Мир весёлых стихов

Поблекшее

дни и ночи скрипят как больные качели
и ложатся в стопу как газетный тираж
но от чтенья газет только сон вяжет веки
а от взлетов доски лишь морская болезнь

со страниц моей памяти падают буквы
в пыль времен погружаясь одна за другой
так линяют цветные веселые ситцы
так теряет букет выдыхаясь вино

я смотрю и не вижу особого смысла
в муравьином движении тех кто живет
их заботы их песни их совокупленья
лишь гусиная кожа реки под дождем

облысеют деревья пожухнут поляны
упакуется радуга вновь в белый цвет
равнодушием глаз старость сердце остудит
если жизнь обветшала то смерть не страшна
Мыкола Билюк

Жизнь пронесется, как одно мгновенье...
Жизнь пронесется, как одно мгновенье,
Ее цени, в ней черпай наслажденье.
Как проведешь ее - так и пройдет,
Не забывай: она - твое творенье.

Коль день прошел, о нем не вспоминай,
Пред днем грядущим в страхе не стенай,
О будущем и прошлом не печалься,
Сегодняшнему счастью цену знай!

Коль можешь, не тужи о времени бегущем,
Не отягчай души ни прошлым, ни грядущим.
Сокровища свои потрать, пока ты жив;
Ведь все равно в тот мир предстанешь неимущим.

Не бойся козней времени бегущего,
Не вечны наши беды в круге сущего.
Миг, данный нам, в веселье проведи,
Не плачь о прошлом, не страшись грядущего.
Омар Хайям

Уходит детство...


Уходит детство, наше детство беззаботно
Дни, годы, все меняется, течет
Уходит поезд, он придет в какой-то город,
А в жизни что ушло, то не придет.

Я не заметил, как все стало вдруг сложнее,
И сколько в мире подлости и лжи.
Я понял, наша жизнь гигантский поезд,
Не увернешься – перережет на пути.

И я бегу пока по рельсам, задыхаясь,
И знает кто, удастся ли свернуть,
Я не хочу петлять, как серый заяц,
Затравленнный собаками в лесу.

(из инета)

Не надейся, дорогойДорогой подойди к телефону.
Женский голос, наверно, она.
Жаль, что ей не известны законы
Не звонить, если дома жена.

Ты растерян, мой милый, расстроен,
Прячешь в дым выражение глаз.
Что нас в этой истории трое,
Поняла я, поверь, не сейчас.

Но не надейся, дорогой, что я отдам тебя другой.
Я двадцать раз с тобой прощусь и двадцать раз к тебе вернусь.
Я двадцать раз тебе навру, что завтра вещи соберу,
И двадцать раз, и двадцать раз всё будет снова, как сейчас.

Мы друг другу с тобой не чужие,
Сколько их, вместе прожитых дней!
Не молчи, дорогой, расскажи мне,
Я хочу знать всю правду о ней.

Сколько лет, как зовут, кто такая
И что значит она для тебя.
Буду слушать я, слёзы глотая,
Ненавидя... и всё же любя.

Лариса Рубальская

Пока на месте ничто не держит,
И не наскучил мир этот мне,
Пока ночами, пускай, все реже,
Но я летаю еще во сне.

И солнце всходило,
И радуга цвела,
Все было, все было,
И любовь была!
Пылали закаты,
И ливень бил в стекло,
Все было когда-то,
Было, да прошло...

Еще как птица хочу подняться
В крутое небо я иногда
И сердцу снятся, как в детстве снятся
Другие страны и города

И солнце всходило,
И радуга цвела,
Все было, все было,
И любовь была!
Пылали закаты,
И ливень бил в стекло,
Все было когда-то,
Было, да прошло...

И пусть под ноги одни ухабы
Судьба, как прежде, бросает мне -
Ей благодарен за то, хотя бы,
Что я летаю еще во сне.

И солнце всходило,
И радуга цвела,
Все было, все было,
И любовь была!
Пылали закаты,
И ливень бил в стекло,
Все было когда-то,
Было, да прошло...

Л.ДЕРБЕНЕВ

Зимний вечер

Фонари качают свет над улицей,
Снежный вечер путает следы.
Что гадать на «сбудется-не сбудется»,
Ведь как будет, знаешь только ты.

