Душевно. Читаем дальше

Звонок по сотовому телефону


Эта история случилась со мной на днях, когда я ездила из Оптиной пустыни в Козельск по послушанию. Послушание выполнила. Пришла пора возвращаться в монастырь. А день уже заканчивается, маршрутки перестают ходить. Вот и в Оптину последняя по расписанию пошла. Бегу я за ней, а сумка тяжёлая. Нет, точно не успею… И не успела. Можно и пешком, конечно, дойти, но вот поклажа моя… Да и устала под конец дня…

Подходит рейсовая маршрутка, которая по городу ездит. Пустая почти. Сажусь я в неё и спрашиваю: «А вот только что оптинская маршрутка ушла. Мы её не догоним на какой-нибудь из городских остановок?»

Водитель оборачивается ко мне не спеша. Смотрит на меня тяжёлым взглядом. Сам здоровый такой. Ручищи на руле огромные лежат. «Вот это здоровяк», — думаю…

А он отворачивается и угрюмо так цедит сквозь зубы: «Не, не догоним». Достаёт из кармана сотовый телефон и начинает кому-то названивать. «Ну, — думаю, — конечно, если ты во время движения своей маршрутки ещё и по телефону будешь лясы точить, то точно не догоним». А он так спокойно чего-то там болтает. Сижу я и злюсь на саму себя, что на маршрутку опоздала, на погоду дождливую, слякотную. На здоровяка невежливого. Хотя знаю, что злиться —смысла нет. «Никогда не бегите за уходящим автобусом: это был не ваш автобус…»

И осуждать ведь тоже нельзя. Сижу и пытаюсь придумать добрый помысел об этом здоровяке. Я когда-то даже рассказ написала «Фабрика добрых помыслов».

Там речь идёт о словах Паисия Свято горца. Старец писал о том, что необходимо терпеть немощи окружающих людей, покрывать их любовью. Не поддаваться помыслам осуждения, недоверия.

А для этого придумывать добрые помыслы в отношении окружающих. Пытаться оправдать их, пожалеть. Понять, что, возможно, у них были добрые намерения, просто не получилось воплотить их в жизнь. Пожалеть, даже если этих добрых намерений не было, придумать добрый помысел о таких людях. Старец называет эту мысленную работу «фабрикой добрых помыслов».

Маршрутка наконец-то с места сдвинулась. Здоровяк наболтался. Еду я и пытаюсь добрый помысел о нём придумать. Чтоб не осудить его, а оправдать как-то. «Так,—думаю,—может, он маме звонит часто. Даже с дороги. Беспокоится о матери… Или нет. Вот ему срочно нужно детям позвонить. Проверить, что они там делают одни дома… А то, может, жена ждала звонка важного…» Еду и чувствую, что раздражение отошло. Вот и здоровяк мне уже кажется не таким вредным. А что? Хороший, наверное, человек… Просто вот озабочен срочными делами…

Смотрю в окошко: луч солнечный сквозь тучи пробился. Ура! Дождь кончается! Хорошо-то как!

Подъезжаем мы к остановке. Тут здоровяк ко мне оборачивается и говорит: «Догнали мы оптинскую маршрутку. Пересаживайтесь». Вот здорово-то! И с чего я взяла, что взгляд у него тяжёлый? Обычный такой взгляд… Можно сказать, даже добрый…

Быстро пересаживаюсь в оптинскую маршрутку. Она тоже полупустая. Протягиваю водителю деньги. А он спрашивает: «Ну что, чуть не опоздали?» Улыбаюсь в ответ: «Да, я уж настроилась пешком идти. Вот погода только сырая да сумка тяжёлая».

А водитель, парнишка молодой, улыбается мне и говорит: «Да, пришлось бы вам пешком топать, если б не друг мой, водитель городской маршрутки, на которой вы ехали. Он мне позвонил и попросил притормозить немножко на остановке. Говорит: “Тут пассажирка одна к тебе опоздала. С сумкой большой такой. Ты уж её подожди, ладно? Жалко сестрёнку”. Я и притормозил».

Вот тебе и здоровяк угрюмый! Сестрёнкой меня назвал…

Благодарю тебя, отче Паисий, за твоё наставление о фабрике добрых помыслов!

«Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей!»

Из инета

ШУТКА

Моя знакомая Лена вышла замуж и уехала в Корею.
И сразу начала учить своего мужа русскому языку.
В Корее принято чокаться со словами «Комбе», что значит пьем!! или за здоровье!!
ну Лена решила приколоться и объяснила, что в России обычный тост «е*анем!»

Муж естественно как и все корейцы отнесся ответственно и запомнил это слово.
А работал он в крупной фирме менеджером, и его решили отправить в Китай в командировку,
ну и в качестве свадебного подарка, чтобы не заскучал, предложили отправиться вместе с женой.

В Китае при торжественном открытии офиса как полагается состоялся торжественный ужин,
на который были приглашены и российские партнеры.

Торжественный момент, слово берет наш герой, говорит длинную речь,
поднимает бокал с шампанским, и обращаясь к российским партнерам на чистом русском языке говорит:

— Дорогие друзья! А теперь е*анем! Ржачь был невероятным!
Россияне не могли прийти в себя от смеха минут 40

!

Однажды этим февралем я проснулась и поняла, что мне надо перечитать сказки о Муми-тролле.

Не смейтесь!

Последний раз я читала эти сказки ещё будучи совсем ребенком.

И вот, спустя много лет, 46-летняя женщина, нашла в сети и перечитала все сказки о Муми семье.

Эффект был - словно сходила к психотерапевту, священнику и магу одновременно:)

Возможно хотя бы так, по моим выборочным цитатам, но в этот субботний день, кому-то из вас, мои хорошие люди, очень будет полезно услышать от мироздания что-то из нижеприведенных фраз.

Заварите неспешную чашку кофе и …

«Я понимаю, трудно, когда хочешь что-то иметь, но не можешь забрать это с собой. А я вот просто смотрю на то, что мне нравится, а потом ухожу, и оно остаётся у меня в голове. Это приятнее, чем таскать чемоданы.»

«Я владею всем, что вижу, о чём думаю. Я владею всем миром.»

«Никакого порядка в этом мире, — печально подумал Хемуль. — Вчера было слишком жарко, сегодня слишком мокро. Пойду ещё посплю».

«Всё очень неопределённо и это-то меня и успокаивает.»

«Можно лежать на мосту и смотреть, как течёт вода. Или бегать, или бродить по болоту в красных сапожках, или же свернуться клубочком и слушать, как дождь стучит по крыше. Быть счастливой очень легко.»

«Не стоит волноваться. В мире нет ничего страшнее нас самих.»

«Чтобы придать очертания большой мечте, нужны пространство и тишина.»

«Кто-то уходит, а кто-то остаётся, и так было всегда. Каждый выбирает для себя, главное — вовремя выбрать и уж потом не оглядываться.»

«И пусть тогда морозы, бури и тьма приходят, сколько им заблагорассудится. Пусть ощупывают двери и разыскивают щели, чтобы пробраться внутрь, — ничего у них не выйдет, все двери крепко заперты, а за дверями сидит себе и посмеивается в тепле и одиночестве тот, кто обо всём подумал заранее.»

«Будь осторожнее, не позволяй своей мухе превращаться в слона»

«Нет ничего хуже, чем вглядываться в темноту, это всё равно что уходить прямиком в бесконечность, да ещё в одиночку»

«Не о чем больше печалиться! Надо только смастерить уютное гнёздышко и предоставить остальному миру творить, что ему вздумается. А когда проснёшься, всё будет так, как должно быть.»

«Он знал, что сокровенный смысл и привилегия любви — тоска, робость и мечта, а также терпение, умение ждать и прощать.»

«Иногда жестокость состоит не в том, что ты делаешь, а в том, чего ты не делаешь.»

«В душе своей люди всегда носят образы тех, кого любят, они живут в их сердце, и мир полон разных возможностей выказать им свою нежность, это не оценить деньгами, но это приносит столько радости.»

«Ты пытаешься жить правильно, а я пытаюсь жить богато, содержательно, жизнь словно луг, где я с удовольствием, от души собираю цветы то тут, то там, а ты идешь напрямик и выходишь с пустыми руками по ту сторону, потому что ты не нашла именно тот цветок, который ты хотела.»

«Здесь так много непонятного. Но с другой стороны, почему обязательно всё должно быть так, как ты привык?»

«Ондатр помолчал немного, грустно обмакнул усы в вино и сказал:
– Почем знать… В воздухе что-то есть – какие-то предвестья… Мне-то, разумеется, все равно, произойдет что-нибудь или не произойдет, но совершенно несомненно – что-то должно произойти.
– Что-нибудь страшное? – вздрогнув, спросил Снифф.
– Почем знать,- повторил Ондатр.- Вселенная так велика, а Земля так ничтожно мала и убога…"

«Каждый нуждается в том, чтобы ему время от времени рассказывали хорошую историю.»

«Те, кто вас любят, никогда не обратят внимание на вашу неуклюжесть.»

