-охи
Знает - с дедом шутки плохи.
Прошвырнулась по мешкам,
Тут голяк, засада там,
Натрусила белой пыли
Той, что мыши съесть забыли
И для крепости момента
Наскребла совок цемента.
Каравай из этой массы
Не исполнит даже мастер.
Так что баба не мудрила
Всё в один комок слепила
И конкретно тот комок
Обозвала КОЛОБОК.
Взяла баба это чудо
Сковырнула из посуды
Запекла его в духовке
И, подавшись на уловки,
Деду склеила отмазку -
Мол горячий есть опасно.
Колобку зачем проблема -
На окне лежать не тема
Молод, жизнью не испорчен
Умняка пацан не корчит
Кинул дедову семью
Крутанулся и "адью".
С детства бедный колобок
Не имел ни рук ни ног
Приводился он в движенье
Исключительно каченьем
Так вот скоро докатился
И под зайцем очутился.
Дело было тут такое
Заяц был три дня в запое
Сел косой не может въехать
Что за левая утеха
Толи белка, толи сон
Сам явился закусон
Колобок, как в день победы,
Начал петь ему про деда
Зайцу в падлу было слушать
Брык под куст и склеил уши.
Колобок момент просёк
И пустился наутёк.
Покатился круглобокий
С понтом все в натуре пофиг
Тормознулся у пивнухи
Видит - волк сидит не в духе
И предвидя беспредел
Колобок ему запел:
"Ты братела посмотри
Тоже серый я внутри
Сплошняком один цемент
Не понтуйся я не мент
Хоть и круглый по природе,
Но с тобой в одной породе."
Волка аж перекосило
Пальцы веером раскинул
И рычит: -Батон плюгавый
Я чего-то не прохавал.
Хватанул зубами грубо
И сломал четыре зуба
Колобок в натуре гордый
Пнул его ещё по морде.
Крутизну мента схватила
Обранив свою мобилу
Волк облезлый хвост поджал
Зад отклячил и слинял.
Колобок ошарил лыбу
Дал ещё по пиву с рыбой
Взял мобилу для трофея
И слинялся поскорее.
Оглянуться не успел
Как под тачку залетел.
Мерс вельнул по тротуару
Расколол об угол фару.
Вот медведь выходит в шубе
Куча золота на зубе
Пальцы в гайках
Цепь на шее
На цепи злата генея.
Шо такое -говорит-
Да у вас не бледный вид
Вы же мне разбили фару
Двести баксов без базару.
Колобок подумал - двести?
И завёл такую песню
Мол я ноль и без обманки
И фуфловый счёт мой в банке.
Только грозный дядя Миша
Был в районе этом крыша,
Ствол пихнул ему под нос,
Колобка пробил понос
Обпиндросился конкретно
И бакланит-бабок нету
Вот возьмите за урон
Мой мобильный телефон
Дядя Миша ствол убрал
Взял мобилу и отвял.
Колобок на облегченьи
Был в прекрасном настроеньи
Оглянулся и глядит
На углу лиса стоит
Типа с понтом королева
Томный взгляд косит на лево
Говорит ему -Кудрявый
Я в натуре не шалава
Не гони ты порожняк
Отведи меня в кабак
Мы ж не дети строить глазки
Дальше будет всё как в сказке.
Колобок повёлся сразу
Потащил за стол заразу
А она хватает вилку
Да столовый ножик с пилкой
Колобка в бочину тык
И настал ему кирдык.

Вы, брателы, не зевайте
И мозги не размножайте
Есть мораль у этой сказки:
Если тёлка строит глазки
Чтобы не было облома
Надо спать с женой и дома.

(Алёночка Кудряшова)

Кот учёный

Опять выходит боком доброта.
На днях, бродя по улицам района,
Я подобрал бродячего кота,
А оказалось - это Кот Учёный.
Меня он сразу начал доставать:
То хамски у виска покрутит лапкой,
То мне покажет, где у Кузьки мать,
А если что не так – нагадит в тапки.
По *****сайтам лазает, подлец,
Мухлюет в карты, если ловит мизер,
С соседями рассорился вконец,
И беспрестанно смотрит телевизор.
Он целый день, как проклятый, орёт,
То Вискаса ему в постель, то кошку,
Недавно этот рыжий обормот,
Жене для смеха вызвал неотложку.
Он пишет, гад, и в Страсбург, и в ООН,
В правительство штампует телеграммы,
Вчера звонил он даже в Белый дом,
Заказывал сосиски у Обамы.
Вокруг него такая суета,
Он всех своей учёностью запарил.
Пожалуй, я кастрирую кота,
Пока ещё чего не на***рил!

Khvorost

1.
Дед да баба тёмной ночкой
Как случилось, знает Бог
Испекли себе сыночка
По прозванью Колобок.

Рос малыш в любви и ласке,
Рос и вырос, наконец.
Мать рассказывала сказки,
Ремеслу учил отец.

И, хоть были небогаты
В доме нету ничего
Изводили всю зарплату
На сыночка своего.

2.
Вырос парень косая сажень в плечах.
Бабке с дедкою очень хочется,
Чтоб его, Колобкова Петра Лукича,
Величали по имени-отчеству.

И снискал уважение он
У народа у деревенского:
У мужской половины умом,
Красотою у полу женского.

Так что он обижен не был.
К каждой хаживал второй.
« Эх!.. Податься в город мне бы,
Часто думал наш герой,

Отчий дом убог и беден.
Разве можно жить в таком?..»
И… от бабы и от деда
Укатился колобком.

Я от бабушки ушел.
Я от дедушки ушел…

3.
Только жизнь далеко не простая игра.
В жизни нужно удобно устроиться.
Говорят, что Зайчиха с того двора
В ЖСК по соседству строится.

Ничего, что она косоглаза, страшна,
И неважно, что мать-одиночка.
Потерпеть он готов перспектива видна
И ее, и сыночка, и дочку.