Дотронься теплыми ладонями,
Согрей меня среди зимы.
Друг другу мы не посторонние,
Друг другу не чужие мы.

На стекле мороз рисует кружево,
Сердце так устало без любви.
Ты забудь обиды все ненужные
И меня, как раньше, позови.

Дотронься теплыми ладонями,
Согрей меня среди зимы.
Друг другу мы не посторонние,
Друг другу не чужие мы.

Посмотри в окно свое морозное,
И прочтешь на выпавшем снегу:
Приходи, ведь все вернуть не поздно нам,
Без тебя я просто не могу.

Дотронься теплыми ладонями,
Согрей меня среди зимы.
Друг другу мы не посторонние,
Друг другу не чужие мы.Лариса Рубальская

Мадмуазель

Ты так мечтаешь жить богато и красиво,
На завтрак крабы, а на ужин бланманже.
А я сегодня был с тобой всю ночь счастливым.
К чему Диор, когда такое неглиже?
Ты говорила по франзуцски так свободно.
Ты мне шептала: "Се ля ви, пардон, мерси"...
Но мне свозить тебя в Париж не по доходам,
Коплю я деньги, чтоб поймав такси:
"Мадмуазель, карета у подъезда!
Мадмуазель, поехали со мной.
А ваших глаз неведомая бездна
Меня влечет своею глубиной.
Мадмуазель, позвольте вашу руку,
Вы так тонки, вы юная газель.
Я даже час не вынесу разлуку,
Не уходите в ночь, мадмуазель!"
Ты что Дюдовиком мне голову морочишь?
Вы разминусь с ним немножечко в веках,
И королем твоим был я сегодня ночью
И всех людовиков оставил в дураках.
Закрой глаза, давай взлетим с тобой на небо,
Два нежных ангела средь белых облаков...
Я никогда еще таким счастливым не был,
Я для тебя на все, любовь моя, готов.Лариса Рубальская

Напрасные слова

Плесните колдовства
В хрустальный мрак бокала.
В расплавленных свечах
Мерцают зеркала,
Напрасные слова —
Я выдохну устало.
Уже погас очаг, я новый не зажгла.
Напрасные слова —
Виньетка ложной сути.
Напрасные слова
Нетрудно говорю.
Напрасные слова —
Уж вы не обессудьте.
Напрасные слова.
Я скоро догорю.
У вашего крыльца
Не вздрогнет колокольчик,
Не спутает следов
Мой торопливый шаг.
Вы первый миг конца
Понять мне не позвольте,
Судьбу напрасных слов
Не торопясь решать.
Придумайте сюжет
О нежности и лете,
Где смятая трава
И пламя васильков.
Рассыпанным драже
Закатятся в столетье
Напрасные слова,
Напрасная любовь.
Лариса Рубальская

ЦИЦЕРОН

Оратор римский говорил
Средь бурь гражданских и тревоги:
"Я поздно встал - и на дороге
Застигнут ночью Рима был !"
Так! но, прощаясь с римской славой,
С капитолийской высоты,
Во всем величье видел ты
Закат звезды ее кровавой !..

Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые -
Его призвали Всеблагие,
Как собеседника на пир;
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был,
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил.

Федор Тютчев

ТАВЕРНА В ЛЕЙПЦИГЕ

Явившись до срока, я отпер ворота таверны,
Под звуки кларнета цыганка плясала прелестно.
Внезапно и грозно, как праведник четверодневный,
Багровое солнце в оконном проеме воскресло.

Мой спутник болтает с хозяйкой шутливо, по-свойски,
Его разговор исцеляет от старых болезней:
«У золота есть ни одно любопытное свойство -
Способствовать дружбе и делать красавиц любезней».

Немецкие скромницы локоны носят высоко
И крепят гортензии к белым оборкам корсажей.
Фасады домишек выходят на людные стогны,
И полнятся брагой простые глубокие чаши.

Застольные песни начало ведут из Тавриды
С трудом языками ворочают башенки звонниц.
«Во славу и здравие милой сестры, Маргариты!»
«За хитрые выдумки наших неверных любовниц!»