«Вряд ли, — задумчиво сказал Муми-тролль. — Просто мы уже привыкли к комете. Она нам как старая знакомая. Мы первыми о ней узнали и видели, как она росла. Подумать только, как ей там одиноко…
— Да уж, — сказал Снусмумрик. — Тому, кого все боятся, должно быть очень одиноко»

«Дарить дамам украшения — это не глупости, — строго сказала старушка. — Ты ещё слишком мал, чтобы это понять, но вообще-то украшение — единственный настоящий подарок даме.»

«Даже самые странные люди могут когда-нибудь пригодиться.»

«Наказание — это не единственный способ заставить кого-то хорошо себя вести.»

«Иногда хорошо поплакать — это то, что вам нужно для роста.»

«— Не грусти! — воскликнул Муми-тролль. — Мы скоро дойдём! Придём — а у мамы уже и завтрак готов, и она скажет: подумать только, у вас всё получилось, а мы скажем: ты даже не представляешь, что нам пришлось пережить».

Я точно знаю, что кто-то из вас ждал именно сегодня одну из этих фраз.



© Ваша Яната, она же дядя Ондатр:)

Кто–то в лифте написал "Лена – проститутка". И всё: ни фото, ни расценок. Творческое амплуа не указано. Не ясно также, хорошо или плохо, что Лена такая. И если захочется пойти её пристыдить, то куда обращаться? Вот о чём думали мужчины в лифте.
Женщин больше волновал нравственный облик подъезда. Они понимали, маркетинговое несовершенство объявления не долго будет препятствием. Оглянуться не успеешь, мужья станут возвращаться после рыбалки с чеками на рыбу и запахом Lanvin Eclat d`Arpege Arty. Женщины не выносят рыбу с таким приятным запахом.
Больше всех надпись расстроила жильца этого подъезда скрипача Мариса. Его жену как раз звали Леной. В футляре скрипки хранились фото её ног. Там были видны и другие части Лены, но друзья–музыканты ни разу не вскрикнули "ого, какое лицо". Они поздравляли Мариса именно с ногами. Из любви к жене Марис переехал в русский район. Его трижды грабили в троллейбусе № 15, но он всё равно интересовался и православием, и русскими поговорками.

Латышский муж у нас считается хорошим приобретением. Он часто вырастает до приятных 190 см, работящ, не орёт и подолгу выдерживает тёщу. Готовит скучно, но в мытье посуды бесподобен. Главный его минус – удивительная мимическая неразвитость. Не разберёшь порой, обижен он, радуется, или сознание потерял.
Одна знакомая рассказала, её латышский муж двадцать минут смотрел куда–то под стол, не шевелясь. Женщина его звала – он головы не повернул. Некоторое время она задавала вопросы — Ты обиделся? Живот болит? Мама звонила? У тебя эпилепсия? Творог скис? Вспомнил Витьку? Так ничего же не было, просто поцеловались!.. Жена сочинила сто видов катастроф, заново пережила свадьбу и развод. Он всё глядел под стол. Потом спросил очень спокойно, не кажется ли ей, что левый край скатерти немного ниже правого?

Будь Марис южанином, взял бы нож, построил бы соседей перед крыльцом. У кого на пальцах пятна от маркера – того зарезал бы. Но он прибалтийский музыкант. О насилии читал лишь в английских детективах. Единственный известный ему способ мести – оттопыривание губы – в русских кварталах бесполезен.
Марис решил составить психотип преступника. Было ясно, негодяй изувечил лифт от восхищения и досады – ведь Лена выпита другим. Это значило, разыскиваемый обладает вкусом к прекрасному, склонен завидовать и умеет писать. Все жители дома старше шести лет соответствовали этому преступному профилю.
Когда психология не сработала, Марис решил вычислить гада по почерку. Он придумал обойти жильцов, собирая подписи за строительство детского городка. Подпись должна была содержать слова "Лена" и "Проститутка". Детский городок идеально подходил для этих целей.

С точки зрения новостей, русские районы населены кошками, хулиганами и старушками татаро–монгольского генезиса. По вечерам все они бьют морды не важно кому. На всякий случай, Марис взял газовый баллон, бинты и поставил на быстрый набор службу спасения. Из 36–ти квартир его подъезда в 33–х жили русские.
Марис пошёл по подъезду сверху вниз. На девятом этаже нашлись бабушки с разной философией. Одна назвала музыканта бандитом, велела зайти, проверить – у неё брать нечего. Вторая дверь не открыла, пригрозила позвать Петю, который всем покажет.
На восьмом этаже Мариса накормили супом.
На седьмом лысый бугай пригрозил надавать в бубен, потом угостил печеньем. Опасно, нелогично, весело.
На шестом подарили ведро грибов, обещали взять с собой за боровиками. Грибник смотрел в календарь, велел приходить в сентябре, в шесть утра. И всё, вытолкал за дверь.
На пятом этаже женщина в пеньюаре сказала – да вы зайдите – и так потянула за рукав, что у Мариса ноги оторвались от пола. Выкатила торт, коньяк, полезла на шкаф за альбомом, показать фото себя в молодости. Заодно показала всю себя в настоящем. Марис пообещал вернуться и сбежал.
На четвёртом снова был суп – отказаться не вышло.
Бабушка с третьего этажа оказалась глухой, пришлось орать. На шум выбежала внучка по имени Лена. Приятно и удивительно. Хорошо что русские не сочиняют каждой новой девочке отдельных имён. Мадемуазель оказалась точно, как написано в лифте. Летящая юбка, смелый и одновременно приветливый взгляд, шаг уверенный. Расписалась в тетради – Митрофановы.

Марис пошёл, купил маркер. Вернулся в лифт и под словом "Лена" приписал аккуратно "Митрофанова".
Он вышел из дома. Тут Чехов указал бы, что на улице цвела весна и пели птицы. На самом деле – ни хрена. 18–е апреля было и холодно как в тундре.

© Слава Сэ

— Ёжик, ты чегο такοй кислый бpοдишь пο лесу?
— Настpοение упалο…
— Где?
— Где, где… вο мне…
— Так давай пοднимем! — pадοстнο вοскликнул Мишка.
— Чтο упалο, тο пpοпалο, pаз пpοпалο — значит испοpтилοсь. Ну и зачем мне нужнο испοpченнοе настpοение?
— Тοгда давай οт негο избавимся.
— Как? — гpустнο вздοхнув, спpοсил Ёжик
— Пpοветpим гοлοву, и οнο выветpится!
— Нο если мы οт негο избавимся, тο я сοвсем буду без никакοгο настpοения…
— А я свοим хοpοшим пοделюсь с тοбοй, у меня на двοих хватит! — веселο οтветил Мишка.
Они дοлгο гуляли пο лесу, Мишка веселил дpуга, pассказывая ему смешные истοpии и Ёжик pадοстнο смеялся в οтвет.
«Как хοpοшο — думал пpο себя Ёжик, — чтο у меня есть такοй замечательный дpуг, кοтοpый мοжет пοделится хοpοшим настpοением…»

По дороге на работу проезжаю обычную киевскую хрущевку. В окне второго этажа замечаю мальчика, который стоит, приложив к стеклу лист бумаги. На нем большими красными буквами написано: ПОКОРМИТЕ.

Я останавливаюсь. Сердце выпрыгивает из груди. В голове тысячи вариантов ситуаций и развития событий. Его морят голодом. Бьют. Его похитили. Сейчас он начнет прыгать из окна, а я буду его ловить. Вызвать полицию. Социальные службы. Звать прохожих. Ломать дверь.

Я почти бегу к дому и уже под окном вижу, что пониже под словом «покормите» написано «ежика». И еще ниже - «в кустах». «Покормите ежика в кустах» - просит меня мальчик со второго этажа.

Я останавливаюсь. Я думаю, ох, малыш, я бы сейчас тебе рассказала все, что думаю про ежиков, кусты, перенапряжение, усталость, постоянную тревогу, неопределенность, неоднозначность, непонимание. Про невроз. Недосып. Недолет.

Но я просто пишу в блокноте – «ежика здесь нет». Он читает, кивает мне, исчезает на минуту и возвращается с новым листом. На нем написано: «тогда приходите вечером!»

А я что. Я приду. Потому что ответственность и изобретательность нужно поощрять!

Прорвемся, дорогие! Сколько там тех ежей!

© Yaroslava Gres

ЛЕНКА

Училась с ними девочка одна, Лена. Ленка-Пача. Мелкая, страшненькая, губастая, бровастая, кривоногая. Из неблагополучной семьи. Ленке вечно доставалось и от одноклассников, и от учителей. Впрочем, учителя её жалели, одноклассники же – нет. Однажды на её заколке кто-то из девчонок увидел вошь – визгу было! Хотя по трезвому размышлению это вполне могла оказаться и мушиная кака, да.