Подкатился, женился, но с этого дня
Стало, знаете ли, не до смеха:
Не прошло и двух лет вся зайчачья родня
Отовсюду к ним понаехала,

Да к тому же, ревнивой Зайчиха была.
Попрекала его изменами…
«Делать нечего, мать, раз такие дела,
Что ж… давай квартиру разменивать!

Я от бабушки ушел.
Я от дедушки ушел.
От тебя, Зайчиха, и подавно уйду!»

4.
А в соседнем большом городе
Обаятельна и мила
Независимая и гордая
Холостая Волчица жила.

Подкатился он к ней, чуть дыша,
Прожил год… говорит: «Баста!
Да, конечно, чертовски она хороша,
Но, увы, чересчур зубаста.

Я давно бы уже смылся
Приходилось терпеть и молчать…
Но за этот год расплодился
Целый выводок злобных волчат!

Разве можно такое терпеть?
Нет!.. Подальше от этой напасти!
Надо вовремя скрыться успеть
От ее отвратительной пасти!

Я от бабушки ушел.
Я от дедушки ушел.
От зайчихи ушел.
От тебя, волчара, и подавно уйду!»

5.
А в элитном поселке новом,
С населением около тыщи,
Проживает Медведица вдовая
И супруга себе ищет.

Он и думать не смел навязалась сама…
Огромадная баба дебелая:
Весом центнера два, никакого ума,
Только тело, тело и тело.

А коттедж красота! А обеды как пир!
Так и жил бы в хоромах, как в сказке,
Да Медведица, если не ест и не спит
Постоянно требует ласки.

Можно вытерпеть рядом гигантское «ню»,
Но всю жизнь провести в кровати,
Да еще ублажать, раз по десять на дню
Никакого здоровья не хватит.

Плачет бабушка. Плачет дед.
Громко плачут Зайчиха с Волчихою:
«Где ты, Петенька?..» Петеньки нет.
От Медведицы смылся по-тихому,

Прихватив золотишка, чуток серебра,
Малость камушков лучшего качества,
Да еще чемоданчик другого добра
И в Столицу уверенно катится.

«Я от бабушки ушел.
Я от дедушки ушел.
От Зайчихи ушел.
От Волчихи ушел.
От тебя, эротоманка, и подавно уйду!»

6.
А Столица бурлит, колышется,
Ну, на то она и Столица.
Блеск рекламный по самые крыши,
Мерседесы, банки, милиция…

Дело ясное план любой
Без расходов с места не сдвинется…
Поселился наш Колобок
В самой лучшей столичной гостинице,

Белый смокинг взял напрокат,
Наблюдал да на ус наматывал…
В общем, он отдыхал пока
И невесту себе высматривал.

Каждый день к четырем часам
В дорогой ресторан «Изобилие»
Приезжала обедать Лиса
В сногсшибательном автомобиле.

Дальше действия были просты
(Опыт был накоплен недаром):
Каждый день на столик цветы,
Скромный ужин с икрой и омарами…

Но когда дорогой браслет
Он надел ей на нежную ручку,
Улыбнувшись, Лиса в ответ
На него надела наручники.

Вот такие, друзья, дела.
Сказка кончилась извините!
Капитаном Лиса была,
И работала под прикрытием.

Если спросите про мораль,
Вряд ли я отвечу толково,
Но давно разобраться пора
С гражданином П. Л. Колобковым.

Он от бабушки ушел.
Он от дедушки ушел…

©Владимир Безладнов, 2001 г. Саров.

Год назад, а может двести
Жили дедка с бабкой вместе
Коротая долгий век
И в жару, и в дождь, и в снег.

Хоть детей они имели,
Те окрепши улетели
В город счастья испытать,
Легкой жизни, так сказать.

Там в надеждах обманулись,
Но обратно не вернулись.
Никогда ведь не поймешь
Эту нашу молодежь.

Присылали поздравленья
К Рождеству, ко Дню Рожденья,
К Пасхе, к Маю, к Октябрю
В них: «Желаю...» и «...Люблю».

Старики их не бросали,
Все открытки припасали,
Перечитывая вновь,
Как печаль застудит кровь.

Как-то раз герои наши
Наварив кастрюлю каши
Собрались ее уж съесть
Утром в семь, а может в шесть.

Но, какая неприятность,
Невезенье иль халатность,
Хлеба нет и крошки даже
Ни в запасах, ни в продаже.

Злость вдруг деда обуяла:
«Склеротичкой бабка стала?
Ведь в уме забыть едва ли,
Что вчера мы хлеб умяли.

Каша пахнет аппетитно
И на вид вкусна и сытна,
В меру масло, сахар, соль...
Издеваешься ты что ль?

Я в томленьи ожидаю
И ферменты выделяю
Ты ж в насмешку: «Хлеба нет!
Будет только на обед.

Говорю официально:
Как бы не было печально,
Но без хлеба кашу есть,
Все равно, что в лужу сесть.

Обещаю перед небом,
Что пока не будет хлеба,
Не притронусь к каше сам
И тебе, поверь, не дам.

Тесто ты мести и в печку.
Рядом с печкой эту гречку,
Не остыла чтоб пока
Мы дождемся колобка».

Бабка тоже не стерпела
И на деда в битву смело.
Нанесла прямой укол:
Ты, мол, дров не наколол.

«Что дрова? дед хмыкнул горько
Целлюлоза, да и только,
Маловажный эпизод
С философии высот.

Разгорелась перебранка.
Бабку дед назвал «Поганка».
Та в ответ его «Сморчком»,
«Мухомором» и «Сучком».

Их грибная перепалка
Продолжалась, как ни жалко,
Но какой же здесь секрет,
Ведь семей без споров нет.

Поругались помирились.
И совсем уже не злились
Стало уж у них привычкой
Быстрый мир за бурной стычкой.

Хоть была уж продразверстка,
Но закопано в известке
Их муки пудов на пять.
Оба принялись копать.

Все на «Черный день» копили,
Собирали и хранили.
Видно «Черный день» настал.
К счастью, склад не пострадал.