Семейство шмелей хоботки погружает в бутоны.
За трапезой пролиты теплые стройные речи.
Крестьяне стога убирают с полей опыленных,
В тяжелые шали хозяйка укутала плечи.

Сор в избе

Сор в избе не дальше порога.
Так насорить сможет не каждый.
Детская несправедливость попрёков.
Крови друг друга явная жажда.

Мы с ненавидящими глазами
привыкли друг другу в верности клясться.
Но разве склеишь песочный замок
липкою жидкостью эякуляций?

Когда у цветка надломился стебель,
когда помочь не в силах подпорки,
то ноги сами уносят в степи -
туда, где голодно, но не горько.

Я там, на самом краю Вселенной
зарою украденный дома мусор,
потом поверну, и уже веселея,
приду домой победившим трусом.

Приду пораньше узнать, что поздно,
что ты к стерильности слишком привыкла.
Ах, как я люблю твою стервозность,
подвластную лишь менструальному циклу.

Давай порвём отношения в клочья,
намусорим в доме по самую крышу.
Только б не эта бездушность ночи,
в форточку вползшая чёрной грыжей.

Давай под утро друг друга разбудим,
зальём огонь наших ран слезами.
Трудней всех апостолов было Иуде
по неверности сдать экзамен.

Мыкола Билюк

Любовь.txt

В силу правил и в силу привычки
(в тексте жизни такое не ново)
мы стояли, как две кавычки,
разделенные длинным словом.

Двоеточием глаз кольнула,
протянула тире негордо,
мягким знаком ко мне прильнула.
Становился я знаком твердым.

Разгибались мои вопросы.
Восклицали мои ответы.
Мы с тобою укрылись просто
в круглых скобках от яркого света.

На листе бледно-полосатом
нам с тобой мало места было –
и сплелись мы с тобой амперсандом.
Ты до боли в плечо вонзила

запятые – свои коготочки
(лак ногтей, словно кровь на белом).
Ты меня довела до точки.
Растворив и ее. До пробела.
Мыкола Билюк

МАГИЧЕСКИЙ ФОНТАН БАРСЕЛОНЫ

Мертва, как полая рапана,
На площади лежала чаша.
Десницы заломив, титаны
Баюкали плафон витражный.

Ступени, как места в партере,
Поспешно облепили. Взоры
Метали люди, как химеры
Со шпилей Домского собора.

Большая розовая фуга,
Достигнув апогея, чахла,
Когда по узловатым трубам
Органа протянули Баха.

Рядами поднимались маки -
Так на шандалах всходят свечи.
Сады раскинулись, облапя
Террасы каменные плечи.

Среди венецианских башен,
Докучливых, как мысль о смерти,
Помпезно наполнялась чаша
Пунцовым, исторгая Верди.

Ты из снов моих пришла,
девочка-девчонка,
Словно солнечный фонтан
золотисто-звонкий,
И былая грусть-тоска
с ветром улетела
И черемухой весна
кружит в танце белом.

От любви светлее дни
и теплее ночи,
И кукушка нам в лесу
много лет пророчит.
На двоих у нас с тобой
радость и тревога
И лесная стежка нам,
как в любовь дорога.

А счастливый день судьбы
празднует рожденье,
В нем любовь идет за нами
солнечною тенью.
Звезды в небе для тебя
зажигает вечер...
Я судьбу благодарю
за такую встречу.

Татьяна Киркоян

Костерок

Слёзы со щёк
ветер, срывая,
бьёт на осколки о скользкий каток.
Плачешь ты – значит, ещё
живая.

Как холодна
в синих жилках рука.
На,
погрейся у моего костерка.

Чаем пахучим
тебя отпою,
ноги получше
укутав в фуфайку свою.

Мой костерок –
не пожар, не маяк,
он и горит-то почти что без дров,
просто так.

Вот и румянец
опять на щеках.
Скоро ты встанешь
и скажешь: спасибо, пока…
Мыкола Билюк

ЧАРЫ ЧУРОВОЙ ДОЛИНЫ

Чары Чуровой долины начались на чердаках,
Где мерцали паутины и орлы на пятаках.