В общем, Ленка была изгоем. Классическим таким. Поговаривали, что именно с неё начинался первый пацанячий сексуальный опыт в старших классах. Умом, сообразительностью или крепким характером она не отличалась. Это сейчас я понимаю, что очень и очень трудно отличаться характером, когда родители – алкоголики, сестра безнадёжно больна и полоумна, и приходится носить старые тяжёлые очки на резинке, потому что новые, выданные школьным врачом, носит вечно пьяный папа. И на выпускной приходится идти в старом и мятом костюме – мама не озаботилась, а сама не смогла. Никто утюга не дал. И некому тебя вечером забрать из школы.

После одиннадцатого класса она потерялась. Не была ни на одной встрече одноклассников. Мы про неё быстро забыли – мы-то вообще годом старше, что нам за дело до какой-то Ленки! Её же одноклассники всенепременно вспоминали. Местные-то все на виду, а вот Ленки нет как нет. Говорили, что она уехала на большую землю, там осталась. Мать до сих пор в деревне, всё так же тихо пьёт, отец умер. Где сестра – никто и понятия не имеет. В социальных сетях её нет.

Ну, нет и нет. И, конечно, я о том, как я её встретила.

— Знаешь, Юля, было трудно. Да хандец, чего там, капитальный. Жрать нечего было. Мать из деревни если пришлёт когда картошки, так хорошо. Работать сразу пошла. Было дело – месяц один чай пила; а попросить не смела. Вот как раз, когда только на работу вышла. Работала ночью, днём училась. С первой зарплаты купила себе еды на весь месяц, и очки. Очки, представляешь, мои собственные! У меня их теперь штук сто! А чай до сих пор не пью, не могу. Мне кажется, что он пахнет нищетой.

Сама видишь – проводит руками – страшненькая я. Да и одевалась… Я, Юль, трусы два года носила, две пары. Потому что на еду впритык было. На зачётах первое время в обморок хлопалась. Голодный! – смеётся. А потом меня на остановке мужик подобрал. Вот так взял, и подобрал, как собаку бездомную. Пожалел. А я, Юлик, не смогла отказаться. Я выспалась в первый раз в жизни, наверное.

А наутро ушла. Записку оставила, спасибо, мол. Всё хорошо у меня. Я ж реально понимала, что не тот я человек. Я тогда себя ниже плинтуса считала. А он меня нашёл. Поругались мы страшно – я кричала, что не надо меня жалеть, пусть он свою жалость куда подальше засунет, я ему не псинка, и не приблудыш-котёнок! А он на следующий день меня в ЗАГС отвёз. Сказал, из машины только замуж выйдешь.

Снова смеётся.

Белоголовые малышки у статного мужчины на руках, очень похожие на мать. Лёгонькие, махонькие – пёрышки, а не дети. Ленка, отряхнув пылинку со стильной юбки, обнимает всех троих – ну, погуляйте ещё, милые мои, я совсем скоро приду!

Нет, Ленка не превратилась в прекрасного лебедя. У неё всё такие же густые брови, но искусно подправленные стилистом, такие же вывернутые губы яркие безо всякой помады, такие же серые волосы, подстриженные как-то так, что эта стрижка – женственная и шаловливая – нисколько не портила лицо и была удивительно подходяще. Очки в тонкой оправе довершали образ.

— Как зовут?

Ленка, помолчав, отвечает:

— Таня и Юленька. Ты прости меня, Юль, вы с Танюшкой ко мне относились… нормально. Ну, хотя бы равнодушные были. То есть… ну ты поняла, да? Я ж никогда о таком и мечтать не смела – муж, дети… Сестру забрала из интерната. Мать всё пыталась вылечить, да так и не смогла, она меня уж и забыла. Не узнала в последний раз даже. А он – она кидает взгляд в сторону ушедшего мужчины – научил меня себя любить. Сколько раз я ему истерики устраивала! Сколько раз кричала, зачем я ему, замарашка? Я хоть всё умела по дому, да совсем дремучей была. Свекровь меня чуть не в первый день ночевать и жить оставила. Книги мне читала, музыку заставляла слушать, разговаривала со мной день и ночь. А в перерывах учила меня жонглировать! Я в первый раз увидела – чуть со смеху не померла, до того неожиданно! Апельсинами.

Ленкины глаза сияют так, что мои руки покрываются пупырками. Ах, Ленка, Ленка, как же я за тебя рада! Вот именно такие картинки из жизни заставляют меня верить в любовь. Просто как исключение...

Автор: Даша Лунина

На эту встречу я идти не очень хотел. Но уговорили: «Тебе он понравится, интересный парень!». Игорь, молодой бизнесмен, начал с нуля, сам. Занял денег, открыл дешевую парикмахерскую, дело пошло, потом еще одну, еще одну. В общем, молодец.

Мне предстояло с ним интервью. Описать историю успеха, как это называется в журналах. Я приехал в офис, где сплошь веселая молодежь, на стенах дурацкие плакаты.

Своего кабинета у Игоря не было. Он сидел на большом кожаном диване, ноги на журнальном столике, в драной майке, весь в татухах. «Блин, ну и персонаж!» – мрачно подумал я.

Игорь сказал: «Ой, сорян, ща я быстро отвечу в вотсапе и начнем».
Я сел. И тут заметил в углу дивана маленького игрушечного зайца в смешных штанишках.

Он был очень похож на моего любимого зайца. Которого мне подарила бабушка, когда мне был год. И пока Игорь что-то строчил, я ушел мыслями в детство. Тот заяц был моей самой любимой игрушкой. Я с ним спал, я с ним играл, я с ним разговаривал, открывал ему свои мелкие тайны и мечты. Лет до семи этот заяц был моим лучшим другом. У него оторвался глаз – мы с мамой нашли пуговичку и пришили новый. У него истрепались штаны – мы сделали ему новые.
Я рос, но с зайцем не расставался. Он всегда был где-то рядом. Хоть я уже и не разговаривал с ним.

А потом началась семейная жизнь.

Как-то жена затеяла генеральную уборку, когда меня не было. Я вернулся – зайца нет. Конечно, я ужасно ругался, хотя жена уверяла, что зайца не выбросила, просто отдала. «Ну тебе он зачем, а? – спрашивала она. – Ну ты же большой мальчик, Лёша!»

Рассказывать ей, как я общался с зайцем и как он помогал мне жить, даже когда я вырос – я не стал. Вряд ли бы она поняла. Решила бы, что муж не в себе. О зайце дико жалел, часто его вспоминал.

Игрушки своего детства нельзя выбрасывать никогда, они для нас кто-то вроде ангелов-хранителей.

…Игорь, наконец, повернулся ко мне: «Ну я готов!»

Мы разговаривали долго. Игорь мне действительно понравился.

Уже когда я уходил, то спросил: «А вот этот заяц – он чей?»

Игорь улыбнулся: «Мой. Я без него никуда. Он вроде талисмана. Знаете, если честно, я считаю, что он мне во всем помог. Да, этот потрепанный заяц. Только не думайте, что я сумасшедший. Я же рос в детском доме. У меня не было ничего, кроме этого зайца. Я рассказывал ему, как вырасту, как всего добьюсь, как мы с ним поселимся в своем большом доме… Ну ведь так и вышло!»

Игорь помолчал: «Только в интервью про зайца не надо. Не поймут».

«Точно не поймут», – ответил я.

…Вечером я спросил у жены: «Признайся, куда ты тогда дела моего игрушечного зайца?»

Жена быстро ответила: «Вот же ты не можешь его забыть, хоть уже пятнадцать лет прошло! Я собрала игрушки и отнесла в детский дом, у нас был неподалеку тогда. И зайца тут же схватил какой-то мальчишка лет трех».

И я засмеялся. Я вдруг увидел всю жизнь, всю историю моего зайца с разными глазками. Он ушел тогда от меня, но стал ангелом-хранителем для совсем другого мальчишки. Ему этот заяц был гораздо нужней.

Наши старые игрушки действительно могут творить чудеса. Ну по крайней мере, так мне хочется думать.

© Алексей Беляков

Я на почте стою в очереди.
Жду, когда на электронном табло зажжётся мой номер, и я смогу в указанном окошечке отправить свои книги с автографом человеку, который их очень ждёт.

Атмосфера на почте - ругачая, тяжелая. В каждом окне - локальные мини-конфликты.

У кого-то потерялась посылка, кто-то грубит сотруднице, и она пытается выстроить границы, но получается, что только подкидывает дров в пекло недовольства, кто-то собирает паззл картонной посылки, она распадается - и человек психует и матерится .

Повсеместный стресс ощущается физически, он замешан в воздухе и делает этот воздух тягучим, как кисель, и сложным для беспечного дыхания.

Был февраль 2020, уже случился в мире эпидемиологический коллапс, страны одна за другой закрывали границы, объявляли карантин, люди понимали, что надвигается беда, которая срикошетит своими последствиями в каждый дом и в каждую семью. Страх прорывался в эфир повышенной концентрацией злости и раздражения.

- Где? Где она, я вас спрашиваю??? Месяц жду посылку из соседнего города!!!!

- Кто придумал эту бюрократическую дрянь? Как это заполнять?