Бабка тесто замесила,
Дед с плеча, что было силы,
По поленьям хвать да хвать
И на печку отдыхать.

Через час уже румяный
В меру сладкий, в меру пряный
Плод стараний, теста, дров
Колобок уже готов.

Но опять же незадача.
Дед, коснувшись, чуть не плача
Вмиг отдернул палец свой:
«Ой! Горячий он какой!

Так его мы съесть не сможем.
Ну, давай его положим
На окошечко в светлице
Побыстрее остудиться».

Караваем дорожили.
На окошко положили
Так, чтоб кошке не подлезть
С тайной подлой мыслью: «Съесть».

Колобок лежал, дымился.
На себя он сам дивился:
«Что я все лежу, лежу,
Жизни смысл не нахожу?

Неужели муки родов
Я прошел для бутербродов?
Неужели только час
Отведен пожить для нас?

В жаркой печке испекался
И румянцем наливался,
Вкусом, запахом приправ.
И выходит я не прав?

Чем я выгляжу вкуснее,
Тем съедят меня скорее.
Не с икрой, не с балыком,
Просто с кашей с молоком.

Мне под нож в мои-то годы?!
Не изведав ни свободы,
Ни триумфа яркий блеск,
Ни провалов шумный треск?!

И такая перспектива
Улыбается мне криво!
Извините, не таков.
Поищите дураков.

Не на том замешан тесте,
Хватит мне лежать на месте,
А продлить короткий век
Помогает лишь побег».

Колобок подпрыгнул ловко
И с окошка, вниз головкой.
Тела, кроме головы
Нет, совсем почти, увы.

Были, правда, ножки, ручки,
Попка мягкая для взбучки,
Но на все (для интереса)
Две седьмых живого веса.

Он в полете кувыркался,
Не отбить мозги старался,
Хоть довольно нереально
Приземлиться вертикально.

Вышло все не так уж гладко.
Мягкой не была посадка.
Пару раз подпрыгнув, он
Покатился вниз под склон.

На ноги вскочил и в спешке,
Применяя перебежки,
К лесу ближнему стремился
И бежал, пока не скрылся.

Вот уже не видно дома,
И окрестность незнакома,
Сосны, елки да дубы,
Телеграфные столбы.

Все опасности туманны,
Но не трусит, как ни странно.
Новичок, такой как он,
Напрочь опыта лишен.

Только опыт сын ошибок
Позволяет без улыбок
И без дрожи оценить
В ситуации как быть.

Колобок нашел тропинку.
Шел, почесывая спинку,
О кусты, куски коры.
Засидели комары.

Крови жаждущие твари
Различить могли едва ли
Настоящий крови жар
И горячий теста шар.

Облепили как попало,
Благо, места им хватало,
Всю поверхность колобка
Спину, лысину, бока.

Но как только догадались,
Что напрасно здесь старались,
Что не сбудется обед,
Крови не было и нет,

Прочь отсюда торопились,
Но собратьям не стремились
Их ошибки объяснять.
Каждый должен сам понять.

Вот уже бойцов летучих
Комаров, москитов тучи
Разлетелись кто куда
Без особого вреда.

Знать, комар последний самый
И до тупости упрямый
Убедился, колобок
Им полезен быть не мог.

А герой наш восхищался,
Этот мир понять старался,
Каждой встрече был он рад.
Даже гнус ему как брат.

Кто-то скажет: «Гнус же гадкий,
Лишь чесотка под лопаткой,
Писк, по лбу беззвучный топот...»
Но ведь это тоже опыт.

Но букашки надоели.
Сколько можно, в самом деле.
Вот бы встретить поскорей
Зверя больше и мудрей.

Колобку судьба в подмогу.
Не успел поставить ногу,
Обходя дорожный куст,
Как раздался с боку хруст.

Он мгновенно повернулся
И, как мог, к земле пригнулся
Постараться рассмотреть
Кто и чем там мог хрустеть.

Под листвой куста зеленой
Обнаружен был гуленой
Заяц крепкий, молодой,
Он хрустел простой травой

Заяц тоже чутко слушал,
Навострив большие уши,
Как локатором повел:
Кто, зачем сюда забрел.

Взгляды встретились. И оба
Задрожали от озноба,
Что объял все части их.
Наземь пали на двоих.

Полежали по минуте,
Но пора и к дела сути,
И, собрав остаток сил,
Колобка косой спросил:

«Что в лесу ты нашем ищешь?
Что как волк под елкой рыщешь?
Хочешь зайца на обед?
Да, ответь мне, или нет?

Долго ты следил за мною.
Я таких, как ты, не скрою,
Вижу, как рентген, насквозь,
Будь ты коршун, будь ты лось.

Цель достигнута, ищейка?
Только тронь меня, посмей-ка!
Зайцев есть!.. Какой позор!»
«Что ты, брат, несешь за вздор?

Я к тебе со всей душою
И с любовью пребольшою,
То да се, поговорить.
Ты же принялся вопить».

«Кто ты? Еж, прошедший драку
Иль нейтронную атаку?
Может рыба ты Луна,
Что всплыла вдруг к нам со дна?

Головастик поросенка?
Зад остриженный ягненка?
Кто? Ответь же наконец,
Друг ты мне или подлец».

«Колобок я. Не похоже?
Ведь написано на роже,
Никакой я не злодей,
Не найти меня добрей.

Здесь спокойно я гуляю,
Над природой размышляю.
Мне не скучно, не грущу,
Информацию ищу».

«Понимаю, ты ученый,
Павлов новоиспеченный.
Тот собакам есть давал,
Тут же лампу зажигал.

Доли света не менялись,
Доли пищи уменьшались.
Вот ее уж вовсе нет,
Но собак насытил свет.

Ты такой же. Здесь гарцуешь,
Птиц, зверей, небось, кольцуешь.
Неизвестен в жизни сей.
Знать без званий, степеней.