Свечи. Ладанки. Иконы. А случится – час ночной:
Чьи-то вздохи, чьи-то стоны, чьи-то тени за спиной.

Окаянное пространство! Наползает, хоть реви!
Запах беглого дворянства, беглой веры и любви.

Где вы, тётя, в карты дулись? Где куснули ананас?
Почему вы не вернулись – хоть разок взглянуть на нас?

Волга. Родина. Отрава.… То ли небыль, то ли быль...
И высок сундук, как слава, а откроешь – только пыль.

Времена, как льдины, тают... Что ты, маленький, не спишь?
Тени снова улетают на Мальорку и в Париж.

Долетели. Не разбились. Облачились в жемчуга.
А вот гуси возвратились. Гуси, гуси! Га-га-га!

КОЛЮЧКА
Жестокое солнце пустыни
Навязчиво-горько на вкус.
В краях, где вода - как святыня,
Растет неприветливый куст,
Колючкой обидно зовется,
Кривой и убогий на вид.
Влюблен до отчаянья в солнце,
Хоть солнце безумно палит.
И ночью, в тоске по светилу,
Про отдых забыв и про сны,
Он в корень бросает все силы,
Чтоб выйти с дневной стороны.
А люди, глупы и ленивы,
Себя только видят везде
И пишут уверенно в книгах,
Что корень стремится к воде.

СЕРЕДИНА ЛЕТА

Средина лета под гору катится.
Мы им насытились, его пока не жаль.
Но очень скоро часто будет сниться
Его любая мелкая деталь.
А на столе стоит пустая ваза
Без радости сверкания воды,
Какой она была когда-то разной.
Умчалось всё без ложной суеты.
Ну что ж, давай, поставим лето в вазу.
Пусть сохнет в ней, пусть золотится лист.
А, может, с ним покончить надо разом
Без отходных положенных молитв.
Надежда есть, и жаждешь возвращенья
Хотя бы тёплых, не дождливых дней.
Но ты дождёшься лишь прикосновенья
Самой любви, наверное, сильней.

СЕНТЯБРЬСКИЕ ДЕНЬКИ

Листы облетевшие, ярко-багряные,
Вы под ногами так не хрустите:
И облака нынче престранные,
Не дождевые, только седые.
И по реке стаи листьев, как рыбы,
С ними играют, плачут над ними.
В пору ненастную мало улыбок,
Запах осени терпки и сильны.
И ничего поделать не можем,
Зыбкость на каждом завидя шагу.
Горечь сентябрьскую только умножим,
Душу когда красотой обожгут.

НАТАЛЬЯ ПРОХОРОВА

ТУПИКИ

Для мысли не нужны ума палаты,
Ей лишь бы в голову попасть,
А там такие узкие пролеты,
Что ей не выбраться
и путь не поменять.
Кругом извилины, подъемы, спуски.
Какой-то странный переход
от мести к глупости
И от любви до скуки,
Меж ними радости и горя промежутки,
А рядом смерти резкий поворот.
Добро со злом, как две сестрицы,
По обе стороны пути,
Они на каждом перекрестке,
Как камни, сбоку, сзади, впереди.
Толкаются и честь, и совесть,
Они всегда на полпути,
Спешат раскрыть свои достоинства,
Но только гибнут от своей же суеты.
Желая хоть каких- то перемен
Несутся вдаль завистливость и гонор,
Но дальше стенки крепких лбов
Им не добраться без чужих горбов.

Здесь жадность разлеглась, как водная преграда,
Широкая, глубокая, безбрежная, как надо,
И даже если все она имеет,
Ее не покорить без лестных возражений
И никому не переплыть иль перейти по кладке
Законы мзды и ложного порядка.
И как тут не сойти с ума,
Как мысли выйти на дорожку,Я
Где нет заумного добра
И зла, что ковыряет сердце ложкой.
Тут мысль и задержалась,
Затормозила в полной темноте,
Хотела в сторону, но тут же и сама себе созналась,
Дороги нет, есть видимость пути.
«Где свет?» в ее душе мелькнуло,
«Где правда, совесть и добро?»
Она сама в себя уткнулась:
«Свет там, где нет его».