- Как ваша фамилия? Я напишу жалобу!

В каждом окошечке - бунт. А на самом деле бунт не в окошечках, а внутри. Внутри каждого человека. Просто он не виден невооруженным взглядом, только всполохи его рвутся наружу вот такими вот колючими монологами.

Мне хотелось быстрее отправить посылку - и уйти. Невыносимо в этом эпицентре полыхающей злости находиться.

Я понимаю, что люди такие раздраженные не от счастья и спокойствия за завтрашний день, а от того, что они бьются-бьются за это счастье - а оно так и не наступает. А потом приходит кризис и обнуляет даже тот путь, что уже пройден, как бы возвращает человека на старт.

Какая уж тут радость.

Вдруг на почту вбегает плачущая девушка и бросается к третьему окошку. Там занято - какой-то мужчина получает посылку - но девушка его будто не замечает:

- Вы продали мне пустую коробку! - рыдает она.- Там нет вертолета!!! Я ребенку купила, мы дома открыли, а там пусто! Ребенок рыдает, еле успокоила. Вот он заснул - и я сюда... Поменяйте быстрее, а то он один дома остался, соседка присматривает...

У нее в руках - коробка из-под игрушечного вертолета. С недавних пор на почте продаются игрушки, на стелажах прямо в зале стоят грузовички, самолеты, корабли в пластмассовых коробках.

Они легкие по весу, видимо, девушка купила вертолет, решив, что он очень легкий, и не осознав, что его в коробке просто нет.

Сотрудница в окошечке расстроенно поясняет:

- Я не могу просто поменять, простите. У каждой коробки - свой штрихкод. Если я поменяю - это я как бы за свой счет куплю вам новый - и вычтут из моей зарплаты, а она и так крошечная... Можно написать заявление...

- Какое заявление??? Я за 700 рублей купила у вас пустую коробку, расстроила ребенка, довела до слез, прошу вас вернуть мне игрушку! - девушку трясет от негодования.

- Наверное, кто-то из посетителей просто взял - и украл игрушку, - сочувственно говорит сотрудница почты. - Стеллажи стоят в зале, в зоне доступа. Надо смотреть камеры... Мне очень жаль, но давайте оформим...

- У меня ребенок дома один! Что мы оформим??? - рыдает девушка. - Отдайте вертолет...

- Простите, - женщина в окошечке готова помочь, но в рамках своих компетенций. - Мне жаль, что так случилось, что кто-то украл...

- Да мне плевать, кто украл! Что мне ребенку сказать??? Получается, что вы не можете обеспечить безопасность, а виноват мой сын? Я одна его ращу, я эти деньги месяц копила, а теперь он остался без игрушки...

Девушка - воплощенное отчаяние. Плачет так искренне, будто это она осталась без вертолета.

Я чувствую ее материнскую боль каждой клеточкой.

Я видела ее пару раз на детских площадках с сыном. Он у нее - шаловливый вихрастый мальчуган, непоседа, как любой мальчишка в 4 годика. Её смысл жизни, ее радость. Она на многое готова ради его улыбки.

И вот на деньги, которых , в принципе, нет, на последние, она покупает вертолет. Не просто вертолет - а порцию радости для сына, растянутую во времени. Он будет "летать" с этим вертолетом по квартире и ликовать своим детским восторгом, а она будет греться об его радость и зажигаться об неё, не жалея ни об одном рубле.

Но вместо вертолета ее сын получает пустую коробку. Это не честно. Ему четыре года, он пока должен быть защищен от таких жизненных подстав.

Ее брак оказался пустой коробкой из-под счастья. На коробке была нарисована счастливая семья и дом - полная чаша.

А на деле внутри - пусто.

И теперь она одна тянет сына, без помощи и без поддержки, и нет того места, где можно написать заявление на возврат. На возврат потерянного времени и выплаканных слёз.

Но сама она - взрослая женщина, и взрослым людям такие ситуации посланы для опыта. А малышам? Вот ее сыну за что пустая коробка?

Я выхожу из очереди и иду к стеллажу. Туда, где стоят игрушки, машинки. Я ищу вертолет. Такой же, как у нее в руках.

- А есть такой же вертолет? - спрашиваю я у женщины в окошечке. - Мне очень надо купить.

- Нет, только то, что на витрине...

- Девушка, - я обращаюсь к плачушей маме. - А кроме вертолета, что вашему пареньку нравится? Я хочу ему подарить. Вот паровоз. Самолет. Грузовик. Лодка. Что?

- Нет, что вы! - пугается девушка. - Вы здесь причем?

- Я непричем. Просто хочу подарить ребенку подарок. Не вам, а вашему сыну. Не отказывайте мне в этом удовольствии. Ну же, смелее, что берем? А то проснется, а мамы нет...

- Наверно, самолет, - девушка вытирает слёзы тыльной стороной ладони.

- Отлично, можно я без очереди куплю самолёт? - спрашиваю я и мне уступают место у всех (всех!) окошечек!

Мужчина с посылкой в третьем окне вдруг спохватился:

- А мне тогда грузовик! Давно хотел такой грузовик! Как зовут вашего сына?

- Славик.

- Я давно хотел вот такой грузовик Славику.

- Да что вы, я не могу так... - заплаканная мама недоверчиво крутит головой.

- Можете. Как компенсация за то, что вертолет стал самолетом - грузовик в нагрузку.

- А мы возьмем тогда поезд, - мама с двумя подростками решительно берет с полки поезд.

- А с меня лодка! - говорит женщина в ярком шарфе.

- А мне дорого игрушки, я крекеры для Славика возьму, - говорит милая улыбчивая бабушка...

В третье окошечко - очередь. Целая очередь людей, которые остаются людьми даже в кризис. В кризис это сложнее. Потому что страшнее за свое завтра. И не известно, можешь ли ты позволить себе щедрость.

Но смысл щедрости - не в кошельке, а в том, что это встроенная функция души.

Она не гаснет в беде, а разгорается еще ярче.

Через пять минут мама Славика опять рыдает. У нее в руках - все виды игрушечного транспорта, крекеры и варенье.

Это другие слёзы, какие-то нежные, недоверчивые...

Она похожа на маленькую девочку, которой только что вернули счастье.

Я представляю, как проснется маленький грустный Славик и увидит это богатство. И ненадолго станет самым счастливым человеком на свете. А, может, надолго. А, может, навсегда. И его мама тоже научится быть счастливой. И поймет, что ее коробка семьи - полна любовью до краев!

Люди придумали измерять богатство денежными знаками, и очень боятся потерять свои кошельки.

Но богатство - оно же так многогранно!

Если вам есть, кого любить, если вы для кого-то - душевный витамин, если сердце ваше полно добротой, если семья рядом, если есть хоть один адресат, кто ждет от вас весточки - вы очень-очень богатый человек, и ни один кризис вам не страшен.

Мы проводили заплаканную счастьем маму Славика и снова рассредоточились по залу ждать своей очереди.

Но в атмосфере зала что-то неуловимо изменилось. В каждом окошечке люди улыбались друг другу.

- Вот и нашлась ваша посылка!

- Там внутри конфеты, я сейчас вас угощу...

- Спасибо за оперативность...

Я стою и улыбаюсь. И не тороплюсь уходить. Я будто купаюсь в человечности, и мне нравится это море.

Море, которое живет в каждом из нас, и очень волнуется, когда мы об этом забываем...

© Ольга Савельева.

Автор СЛАВА СЭ

Самолёт летел в Казань. В соседнем кресле татарский папаша очень добросовестно тряс младенца, баюкал, укачивал, приговаривал «чу-чу-чу, чу-чу-чу». Лишь бы дитё не мешало пассажирам. Соседние кресла раскачивались вместе с папашей. В результате отлично выспались и я, и младенец, и вообще весь наш уголок.

В Казани живут основательные люди. Все дороги разгладили, фасады оштукатурили. Всякого гостя там кормят сластями, покуда гость не научается выделять сироп через кожу.
В Татарстане мгновенно отличают, кто хороший гость, а кто сволочь. Хороший, наплевав на диабет, пробует чак-чак при всяком удобном случае. А сволочь в какой-то момент начинает отказываться. То же и с водкой. Невозможно доказать будучи трезвым, что ты психически здоров и не китайский шпион. Зато, если, пытаясь встать, ты упал, стянул скатерть и перебил посуду – ты гражданин, семьянин и воин.
А еда? Помните сказку «Гуси-лебеди»? Речка, печка и яблонька считали: кто не ест – тот плохая Алёнушка. Так вот это не сказка, а татарская быль. В полной версии не упомянута ещё экскурсия по зимней Казани.

С татарскими экскурсоводами прекрасен любой сарай. Пылкое воображение дорисовывает маковки и колоннады. В снежной степи вырастает призрачный город. Стены из восторга, шпили из восхищения. Два часа на морозе – и экскурсанты готовы сигануть с башни вслед за прекрасной Сююмбике. Из солидарности и чтобы согреться.