И мечтаешь выйти в люди,
Принеся в Совет на блюде
Расчлененного меня,
Верность практике храня!»

«Да, пожалуй, я ученый,
И, уж точно, испеченный.
Только утром сделан был
И, быть может, не остыл».

Страхи зайца удалились,
Аппетитами сменились
Раз не хищник колобок,
А какой-то блин, пирог.

Про мучное слышал редко,
Но хвалила хлеб соседка,
А за ней ее свекровь:
«Вкусно, хоть и не морковь».

Заяц резко изменился,
Посмелел и разозлился,
И в порыве возбужденья
Не стеснялся в выражениях:

«Вас, ученых, уж не мало.
Нам, зверью, житья не стало
От проклятых толп людских,
Ладно б местных, городских.

Мало лис, волков, медведей
И других моих соседей,
Вас еще не достает,
Добавляете хлопот.

Все с ружьем, с силком проклятым.
Кто-то с фотоаппаратом,
Что за гадость не пойму,
Но доверья нет к нему.

Оказался в подлых лапах,
Все изучат: цвет и запах,
Жизнь, повадки, пользу, зло.
Коль отпустят повезло.

А иной подстрелит утку
И давай учить желудком
Жирность, вкус, костлявость ног...
Раньше я сказать не мог

О глубоком возмущеньи.
Вам, ученым, нет прощенья
Отвечать теперь изволь
За страдания и боль.

Отомщу за все на свете
Всем ученым на планете
Я в одном твоем лице.
О трагическом конце

Весть промчится по округе,
И герой я для супруги,
Для друзей и для врагов
До далеких берегов.

Шутка ль, жил ученый классный.
Я сожрал его. Прекрасно!
Я его, не он меня,
Хоть боялся как огня.

Я прославлю зайцев племя.
Вот сейчас, вот в это время
Съем тебя я, колобок,
Подставляй румяный бок».

Заяц долго зря трезвонил.
Колобок ошибку понял,
Сразу тактику сменил,
Строго с ним заговорил:

«А скажи-ка мне, раскосый,
Задавался ль ты вопросом
Почему такой кусок
Бродит здесь промеж дорог?

Почему ни дед, ни бабка
Не сгребли меня в охапку,
Звери, даже комары,
Не едят до сей поры?

Если бы в твоем умишке
Хоть одна была мыслишка,
Может понял бы тогда
Сколько есть во мне вреда,

Чтоб я здесь спокойно топал,
Чтоб меня никто не слопал,
Я отравлен изнутри,
Хочешь, взрежь и посмотри».

Колобок шагнул навстречу,
Прямо к зайцеву предплечью.
Тот уж страх сдержать не мог
И пустился наутек.

Колобок поплелся дальше.
На душе от этой фальши
Кошки яростно скребли,
Как об отмель корабли.

«Как я мог, дурак лобастый
В этот день, такой прекрасный,
Ради пользы, хоть большой,
Покривить своей душой.

Дрался я за жизнь, конечно,
Делал все дела поспешно,
Но подумал бы чуть-чуть
И нашел другой бы путь.

Уговорам б он поддался,
Я бы врать и не пытался,
На себя б не клеветал,
Что отравой мерзкой стал.

Мне, такому совершенству,
Вкуса органом блаженству,
И с дерьмом себя смешать,
Дрянью этакой назвать!

Тот момент давно уж прожит,
Все же до сих пор тревожит
Действий правильность моих,
Нет ли вдруг ошибок в них.

Если б заяц не послушал
И меня бы взял и скушал?..
Впрочем, полностью б не съел,
Слишком мал для этих дел.

Откусил бы по кусочку
От затылка иль от щечки,
Не был я бы так красив,
Честен все ж, здоров и жив».

Вдруг ему промеж лопаток,
Неприятен, хоть и краток,
В размышлений сих разгар
Нанесен прямой удар.

Он, конечно, повалился
И, как мячик, покатился,
Но его руки крючок
Зацепился за сучек.

Он поднялся, повернулся
И от страха отшатнулся.
Пред глазами, весь в соплях,
Нос сопел о двух ноздрях,

А за носом чья-то туша,
Зубы, рот, глаза и уши,
Лапы, брюхо, серый хвост.
Это волк. Ответ был прост.

«Что глядишь так напряженно?
Я ведь волк, не прокаженный.
Что толкнул, так извини,
Не побил, за то цени.

Да не бойся, не заразный,
Хоть сопливый весь и грязный.
Коль не можешь так понять,
Я могу и доказать.

Мы какого ищем знака
Знать, что здорова собака?
Лишь холодный мокрый нос
Говорит, здоров ваш пес.

Здесь хочу заметить тонко,
Я, конечно, не болонка,
Такса, пудель, фокстерьер,
Но, овчарка, например,

На меня похоже очень,
Так что если озабочен,
Можешь мой потрогать нос,
Я совсем почти как пес.

Раз уже потрогал спину,
Ты уткнулся носом в глину.
Что ж, еще попробуй раз,
Получи тычок меж глаз».

И, ни капли не смущаясь,
Поточней попасть стараясь,
Волк, исполнивши угрозу,
Снова в прежнюю встал позу.

Колобок травой утерся,
Попрочней ногой уперся,
В благородной позе встал
И уверенно сказал:

«Волк, ты хам, каких не много.
Проходи своей дорогой,
Честных граждан не пугай
И меня не задевай».

«Ой-ой-ой! Какой сердитый!
Слушай, ты, бурдюк набитый,
Думал я, что ты мне свой,
По-хорошему с тобой.

Ты ж моей не понял ласки,
Оскорбил, сгущая краски,
И теперь я отомщу.
Просто так не отпущу».

«Извини, твои стремленья
Принял я за оскорбленья,
За нахальный шквал атак.
Очень рад, что все не так.

Кодекс чести волчьей стаи,
К сожаленью, я не знаю.
То, что для тебя понятно,
Принял я неадекватно».

«Вот уж нет! Я не позволю,
Чтоб натешился ты в волю.
А потом, мол, извиняй.
Коль виновен отвечай.

Суд мой короток, но верен.
Приговор, я в том уверен,
Гнев мой удовлетворит
И уладит наш конфликт.

Не шучу, не на концерте,
Приговариваю к смерти
Через поедание
Это вот создание».

Волк-судья решенье вынес.
Волк-палач наружу вылез.
Понял колобок, что вновь
Или врать, иль будет «кровь».

И опять он вспомнил байки,
Что испытывал на зайке,
Про отраву, про мышьяк
И что есть нельзя никак.

Волк, однако, не поверил.
Он на глаз уже примерил
Как разинуть лучше пасть,
Поточнее в цель попасть.

Но, надеясь на случайность,
Колобок пошел на крайность.
На своем решил стоять,
Даже будут коль жевать.

Чтоб расставить все по полкам,
Нагло встал он перед волком,
Распустил, как мог, живот,
Руку в бок, нога вперед.

Пасть раскрылась перед носом,
Червь язык и зубы косы.
Колобок, хоть и боялся,
Но ехидно ухмылялся.

«Ну и вонь! Подумать только!
Язв и кариесов столько,
Что не хватит пальцев счесть.
Этим ты собрался есть?

Как ты жив еще, блохастый?
Отравись уж мной, несчастный.
Ешь не ешь, ты, брат, меня
Сам загнешься за три дня».

«Ты в нахальстве бесподобен.
Может правда не съедобен,
И в словах твоих есть толк?»
Почесал затылок волк.

И поплелся прочь уныло.
Лишь болезнь мозги сверлила
Подлой мнительности кара.
Волк искал ветеринара.

Как и после первой встречи
Колобок раздумья речи
Вел с собой не торопясь
Сам себе всерьез дивясь:

«Хоть опасность здесь таится
В каждом звере, в каждой птице,
Норовят все сразу съесть,
Но хвала мне все ж и честь.

Без подсказок и намеков
За кратчайший срок из сроков,
Что на это можно дать,
Для себя сумел создать

Теорему выживанья,
У которой в основаньи
Только наглость поведенья
И вранье до посиненья.

И такое утвержденье
Получило подтвержденье
Уж не менее двух раз,
Что случалось каждый час.

Для науки это мало,
Но для жизни мне хватало,
Чтоб ее не потерять
И свободно здесь гулять.

Мы, конечно, компетентны
Проводить эксперименты
С тем, кого еще я встречу,
Подтвердить правдивость речи.

Решено. Зачем боятся?
Делом надо бы заняться.
Встреться слон мне иль медведь
Первым стану я наглеть».

И, шаги чеканя твердо,
Продолжал он путь свой гордо,
Чтоб для опытов найти
Хоть кого-то на пути.

И судьба благоволила,
Долго парня не томила,
Ровно через пять минут
Новый зверь уж тут как тут.

Вот он бык для матадора,
Вот он жертва для террора,
Зверь от счастья иль от мук
Издавал какой-то звук.

То ворчал, то громко чавкал,
То рычал, почти что гавкал,
Хлопал, фыркал и чесался...
За кустами он скрывался.

Колобок свернул с дороги,
Не жалея босы ноги,
Пробирался к зверю он
Как к эсминцу Посейдон,

Сквозь ивняк и сквозь малину
Через грязь и через глину
Раздираясь вновь и вновь
До крови, была бы кровь.

Там медведь с большой охотой
Заедал малиной соты.
Медом он намазал нос,
Отбивал и пчел, и ос.

Колобок совсем рехнулся,
С места он в карьер рванулся:
«Что ты здесь сидишь, жуешь
В чаще, будто в кудрях вошь?

Иль меня не замечаешь?
Не с восторгом не встречаешь,
Не боишься, не бежишь,
С безразличием сидишь.

Может встретились до срока,
На хвосте еще сорока
Не успела донести
Как со мной себя вести?»

Мишка ел малину с медом,
Размышляя над исходом
Брани этой барабанной
Неожиданной и странной.

Ел медведь, не торопился.
Он не нервничал, не злился.
С безразличием верблюда
Отвернулся прочь оттуда.

Колобку «Вожжа попала»,
Проучить решил нахала,
Обошел его вокруг
И продолжил: «Слушай, друг.

Что-то грубоват ты очень.
Может жизнью озабочен?
Всех проблем-то есть да пить,
Да поспать не позабыть.

Мишка понял, дело плохо,
Не уйдет ведь сам, дуреха,
И раскрыл огромный рот:
«Что ты хочешь, обормот?

Кто ты: зверь иль, может, птица?
Что спокойно не сидится?
Брысь в кусты и не гу-гу!
Я ведь съесть тебя могу.

Хоть и сыт сейчас, не скрою,
Но уверен, что устрою
Для таких как ты, милок,
Я в желудке уголок».

«Вот ты и проговорился.
План коварный твой открылся:
Невниманьем усыпить
И тот час же проглотить.

Подлеца опережу я
И, почти что не рискуя,
Погубить смогу тебя
Прямо здесь, средь бела дня.

Колобок с разбега прыгнул,
Тело ласточкою выгнул,
Мишке в щеки он вцепился,
Как на морду приземлился.

«Жри, скотина! Я отравлен!
Густо мышьяком приправлен.
От макушки и до пят
В этом теле бродит яд».

Колобок за нос хватался
В пасть медведю влезть пытался,
Драл нещадно скулы он,
Представляя, что Самсон.

Головой медведь вращая,
Морду лапой очищая,
Сбросить недруга старался.
Тот у***** оставался.

Шлепнул раз, что было силы,
Шлепнул два, не тут-то было,
Шлепнул три, и наконец,
Отлетел в кусты наглец.

Но безумец воротился
Вновь к медведю устремился
И опять разбег, прыжок:
«Не уйти тебе, дружок!

Колобок летел стрелою,
Но медведь готов был к бою.
Встрече он подвел черту,
Колобком сыграв в лапту.