В Париже туристов водят во чрево Парижа. В Казани официального чрева нет, меня повели в музей. Познакомили с профессором консерватории. Он потребовал ответить: чем для истории стал хорошо темперированный клавир. Сказал, что я обязан знать. Прижал к стене.
Я ощущал себя вполне во чреве и искал глазами выход. Татарский профессор во хмелю даст фору парижским гопникам, знаете ли.

Моя жена – наполовину татарка. И эта половина затмевает все прочие части. По уголовным меркам она умеренно ревнива. Это значит, если ей что-то привидится, шансы выжить у меня всё-таки есть.
Также она чемпион по сочинению сюжетов. Особенно она не доверяет самолётам. Считает, у какой-нибудь хищницы непременно застрянет чемодан в проходе. И это будет ловушка.
Я полезу помогать. Хищница скажет медовым голосом:
– Вы так мужественны.
– Бросьте, пустяки.
– Тогда можете тащить и дальше.
– Вы так добры.
– Вы бы изумились моей доброте, если бы узнали меня поближе!
Потом мы с хищницей возьмём одно такси на двоих. Случайно встретимся в ресторане.

Через три дня я пошлю домой трусливое СМС о том, что судьба полна сюрпризов.
Сочинив себе трагедию, моя татарская жена готовится к разводу. Она всё делает основательно, с душой. Решает, кто где будет жить. Составляет список утех, на которые не находила времени, пока тратила молодость на меня. Она намечает ряд пробных развлечений. Бассейн, лекции о Тарковском, живопись, лыжи, курсы виноделов.
И вот я возвращаюсь, – а меня уже никто не встречает! Ей некогда! У жены йога и школа экстремального вождения с каким-то Костей.
Одиноко трясясь в такси, я мучительно вспоминаю, чем таким довёл нашу жизнь до лекций о Тарковском.

Я рассказал жене про её Родину. Про чак-чак, про Сююмбике, показал фото с концерта.
В круговерти моих гастролей не осталось ни просвета, ни малой щёлочки для аморальных женщин.
– Где, где в моей истории порочные чемоданы? – кричал я жене. Но она не слышит. У неё бассейн по расписанию. Она проплывёт двадцать километров в прохладной воде и простит мне свои фантазии. И снова примется растить из меня толстого, воспитанного писателя. Татарская основательность у неё в крови

Автора, увы, уже нет с нами.
Светлая память.

А ПОТОМ Я УМЕР. НОЧЬЮ. ТИХО. ВО СНЕ...

Из детства я почти ничего не помнил. Только вот одно. Вечер, наверно, ночь. Я должен спать, а не сплю. Мы с мамой живем в однушке на метро Аэропорт. Моя часть комнаты – отгорожена стенкой – стенка из лакированного темно-коричневого шкафа. Когда его нижняя дверка чуть приоткрыта, то она отражает телевизор, который включен в маминой части комнаты. Мне смотреть телевизор нельзя, но чуть приоткрыв лакированную дверцу шкафа, я смотрю его отражение.

Ночь. Работает телевизор. У нас всегда работал телевизор. Я смотрю его отражение в чуть приоткрытой дверце. А мама не смотрит, она здесь, у меня в половинке, за секретером. Пишет. Лампа освещает её лицо. Мама красивая, молодая. Она делает переводы с немецкого. Подрабатывает. Мы с ней вдвоем только. Папы у нас нет. Мама подрабатывает, чтобы меня кормить.

А больше из детства я ничего не помнил. Не знаю, почему.

Потом я стал взрослый. Взрослым я был много десятилетий. И никогда не вспоминал детство. У меня и детских фотографий не было особенно, а на телекамеру тогда не снимали. Хотя одна фотография была – лежала в ящике. На ней мне лет пять, наверно. Или четыре. Рубашка в бело-голубую клеточку. Челка пострижена ровно, но маминой рукой забрана в сторону – мама всегда мне поправляла челку. Открывала лоб. Всегда.

Это в каком-то ресторане. Мама много работала с немцами. И, когда они приезжали, мы ходили в ресторан. На фотографии я очень радостный. Передо мной тарелка. Я, задрав руки вверх, хлопаю в ладоши. Слева от меня какая-то немка – её я не помню. А справа – мама, она смотрит на меня немного строго.

После только один раз за всю длинную взрослую жизнь я спросил у мамы про эту фотографию. Что на ней? Почему она так строго на меня смотрит? Мама ответила, что я тут разошелся, меня забавляло, что мой немецкий сверстник не может понять моей простой фразы «Меня звать Боря. А тебя как?» И я повторял ее много-много раз. А он не понимал. Я говорил громко. На наш столик стали оборачиваться.

Это было очень давно. Это было так давно, что как будто бы этого не было. Я стал взрослый. И никогда не вспоминал ту комнату на метро Аэропорт.

А потом я умер. Не знаю, почему. Ночью, тихо. Во сне. С утра мы с женой собирались в «Ашан». А я умер. Не знаю, почему.

Сначала как будто ничего не поменялось. Потом длинный коридор со светом – ослепительным светом в конце. Все так, как я про это читал, когда был живой. Я много про это читал.

Вот понесло по коридору. Страха совсем не было. Не знаю, почему. Хотя я был совсем один. Ангела-Хранителя я не видел. Хотя читал, что он должен быть рядом. Может и был, но я не видел.

Меня несло к свету. К Свету.

И все осветилось.

Свет стал комнатой. Просторной. С большим окном. Тихо. Выключенный телевизор, сложенный диван, чеканка на стене. Часть комнаты отгорожена шкафом. Прохожу в ту половинку. Маленькая кровать застелена ватным одеялом, сажусь на её край. Лакированный шкаф отражает меня. А нижняя дверка приоткрыта. И она отражает телевизор. Выключенный телевизор.

А потом я увидел его. За секретером. Ноги не доставали до пола. Рубашка в бело-голубую клеточку. И челка, забранная набок. Он сказал:

— Меня звать Боря. А тебя как?

— Боря.

— Я тебя ждал.

— Долго?

— Всю твою жизнь.

Из детства я почти ничего не помнил. Я почти ничего не помнил из времени, когда не было греха. Когда была только мама.

Я посмотрел на лакированную дверцу шкафа. Побежало отражение. Телевизор включился? Посмотреть на экран мне было нельзя – только на это отражение. Ясно-ясно, на лакированном квадрате бежало всё то, чего я… не сделал, когда был живой.

Тысячи «прости», которых я не сказал… Я увидел себя храбрым – там, где в жизни струсил. Честным – там, где соврал. Чистым – там, где блудил. Любящим – там, где раздражился. Соболезнующим – там, где осудил. Простым – там, где рисовался. Промолчавшим – там, где слепо «отстаивал собственное Я». Щедрым – там, где искал своей выгоды. Лакированная дверца отражала людей, которых я хорошо помнил, которые жили рядом со мной. Которых я касался каждый день. И я увидел, что не знал их болей. Эти боли открылись мне только сейчас на этом экране. Я совсем не знал этих своих близких людей. Я совсем не интересовался ими.

Я увидел слабых, которым была нужна моя сила, но они её не получили. Тех, кого я мог спасти и не решился. Я увидел себя весёлым и легким – там, где был унылым и подавленным. Подавленным от того, что сам же делал в жизни. Или не делал…

Я увидел, как радуюсь за тех, кому в жизни завидовал. Как искренне рад их успехам и победам.

Я увидел, как уступил в споре, в котором, пока жил, так и не уступил. Не знаю, почему. Я увидел, как не прошел мимо драки, влез, получил, но разнял – хотя в жизни я тогда опустил глаза и прибавил шагу.

Я увидел её – маму моих детей. И увидел, как она любила меня и молилась за меня. Как я мог привыкнуть к ней, как мог раздражаться на неё? Не принимать того, что и было больше всего её красотой? Как я мог так изуродовать наши отношения? Как я мог своими же руками порвать нашу связь, почти уничтожить семью? Куда меня несло? Зачем?…

Я увидел время, которое у меня на самом деле было, хотя казалось, что его никогда не хватает.

Я видел себя тем, кем я не сумел быть. Я видел себя мужественным, отцом, очень молодым, очень верным, очень сильным. Очень счастливым.

Я видел свою жизнь глазами того, кто её только начинал, кто когда-то смотрел в отражение этой лакированной дверцы – как в далекое будущее. Ведь «теле-визор» — это показывающий издалека. Смотрел взглядом и сердцем, не знающим греха, а значит и не знающим беды. И не знающим смерти. Разве могла иначе сложится жизнь такого сердца?! Она могла быть только такой, какой её показывала дверца. Почему же на самом деле так не было?

Я посмотрел на него. На того, кто мне вручил себя. Кто мне поручил себя. Он сам не мог сделать того, чего хотела мама, когда ночами подрабатывала за этим секретером на то, чтобы он стал Человеком. Он поручил это мне. Что мне ответить теперь ему? Как я распорядился всем тем, что мне было отдано со всей нежностью, со всей его горячей верой и детской беззащитностью? Что я сотворил с тобой?! Что я сотворил со своей жизнью? Что я наделал?

Я спросил:

— Как мне теперь быть?

Он спрыгнул со стула у секретера. Бежевые сандали с расстегнутым ремешком зашаркали по паркету. Он подошел ко мне. И только изо всех своих детских сил обнял мою голову. Что он мог мне сказать? Он только вытирал мои слезы. Не давая ни одной упасть на пол. Он только ловил мои слезы. Детская рука гладила мои волосы. Я вжимался в него, задыхаясь от слез, не в силах выговорить беспомощное «прости, прости меня… прости меня, если сможешь, прости меня, пожалуйста»…

А потом всё осветилось.

© Борис Корчевников

...Человек лежал на полу.
Мир опрокинулся внезапно, сбив с ног и навалившись всей тяжестью, пронзая колким, поднимающимся снизу вверх холодом,
почти лишив Человека возможности пошевелиться. Человек простонал "Тома", слабо хлопнул ладонью по полу. "Тома!" Лёгкий
топоток маленьких лапок по старому деревянному полу отозвался эхом в тишине дома."Тома,Томочка, сюда,девочка!" Человек
услышал тихое мяуканье из-за закрытой двери. "Вот оно как!", - вяло подумал человек, вспомнив, что зайдя в комнату сам
закрыл дверь "на ручку",что бы немного побыть одному, в тишине. И теперь Тома, маленькая персидская кошечка, приученная
бывшей владелицей всегда быть в одежде( даже спать в специальной кошачьей пижамке) и потому совершенно не возражавшая
носить на спинке лёгкий рюкзачок с лекарством Человека, суетилась перед напрочь закрытой дверью, пыталась мягкой,
лишённой когтей лапкой, скрести дверь, подсовывала под дверь лапки, безуспешно пыталась прорваться к своему Человеку,
чувствуя, что там, за дверью, беда, и она могла бы помочь, если бы только ей удалось открыть дверь. И она старалась. Изо
всех своих кошачьих сил, чувствуя, что холод накрывает человека всё сильнее и в человеке всё меньше остаётся того
тепла,без которого невозможна жизнь. Жизнь... Тома отчаянно заплакала, призывая на помощь.
Человек услышал как десятки лапок буквально посыпались со всех полочек, домиков, подоконников, их лёгкие шаги почти
смогли заставить человека улыбнуться. Теперь на дверь кидались, скребли её когтями, трясли из всех сил несколько десятков
созданий... Человек чувствовал сквозь дверь волны любви,тревоги и желания помочь от маленьких созданий, для которых дверь
стала , увы,непреодолимой преградой.Кошки не боялись за себя,за то, что будет с ними, если дверь не откроется...
Они думали о другом...
Они рвались к своему человеку, попавшему в беду...Обламывая в кровь когти, толкаясь, больно ударяясь о дверь.Они трясли
её и царапали в надежде на чудо....
Когда к двери подошла Буля ( полсобаки, Батоша, собака, убитая своей хозяйкой, но выжившая вопреки и благодаря),кошки
расступились, уступая ей место. Она начала неистово рыть лапами дверь,пол, пытаясь сделать подкоп. Её мощные лапы
выхватывали щепы из двери, вспарывали доски пола.Но она , увы, не понимала, что достаточно надавить лапами на ручку и
дверь откроется. Просто надавить. Но не до конца восстановившийся, страшно травмированный собачий мозг просто не понимал
этого. И собака отчаянно старалась, она помнила , как несколько дней и ночей человек прижимал её к себе , укачивая как ребёнка и просил "Возьми моё тепло, возьми всё,что тебе сейчас нужно, отдай мне то, что тебе сейчас мешает выжить!" Собака подняла вверх свою
искорёженную морду и взвыла горьким, отчаянным собачьим плачем...
По звуку бубенчика на ошейнике человек понял, что пришла трёхлапая старенькая глухая Бетси. Много лет назад человек нашёл
её на обочине, обескровленную, почти мёртвую, покрытую слоем грязи, перемешанной с кровью, а потом долго держал её на
руках,со слезами прося "Возьми моё тепло!"
Кошки любили и уважали Бетси за фантастическую любовь к жизни, за умение организовывать массовые игрища с какой-нибудь пустяшной бумажкой, фантиком или крышкой от пепси, за ловкость, с которой она научилась, несмотря ни на что,забираться на самые высокие лежаки,под самый потолок. К тому же она невероятно мудра.
Человек услышал звук бубенчика, скрежет когтей по двери, потом удар,ещё и ещё, и, наконец, лёгкий щелчок по ручке двери.
"Давай, девочка, давай,иди ко мне!" Бетси немного отдышалась и снова бросилась на дверь, но , видимо плохо подпрыгнула и
не смогла достать до ручки, лишь больно ушиблась. И кошки и собака смотрели на неё, не шевелясь.Казалось,они не только перестали двигаться, но и перестали дышать.
А человек подумал "Господи, ты же видишь, какие они хорошие...Не допусти зла. Без меня им будет ... и они...они не заслужили такое.."
Бетси собрала все свои силы, прицелилась..Лёгкая, пушистая, она словно взлетела...
Раздался щелчок и в дверь вломилась толкаясь, перепрыгивая друг через друга толпа взволнованных зверей. Тяжело дыша, они
прижимали свои горячие носы к человеку, отталкивая друг друга, умоляя на понятном только им и их человеку языке "Возьми,
возьми моё тепло!"
К человеку с трудом протиснулась Тома,села прямо под руку так, что даже немеющей рукой человек смог достать из её рюкзака
своё лекарство. В комнате стало так тепло от громкого мурчания и сопения маленьких курносых кошек, от шумного дыхания Батоши...
Человек закрыл глаза...
А когда он проснулся, в комнате было тихо-тихо. Человеку было тепло и уютно в окружении тёплых спящих котов, заполнивших
всю комнату,буквально накрыв человека и всё вокруг "персидским ковром". Только "полсобаки" возвышалась над всеми, чутко
прислушиваясь ко всем звукам и шорохам, готовая защитить любого из тех, кто так безмятежно спал сейчас...Казалось, всё вокруг было напитано любовью, добром и покоем, будто это было самое мирное и спокойное место на Земле... ведь любой в этой комнате готов был предложить другому во имя любви -
"Возьми моё тепло!" ...
Хоспис для кошек февраль, Дом для тех кому некуда больше идти.

© Марина Михайлова

Когда моя племянница была маленькая, она не выговаривала букву К. Нам это казалось странным. Мы знавали детей, которые не выговаривают букву Р, букву С и прочие Ш, Л и Ж, но буква К, как нам казалось, затруднений вызывать не может в принципе. Мы ошибались. Как ни билась моя сестра над правильностью дочерней речи, племянница упорно произносила вместо буквы К букву Т.
- Что растёт у бабушки в огороде? - пытали мы ребёнка.
- Тартошта, мортовта, тапуста, табачти, тлубнита, - рапортовал ребёнок, и, войдя в раж, продолжал: - бананы...

Бабушка радовалась банановому урожаю на своём огороде и кричала нам:
- Отстаньте от ребёнка, изверги, пусть говорит, как хочет!

А мы горевали, что у нас в семье растёт носитель дефекта фикции, и решили непременно сдать ребёнка логопеду для опытов.

Приходит моя сестра к логопеду, приводит к нему свою дефективную дочь и говорит:
- Вот, доктор, спасайте. Не выговаривает букву К, такая трагедия, такая трагедия, хоть в омут головой.
Ну и слезу материнскую, конечно, по щеке рукавом размазывает.
Доктор на нашу девочку сверху вниз посмотрел и говорит:
- Скажи "каша".
- Таша.
- Скажи "кукла".
- Тутла.
- Скажи "клоун".
- Мне надоело, - сказала наша девочка. - Пойдём лучше у нас на балтоне цветочти поливать. Чур, я поливаю трасные, а ты - белые.

Логопед удивился и говорит:
- А ты уже и цвета знаешь?
Племянница тоже удивилась и отвечает:
- Знаю.
- Это какой цвет?
- Синий.
- А это?
- Жёлтый.
- А это?
- Цвет морстой волны.
- И стихи знаешь?

Далее логопед выслушал пару-тройку стихотворений, песню про Глафиру (мы с бабушкой научили, до сих пор горжусь) и завершился концерт кружением девочки по кабинету, потому что всякое выступление должно заканчиваться танцами.

После всего увиденного логопед повернулся к моей сестре и сказал:
- У меня там в коридоре сидит пятилетний мальчик, словарный запас которого ограничивается словами "мама", "баба" и "дай", а также второклассник, до сих пор говорящий "здлясьте" и "фыфка". А вы приводите ко мне девочку, которая в год и 8 месяцев знает все цвета, включая цвет морской волны, рассказывает стихи, поёт песни, умеет придумать для взрослого человека развлечение в виде поливания цветов на балконе, и переживаете, что она не выговаривает одну единственную букву из всего алфавита. Берите её, мамочка, за руку, ведите домой поливать цветы, и чтоб в ближайшие три года я вас здесь не видел!