Отлетев на тридцать метров,
Отскочив от пары кедров,
Колобок утратил пыл
И немного поостыл.

Он легонько приподнялся.
Хвост медведя удалялся,
Исчезая меж кустов.
Колобок решил: «Готов».

Вот медведь из виду скрылся.
Колобок угомонился
И с холодным сел умом
Размышлять о том, о сем.

«Что же я, подлец безродный.
Проходимец беспородный,
Просто так, забавы ради,
Рвал из морды шерсти пряди.

Зверь сидел, меня не трогал,
У меня своя дорога,
Я ж пристал к нему, хотя
Был он тихий, как дитя.

Хоть казалось, для науки,
Но ведь в общем-то от скуки,
Баловства, других причуд
Я тиранил мишку тут...

Вот. Опять в себе копаюсь,
Душу вывернуть стараюсь
Как гнилой интеллигент,
Сам себе врага агент.

Надо жить на свете проще,
Не хамить, гуляя в роще,
Всем подряд, но не стесняться
Отвечать, коль лезут драться».

Шорох тронутой малины,
Дрожь осины без причины
Сразу выдали, вот-вот
Кто-то новенький придет.

Точно так. Прошло мгновенье,
И уж новое явленье
Ум, коварство и краса
Вышла рыжая лиса.

«Здравствуй, шарик ароматный.
Ты ванильный или мятный?
Из зерна иль отрубей?
Не томи, ответь скорей.

Коль ты, братец, с отрубями,
То спасибо. Ешьте сами.
Аллергии не хочу
Я ее не залечу.

Ну а если из пшеницы,
Да на ключевой водице,
Да с гвоздикой иль с корицей,
Дай тобою насладиться!»

«Да сама ты с отрубями.
Ты ж с такими кренделями
Не встречалась никогда
Я один и навсегда.

Уникальная я сдоба
Из зерна особой пробы
Смесь сортов, букет Европы
От макушки и до попы.

И приправ, отмечу к чести,
Сто сортов, а может двести
В этом теле вперемешку
Колобок скривил усмешку

Бабка с дедом говорили,
Что такого намесили,
Что уже не повторят,
Даже если захотят.

Обьяснивши уникальность,
Изменю мажор тональность,
Постараюсь донести,
Что меня не извести.

Защищен от разной мрази
Как монарх от всякой грязи,
Хоть бери себе патент.
Содержу ингредиент,

Что при первом покушеньи,
Даже крошечки лишеньи,
Сразу свалит насмерть с ног,
Будь хоть бык, хоть носорог.

Ведь не зря ж народа толки,
Языки чьи как иголки,
Дали имя «Колобок»
В расшифровке «Кол о бок».

Коль злодей не побоится
И откусит хоть крупицу,
Боль в боку его пронзит,
Будто кол туда забит».

Но лиса калачик тертый,
Хитрость чувствует аортой
«Я оглохла говорит.
У меня, видать, отит.

Подошел бы ты поближе,
Повторил на ухо б. Ты же
Говоришь почти поешь,
Сладко слушать и не врешь».

Колобок польщен вниманьем.
Лисий орган обоняния
Оседлал, уж рот раскрыл,
Осторожность позабыл.

Головой лиса мотнула,
Зубы острые воткнула
Колобку куда попало...
И внезапно завизжала.

Клык здоровый и белесый
На траву упал под носом
Простонав последний раз,
Прочь лиса исчезла с глаз.

Колобок лишился речи.
Шок от этой бурной встречи
Волю парализовал.
Без движенья он лежал

Время лечит. Четверть часа
Пролетело. Два бекаса
Над добычей покружили,
Но не есть его решили.

Близость птиц его встряхнула
И в сознание вернула.
Только как же их понять,
Ведь не стали нападать?

Вспомнил он все ощущенья,
Что прошли до отключенья.
Пасть, укус и лисий стон,
Хруст зубов. Как выжил он?!

Визг, пронзивший перепонку,
Он еще лисе вдогонку
По инерции орал:
«Я тебя предупреждал!»

Факт, что зуб лиса сломала,
Факт, что птица не клевала.
Что случилось? Почему
Так с врагом легко ему?

Может он уже черствеет?
Тест сомнения развеет
Головой о елку стук,
Получился гулкий звук.

Он отказывался верить.
Нужно бы еще проверить.
Укусил за что достал.
Так и есть. Как камень стал.

Не могло же в одночасье
Это сделаться несчастье
Только утром из печи,
А бока как кирпичи.

Как бы ни было печально.
Но внутри не все нормально.
Химанализ даст ответ
Что там есть, чего там нет.

Благо, близко, на опушке
В развалившейся избушке
СЭС районная стояла,
Всю округу проверяла.

Колобок к ним обратился,
Сам собой кусок отбился.
Ждет в сенях, терпенья нет.
Через час несут ответ:

«От макушки и до пятки
Состоишь ты из клетчатки.
Не без примеси, однако.
Известь семь процентов с гаком.

«Вот везенье! Вот удача!
Бормотал он чуть не плача,
Значит я зверям не врал,
Яд во мне, как и сказал.

Стариков своим побегом
Спас как Ноя Бог Ковчегом.
Оказалось, я герой.
А теперь скорей домой».

Солнце близилось к закату.
В этот час в родную хату
Постучался колобок,
Хоть войти без стука мог.

«Добрый вечер, папа с мамой.
Это я. Да-да. Тот самый.
Что-то спали вы с лица.
Ну, встречайте молодца».

«Где ж ты был, сыночек блудный?
Без тебя наш завтрак скудный
Был скуднее в половину
Показал ты нам лишь спину».

«Где я шлялся знать хотите?
Это после. Не спешите.
Я ведь вас от смерти спас.
Документ вот есть для вас.

Коль отведали б известки,
То давно б уж гвозди в доски
Вам могильщики забили
И бутылочку б распили».

Колобково возвращенье
И второе их рожденье
Допоздна все отмечали,
Жить совместно предлагали.