А через месяц с небольшим племянница по телефону радостно сообщила мне:
- А я умею говорить букву К! Приезжай и привози мне конфеты!

Я сегодня вспомнила и рассказала эту историю той самой племяннице, которой теперь уже 15 лет, и которая позвонила мне, чтоб поделиться печалью: она пишет книгу и у неё никак, ну никак не получается вводная часть. Дальше всё нормально, а вводная часть не нравится.
Послала её в баню и велела по этому вопросу в ближайшие три года не звонить...

© Виталия Япритопала

Однажды в Швеции произошёл такой случай (о нём было рассказано в реалити-шоу по телевидению).
Один человек рассказывал, из-за чего его мучает совесть:
"Когда я был маленьким, мы с другом решили запустить хомяка на парашюте с балкона высотного дома.
Мы смастерили корзину, парашют, посадили в корзину хомяка и отпустили.
Но случилось непредвиденное. Порыв ветра подхватил наш парашют и унёс куда-то далеко-далеко.
Я до сих пор не могу забыть об этом. Как я мог так поступить..?"

Вдруг в студии раздался телефонный звонок.
Звонившая спросила: "Это произошло в таком-то году?"
Да.
"Летом, когда был праздник города Стокгольма?"
"Да - всё больше удивлялся мужчина.
"Я знаю, что стало с вашим хомяком".

"Моя дочь долго просила у меня хомяка,- продолжала женщина.
Я ей однажды ответила: даже не проси. У нас хомяк появится, только если сам Бог даст тебе его".
Девочка по-детски подняла руки к небу и сказала: "Господи Боже, дай мне хомяка!"
И мы пошли в город на праздник.
Вдруг моя дочь говорит: "Мамочка, мне кажется, Бог ответил на молитву! Смотри!"
И прямо с неба на парашюте ей в руки опустился хомячок в корзинке."

Собаку не пустили в поезд. То ли, хозяин не оформил документы вовремя, то ли не купил правильный билет. Не знаю, что. Но верный друг остался на перроне. А мужчина кричал ему из окна вагона – Ты меня дождись! Ты же всё понимаешь! Мне надо! Мне очень надо! Но я скоро приеду!
Соседи по купе и вообще по вагону страшно волновались, и сносили ему деньги на подкуп проводницы. Но бывают такие проводницы, знаете ли, что тебе танк. Непробиваемые. И её “нет” – было-таки –“нет!” Короче говоря, поезд двинулся, а человек высунувшись из окна кричал что-то псу.
А он бежал за вагоном и жалобно скулил. Он остановился у конца перрона, и смотрел с тоской в глазах вслед удаляющемуся составу. И потекли бесконечные, серые дни, наполненные ожиданием и надеждой. Вскоре все работники вокзала города Энн стали подкармливать и прятать пса в теплом здании. Он стал сыном полка, простите, любимцем вокзальных служащих.
Каждый поезд он встречал с надеждой в глазах и носился по перрону, заглядывая в лица выходящих людей. И с каждым следующим лицом, его надежды всё таяли и таяли.
И обычная тоска заполняла всё вокруг, делая этот мир серым и холодным. Так прошёл год. А потом и ещё один. "Видимо, хозяин очень занят" - думал пёс. "Но ведь он не может не приехать. Он же обещал, а он ведь меня любит". И он ждал, надеялся, и бежал встречать поезда.
И вскоре весь город узнал о собаке по имени Матрос, так его назвали. Сперва десятки, а потом сотни людей стали приходить, и пытаться забрать его домой. Но он вырывался, и бежал на перрон. Ведь там должен был вот-вот появиться его человек. А его человек никогда не врёт – так думал Матрос, вырываясь из рук и сбегая снова и снова.
Так прошло три года.
Холодным зимним утром толпа женщин и пара мужиков – работников вокзала ворвались в кабинет начальника.
–Петрович, Петрович! - кричали они перебивая друг друга. Петрович- там с Матросом что-то случилось.
Петрович – начальник вокзала, серьёзный и требовательный человек, грузной комплекции крикнул :
–А ну тихо! Все затихли. Он поднялся и надел форменный китель и фуражку. Потом достал две таблетки кардилока и выпил их.
–Ждите меня здесь- сказал он.
Выйдя за двери, он вдруг рывком захлопнул их, и повернул ключ в замке. Женщины с той стороны двери стали барабанить в неё кулаками, и обещать громы и молнии на его голову.
Петрович тяжело вздохнул, и поправив на голове фуражку пошёл в зал. По вокзалу расхаживали безхозные покупатели, явившиеся за билетами. Увидев Петровича, они бросились к нему, и стали кричать и требовать. Каждый орал о своём. Гвалт стоял неимоверный. А Петрович шёл сквозь них, как сквозь расстрельный строй. Молча, не говоря ни слова. Внутри у него звенела натянутая струна.
Подойдя к уголку зала, где на тёплой подстилке лежал Матрос, он наклонился и потрогал тело собаки. Потом выпрямился, и отдал честь ушедшему на радугу псу. Так он и стоял, окруженный беснующейся толпой разозлённых покупателей. Некоторые крутили пальцем у виска, некоторые угрожали, а кое кто, сообразив в чём дело, отошли в сторону.
Петрович наклонился, и подняв собаку вместе с её подстилкой, пошел в сторону своей машины. Люди несколько минут до того кричавшие и грозившие ему карами небесными и земными, молча расступались. Они наконец то поняли, что случилось.
Через два часа Петрович вернулся. У него в руках были две большие хозяйственные сумки и несколько табличек, которые он развесил на всех вокзальных дверях. Там было написано вот что:
“В СВЯЗИ С ВНЕЗАПНОЙ СМЕРТЬЮ
РАБОТНИКА ВОКЗАЛА
МЫ ЗАКРЫТЫ ДО КОНЦА ДНЯ”
Петрович подошел к закрытым до сих пор дверям своего кабинета, и тяжело вздохнув, повернул ключ и вошел. На него обрушился град криков, женских кулачков, молотивших его по плечам. Мужики молча стояли в стороне.
–Тихо,бабы, тихо говорю- сказал Петрович, ставя на стол две сумки. Он достал из одной две большие бутылки водки и продолжил –Накрывайте на стол, будем поминать светлую душу нашего Матроса. В наступившей тишине тихонько заплакала уборщица с первого этажа.
–А я ему памятник сделаю- вдруг сказал один из мужиков, -я ведь раньше на кладбище в бригаде по памятникам работал, да выгнали за это дело. И он показал на водку. –Не пью я больше, но за Матроса надо, святой души была собака- дрогнувшим голосом продолжил он и отвернулся.
Через несколько месяцев, к уборщице на первом этаже, подошел мужчина и смущаясь начал бубнить что-то непонятное:
–Собачка, понимаете, может знаете. Давно. Так получилось. Никак не мог вырваться.
Уборщица уронила швабру, вскрикнув и прикрыв рот ладонями бросилась к начальнику:
– Петрович, он приехал!
–Кто? - спросил Петрович.
–Хозяин Матроса.
Петрович встал, и надев форменный китель и фуражку, достал две таблетки кардилока, положив их в рот и запив водой из графина, он сказал уборщице:
–Пойдём, покажешь.
Мужчина ходил по залу.
–Это ты, что ли хозяин Матроса? - спросил его Петрович.
–Какого Матроса? - опешил мужчина, но потом сообразил и радостно воскликнул – ааааа, Брута. А где он? А что с ним? Он до сих пор здесь? Ждёт меня?
–Здесь он- ответил Петрович, серея и темнея лицом. Идём, покажу. И они пошли к выходу из центрального зала. Мужчина семенил за широко шагавшим Петровичем, и объяснял ему, почему никак невозможно было приехать раньше.
Они вышли на перрон, залитый ярким весенним солнцем. Мужик зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел перед собой памятник, стоящий чуть влево по перрону.
Из большой гранитной глыбы был вытесан пёс, смотрящий на поезда, а на постаменте такая надпись:
“ОТ БЛАГОДАРНЫХ ЖИТЕЛЕЙ ГОРОДА ЭНН
САМОМУ ПРЕДАННОМУ ПСУ В МИРЕ
МАТРОСУ!
МЫ ПОМНИМ О ТЕБЕ!!!”
–Как же? Как же так? Он должен был дождаться! Я же говорил ему- вдруг закричал мужик.
Петрович покраснел и выплёвывая ему в лицо слова, сказал:
–Слышь ,ты! Закрой свой рот, и вали-ка отсюда по добру по здорову! А то, не дай Бог чего.
И отдав честь собаке на постаменте, он повернулся кругом по строевому, и пошел в сторону вокзала, не оборачиваясь.
А солнце светило. И заливало весенними бликами людей, бегающих по перрону, и останавливающихся иногда перед необычным памятников собаке.

© ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

КАК ВЕРНО НАПИСАНО!!!
"У каждого должен быть человек, которого не стыдно пригласить в гости, когда в квартире бардак. Если он позвонит и скажет, что через 10 минут будет, можно не запинывать носки под диван, не прятать гору глажки в шкаф. Потому что ты точно уверен - клал он на твой бардак. Причем клал настолько безоговорочно, что и бровью не поведет, когда с порога наступит на лего или влипнет босой ногой в лужу от компота.
⠀
Он распахнет дверь в квартиру, морозный или взмыленный в зависимости от погоды, скажет какое-нибудь дурацкое “Ку-ку, а вот я!” А в руках у него обязательно будет упаковка поразительно несвежего печенья из ближайшего киоска.
⠀
Его не нужно встречать у входа, расшаркиваться и суетиться с вещами. Он прекрасно знает, где у тебя в квартире ванная и как пройти на кухню. Подойдет, возьмёт за руку, оттащит тебя от плиты и усадит за стол, совершенно спокойно смахнув крошки со стола на пол.
⠀
Он сам подойдет к раковине, достанет оттуда две кружки, блюдца и ложечки, помоет и поставит на стол. А потом вы будете пить чай и макать в него сухое печенье. А может даже обнаружите на антресолях засахаренное варенье из крыжовника и будете есть его прямо из банки.
⠀
А когда он уйдет, ты даже и не вспомнишь, о чем с ним говорила. Но бардак в квартире удивительным образом испарится.
⠀
А теперь замените слово “квартира” на слово “душа” и перечитайте еще раз."

©

Мужское одиночество пахнет хомячком.

Моя бывшая, когда не злилась, бегала по квартире без трусов. Ей очень шло такое весёлое настроение. Я с нежностью вспоминаю её тощий зад, он служил мне символом домашнего уюта.

В детстве толстый Толик говорил, Слава, не верь голым женщинам. Они непостоянны. Я ж его не слушал. Теперь развожу хомячка и сам себе готовлю несъедобные блюда.
Равномерно заляпанная кухня ничуть не уступит тощей заднице, если смотреть на неё как на символ уюта. Меня даже радует абстракционизм в кухне, сразу видно какой я милый и полезный в быту.

В кулинарии у меня есть принципы. Например, ненавижу мелкую морковь. Она что-то во мне задевает, такое. Сразу хочется спорить, что не она в мужчине главное. Вообще всё продолговатое, я считаю, должно быть большим. Мне нравится морковь, которую можно носить на плече, как дубину, как зенитную ракету. Тру её на тёрке, потом выбрасываю. В холодильник она уже не лезет.

Помидоры я выжимаю. Когда в доме есть сильные мужские руки, нелепо пачкать мясорубку. Единственный минус, они плюют в потолок. Чтобы помыть, приходится много прыгать.

А в прошлом году нашёл в электричке книжку, детектив. Там, на 145-й странице героиня варит «борщ кубанский», очень доступно. Это был технологический прорыв. Начиналось всё словами «Полина нажала на курок и грохот выстрела сотряс».

В середине страницы, обжаривая лук, Полина вдруг понимает, кто изнасиловал Бориса. После этого остаётся утопить капусту, выключить и неделю можно не готовить. В конце автор сообщил, «борщ вышел отменный, Пётр съел всю кастрюлю».

Я сделал всё по тексту. Попробовал и подумал примерно следующее:
«О боже. В детективах ни слова правды. Это рецепт ужасной отравы в говяжьем бульоне. Или же Пётр до 145 страницы питался берёзовой корой и ворованным сеном. Как лось зимой.»
Не пересказать, как разочаровала меня женская проза.

Причём был Новый год, я ждал гостей не просто разнополых, а даже с голыми плечами. Мне казалось, фраза «а кому борща, новогоднего» добавит мне очков. Женщины посмотрят на меня с интересом. Но не вышло. И я спрятал этот жидкий стыд, этот символ лицемерия и ложных ценностей современной литературы. Запер в холодильнике.

Гости спорили чей подарок бесполезней. Уронили в танце ёлку, смотрели телевизор, там Орбакайте надела неудачные ноги. Как обычно. Под утро слышу, на кухне чего-то жрут. А это условные Таня, Света и Илья лопают мой борщ.
И говорят:
- Всё-таки отличные супы твоя мать готовит.
Я говорю,
- Так это ж я, я всё делал!

Они смеются. Вспомнили мифические бутерброды, вроде тоже мои, их отказался есть ротвейлер, который до этого кресло съел. Потом пришли другие гости, и в каждом сидел отдельный зимний лось Пётр. Все дружно ели и согласились что я врун. Одна лишь Таня (отличные, просто отличные коленки) сказала:
- Может и не врёт, подозрительно много морковки.
Удивительной красоты и мудрости девушка.

Мы потом стихи читали с табуретки. Это новогодний рефлекс, из детства.
Я прорыдал "В рождество все немного волхвы..."
А Таня сказала, я прочту вам кулинарный стих, новогодний.
И прочитала. С табуретки.

Стих.

Рябчики – ½ штуки. Картофель – 2 штуки. Огурцы – 1 штука. Салат – 3-4 листа. Провансаль – 1½ стол. ложки. Раковые шейки – 3 штуки. Ланспик – ¼ стакана. Капорцы – 1 чайная ложка. Оливки – 3-5 штук.

Правила приготовления: Нарезать бланкетами филе изжареннаго хорошаго рябчика и смешать с бланкетами отварного, не разсыпчатаго картофеля и ломтиками свежих огурцов, прибавить капорцев и оливок и залить большим количеством соуса провансаль, с прибавлением сои-кабуль. Остудив, переложить в хрустальную вазу, убрать раковыми шейками, листиками салата-латука и рубленным ланспиком. Подавать очень холодным. Свежие огурцы можно заменить крупными корнишонами. Вместо рябчиков, можно брать телятину, куропатку и курицу, но настоящая закуска оливье готовится непременно из рябчиков.

© /Слава Сэ/

В детстве я ужасно не любила колготы.
Вот те самые в рубчик.
Две полоски сзади, одна спереди. Почему-то колготы никто никогда не дотягивал до нужного места. И если юбка задиралась, было видно, как две полоски провисают. Что хранил в себе этот провисающий пузырь, в нашем раннем детстве, было главной вариативной загадкой для всех родителей.

Вот летом хорошо. Летом колготки не нужны, но так вышло, что я полюбила Илюшу Файзулина осенью.
Любовь всегда приходит не вовремя…

У Илюши были кудри и французская фамилия, которая позже в школе оказалась татарской. Мне нравилась его мягкая буква «р».
Даже когда он говорил: «дурра придурррачная», это звучало мило, словно его вынуждают ругаться, а он сопротивляется.
И вот эта борьба и непреклонность выдавали в Илье большое геройство.
Ещё у моего избранника слегка косил глаз. Но воспитатель нам всем сказала, что глаз не косит, а это такая загадочная поволОка, как у известного актера — Савелия Крамарова.

А шкафчик… У Ильи на шкафчике был нарисован трактор. Трактор — это про мужество. Все женщины об этом знают.
Итак, было решено — влюбиться!

Если Файзулин не приходил в садик, мой пузырь на колготах болтался на уровне колен. Но когда он был в группе… Я тянула их до треска, до боли, со всей силы своей любви.
Ведь этот пузырь был самое неэстетичное в жизни каждой девочки.
Вот у принцессы в «Бременских музыкантах» был сзади пузырь? Если вы не присматривались, я скажу вам, что нет!
А у Мэри Поппинс?
Вы видели у Мэри, когда она танцует, висящие между ногами колготы?? Нет!

Мне нужно было проявляться. Показать Илюше, что я тоже вся противоречивая и загадочная.
У нас в садике были двухъярусные кровати. Я закидывала одну ногу на лестничную перекладину, а другую устремляла вниз. Колготы красиво натягивались, получался шпагат в полёте.

Да, мне было чем восхитить общественность.
Висела так врастопырку, пока Файзулин не посмотрит.
А так как у Илюши глаз с поволОкой, было непонятно, когда он уже посмотрел.
Я и висела пока не слышала: «дурра придуррачная», — и уже тогда счастливая отправлялась на послеобеденный сон.
«Почти влюбился», — думала я, улыбаясь в подушку.

И всё же мне пришлось его разлюбить.
Помню, стояло меланхоличное туманное утро. Я ждала Илью.
Но уже тогда понимала, что от мужчин нужно скрывать свои чувства. Поэтому я просто незаметно стояла у шкафчика с трактором.

Они влетели с его бабушкой внезапно. Бабушка торопилась, быстро сорвала с Ильи штаны… И оказалось, что у него там висят колготки! Всё это время, у него под шортами были висящие колготки…
А на колготках пузырь, не только сзади, но и спереди!
Спереди пузырь! Вы видели у трубадура из «Бременских музыкантов» спереди пузырь?! Если вы не присматривались, я скажу, что его там нет!

Теперь даже если бы Файзулин повис в шпагате, смотрел глазом с поволОкой и кричал мягкой «р» слово «трррактор»…
Ничто! Ничто не могло воскресить моих чувств.

Стояло меланхоличное туманное утро…
Это был крах.
Крах моей любви.

© /Vselen_naya/