Он немного поломался
И, конечно же, остался.
Для него нашлась работа
Занимался он учетом

Всех бактерий, их немало,
В той же СЭС, в отделе кала.
Между тем, не будь растяпой,
Диссертацию состряпал

«Агрессивность поведенья
И моральное паденье
Разных рыб, зверей и птиц
И особенно лисиц».

На две пенсии с зарплатой
Жить им было трудновато,
Но премудрый колобок
Мемуарами помог.

Гонораров им хватало,
Чтоб не бедствовать не мало,
Даже что-то отложить,
Счастливо и долго жить.

(c)Александр Викторович Алексахин

Cказка про муху

Сонная муха ползла по стене.
Баба угрюмая веник схватила,
Хлопнула бедную тварь по спине
И позвоночник ее перебила.
Через минуту хватил паралич
Бабу… Упала она возле мухи.
Ежели это случилось – не хнычь,
Молча терпи неизбежные муки.
Все мы под небом единым живем,
Всем уготован конец неизбежный.
Может, окажется в мире ином
Муха погибшая бабою нежной.
Баба же станет по небу летать
Мухой безгрешной, веселой, беспечной…
Впрочем, не всем нам дано угадать,
Что там – в загробной обители вечной.
Может быть, там полыхает заря.
Может быть, ночь бесконечная длится.
Не обижайте друг друга зазря
Бабы и мухи. И прочие лица.

/Увы, автор не был указан/

Змей Горыныч

На горе за темным лесом
жил да был Горыныч-Змей.
Дом - пещера под навесом
огромаднейших камней.

Уж таков обычай древний -
коли Змей - твори, что хошь:
на ближайшие деревни
наводил Горыныч дрожь.

Поздно вечером с разбоя
возвращался, а потом:
либо - в кости сам с собою,
либо - книга перед сном.

Как-то раз, когда темнеет,
что о строчку ломишь взор,
завязался среди Змея
трехголовый разговор:

- Вот намедни что наделал:
cжег амбар, задрал быка,
Сдуру или беспредела
щук ловил на рыбака?

- И доколе, право слово,
православным докучать?
- Так на счет чего лихого -
с давних пор на мне печать.

- Эту злобоперспективу
лучше бросить.
- Ни к чему
быть занозой коллективу.
- Ох, не в радость самому.

Сокрушался трехголовый:
- Без друзей
который год.
- Но теперь уж
все - по новой.
- С понедельника -
в народ.

II

По весне по божьей воле
ветер жаворонков нес.
Выходили бабы в поле
сеять просо да овес.

Глядь, один-то - не порхает,
а парит...
Да все видней...
- Вот те раз -
несет лихая.
Бей тревогу.
Бабы, Змей!

- Дуй в село.
- Спасайся!
- В россыпь!
- Что стоишь, разинув рот?
А не то - как звать не спросит -
недожаривши сожрет.

- Затворяйте ставни, двери.
- Укрывайся кто куда.
Энтот гость - одни потери -
ой ты, горюшко-беда.

Над округой пыль клубится,
в небо крестится народ -
то садится нехристь-птица
к бабе Дуне в огород.

III

Кто - за кума,
кто - за камень.
А Горыныч -
сам не свой -
чинно вертит головами -
лицезрит народ честной.

Да и молвит:
- Слушай, братцы.
Изо всех, поверьте, сил
я собрался исправляться -
жить по совести решил.

Мужики глядят на Змея:
- Интересные дела...
Как же этака идея
к окаянному пришла?

- Невозможно без общенья -
что без речки жить лещу.
Заслужить хочу прощенье,
а ущерб я - возмещу.

Сдюжу всякую задачу,
проявлю на пашне прыть.
А еще - могу рыбачить
или почту разносить.

- Змей, окстись, какая почта? -
ошалел сердешный люд.
Издеваешься-ль нарочно?
Тут - без грамоты живут.

- Время тьмы и произвола
будет в прошлом.
К сентябрю
сообща откроем школу.
Обучу вас букварю.

Тут вперед пробрался Ванька:
- Твой букварь нам - не нужон!
На заблудшего-то глянь-ка -
обучать собрался он.

Ты, вражина, на дебаты
завлекать нас
не спеши.
Люди! - все на супостата!
Наподдай-ка от души.

Полдеревни похватало
грабли-вилы - и вперед.
Канителить - не пристало -
силой мериться черед.

Жаль, добром не получилось,
злобой тоже - вся ушла.
- Погоди! Сдаюсь на милость!
Сшибли с ног - табак дела.

- На, отведай редьки с хреном
и не суйся к нашим впредь.
Вон Авдотья мчит с поленом -
чай Горыныча пригреть?

Морды - мяты, шеи - в мыле,
только ругань бреет высь.
Чуть до смерти не забили.
Подустали - разошлись.

- Баба Дуня, бог с тобою,
и куда в твои лета? -
напоследок -
в дых ногою.
Ох, святая простота.

IV

Сумрак теплый и ползучий
пережевывал золу.
Вышел месяц из-за тучи
на прогулку по селу.

Обогнул хлева и хаты,
зацепился за чердак.
А у Змея
крылья - вата,
настроенье - полный мрак.

- Уж могли бы и дослушать.
Ты - с добром, тебе - пинка.
Пострадавший сел под грушей,
трет помятые бока.

Кто-то сзади.
Змей опешил,
точно крал мешок овса.
Глядь - не мышь, не сыч, не Леший -
дева - русая коса.

- Вышло... право неудобно.
Не серчай.
- Да ладно, вздор.
- А народ у нас -
не злобный,
на расправу только
скор.

- Прогоняют -
вот где кара:
тут - и шкура не мила.
- Слушай, я тебе отвара
для припарок принесла.

А нельзя ли, - просит тихо, -
поподробней про букварь?
- М-да-а-а, припаривали лихо -
не сломали инвентарь?

- Дал бы грамоту на пробу
чем лопух рубить с плеча.
- Звать-то как тебя, зазноба?
- Василисой величат.

- Хоть водой - хоть медом вымочь -
помираю - все одно.
- А вот
выучусь, Горыныч,
напишу тебе письмо.

Змей вскочил - здоров от счастья:
- Помогу - без дураков!
Живо девушку сгробастал,
на крыло - и был таков.

V

С той поры в селе спокойно -
ни налетов нет, ни драк.
Только ворон с колокольни
прокричал:
- Иван - ду-р-р-ак.

Гостья - рада,
Змей - не тужит,
баба Дуня - молодец,
потому что - мир и дружба!
Тут и сказочке конец.

/Увы, автор не был указан/

моя, если её можно так назвать, Баллада...

По тропам заросшим, на верном коне
Из странствий своих торопился
Герой благородный с мечом и в броне,
Да только с дороги он сбился…
Вдруг слышит он песню – кто это поёт?
Не птица ли это ночная,
Что в чащу глухую манИт и зовёт?
Нет,рыцарь, то дева лесная!
О, дева лесная, пропой мне ещё,
В дороге устал я, так долго я шёл,
Спой песню о славе, добытой в боях,
О витязях славных, что сном вечным спят…
И чудная дева
Под сенью дубрав,
Из лилий венки им сплетая,
Навечно уснувшим
Под зеленью трав,
Баллады и гимны слагает.
О битвах, о ранах, о горе потерь,
О вставших в ряды под знамёна,
О дамах их сердца, что плачут теперь,
И молвит и тихо, и томно:
"Спускайся же, странник,
С лихого коня,
Укройся плащом и послушай меня..."
И рыцарь, забыв про коня и про дом,
Уже засыпает над тихим прудом.
Чудесная песня журчаньем ручья
Зовёт его, словно под действием чар,
Туда, где собратья нашли свой приют,
Туда, где лишь ангелы хором поют,
Туда, где ему приготовлен венок,
И где его встретят, наступит лишь срок...
Спит рыцарь, не знает - случилась беда,
Тропинки назад нет, увы, от пруда-
От девы лесной не уйти никуда!
...Ты песню просил, она спела тебе,
И снова склонилась к прозрачной воде
За лилией...
Странник, быстрее скачи,
Про всё, что здесь слышал,
Забудь и молчи...

Марина Корнеева-Евтеева


Кактус подумал, что, раз он колючий,
Значит на свете он самый могучий.
Все, с кем отныне он будет встречаться,
Им непременно должны восхищаться.

Вот пролетела над Кактусом Пчёлка,
Хочет присесть, но лапкам так колко!
Пчёлка обиделась и улетела-
Даже знакомиться не захотела.

Юная Пальма росла по соседству.
Знал её Кактус с раннего детства.
Пальма - совсем ещё крошка-малышка,
А у неё есть подружка Мартышка.

Хочется Кактусу тоже подружку,
Чтобы почаще шептала на ушко,
Глазки невинно прикрыв от смущенья,
Милые сердцу слова восхищенья...

Толстый, капризный, заносчивый Кактус
Явно завысил свой личностный статус:
Он был уверен,что ствол его сочный
Дамам внушает восторг долгосрочный.

Впрочем, красавицы так не считали:
Кактус сторонкой всегда облетали.


Только однажды с ним что-то случилось.
Гнев поменяла Фортуна на милость:
Кактус зацвёл. И цветок его дивный
Стал источать аромат эксклюзивный.

С радостью бабочки,мушки,стрекозы
ВИлись вокруг удивительной розы.
Даже капризная Райская птица
С неба к цветку пожелала спуститься.

Кактус взошёл на вершину блаженства,
Сам себя счёл образцом совершенства.
Мыслил: зачем ему бабочки-мушки?
Райскую птицу возьмёт он в подружки!

Райская птица раскинула крылья,
Землю осыпала радужной пылью,
Глазом сверкнула и массою тела
Сверху на Кактус решительно села.

(Бедный цветочек испуганно сжался,
Сник и на Кактусе не удержался.)

Кактус напыжился: птица-Царица
Лично к нему на макушку садится!
Вот и пришло настоящее счастье;
Гостья сейчас им начнёт восхищаться...

Только внезапно от милой подружки
Он получает клевок по макушке,
Два подзатыльника лапой когтистой.
Голос её зазвучал серебристо,

Но в ситуации той экстремальной
Лексика Птицы была НЕФОРМАЛЬНОЙ!

Время прошло - призадумался Кактус,
Несколько снизил надменности градус,
Очень старался вести себя тихо,
Ведь по соседству взошла...Кактусиха!

04.05.2009

Дикая охота( совместное творчество, автор идеи и вдохновитель Роман Строев)

На дикую охоту вышли короли
Помчались кони с пеною у рта
Свирепые, некормленые псы
И запах смерти верного ружья

Дрыкгантов ржание несется по полям.
И талый снег летит из-под копыт,
А свора жадно рыщет, и зверям
Опасная погоня предстоит.

В предчувствии азартном замерев,
Вожак ведет по ветру влажный нос,
И ухо ждет команды грозный рев-
Он выучен прекрасно, этот пес

А люди в седлах, пригубив вина,
По цвету так похожего на кровь,
Привстав от нетерпенья в стременах,
Готовы гнать добычу вновь и вновь.

На этот раз она уж не уйдет!
Не дикий зверь , не птица, не русак.
Вся свита видит, как за поворот
Свернула девушка, ускорив легкий шаг.

За ней!- взревел король, людей вожак,
Погоня затуманивает ум,
И свора из людей и из собак,
Несется вслед, подняв и лай, и шум…

Они, конечно, не могли успеть
Вслед за свирепой стаей злобных псов,
И девушки невинной страх и смерть
Легли проклятьями на головы стрелков.

И с давних пор в краях тех говорят,
Что в час урочный, вот уж много лет,
Охоты жуткой той подковы вновь стучат,
И на земле кровавый виден след…

Дрыкганты – это вымершая белорусско-польская порода коней.