Книга - мечта, воплощённая Писателем

Думая о Станиславе Золотцеве, я — и при встречах с ним и теперь, когда нет уже его с нами, — почему-то вспоминал и вспоминаю известную космическую песню «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…». Не то, чтобы я каждый раз мурлыкал этот навязчивый мотив или ассоциировал Станислава с космонавтом, а в том дело, что интуитивно сопоставлял литературный путь Золотцева — нет, конечно, не с космической одиссеей, — а с самой сутью тех известных строк: жизненный след этого человека, этого писателя никогда не затеряется в книжной пыли библиотечных полок.
Редко кому из литераторов, даже известных, даже очень известных, даже великих, удавалось так тесно сочетать свое творчество со своим характером, со своей личной жизнью. И в этом смысле Золотцев был по-своему почти уникален — в том смысле, что его писательство и его жизнь составляли единое, неразрывное целое. Пишу — почти, потому что среди нашей литературной братии все же не один Станислав отличался таким удивительным единством слова и дела, плоти и духа, намерений и поступков. Но, представляется мне, именно это редкостное свойство натуры делает Станислава Золотцева той немеркнущей звездой на небосклоне нашей литературы, свет от которой ещё очень долго будет идти к читателям.

Анатолий Салуцкий

"Камышовый кот Иван Иванович действительно жил на белом свете. А если что-то действительно было и есть, что я сам знаю и видел: Иван Иванович прожил свою недолгую камышово-кошачью жизнь далеко не бесславно. Даже — достойно и доблестно. И она достойна того, чтобы вам о ней рассказать…

Кошачье логово, ещё недавно хорошо и ладно устроенное, выстланное камышовым пухом, высохшими мягкими водорослями и птичьими перьями. Но всё это было разорено и залито кровью… А посредине разорения лежала камышовая кошка-мать с раздробленным черепом и выклеванными глазами. И рядом с нею ещё бился в предсмертных конвульсиях второй ястреб. У него было перекушено горло и вырвана часть внутренностей. Чуть поодаль, у края островка лежал мёртвый окровавленный маленький котёнок… А у другого края, тычась крохотным носом то в сухие веточки, то в стебли трав, громко пища, ползало единственное оставшееся в живых после этой битвы существо — ещё один детёныш камышово-кошачьего племени.
понял Ваня, ястребы напали на гнездо парой — самец и самка. Первый из них кинулся в драку с матерью-кошкой, яростно защищавшей своё потомство, меж тем как самка успела ухватить одного из трёх котят и улетела с ним. Кошка не дала самцу-ястребу унести двух других котят, но одного из них он успел клюнуть насмерть. Зато и сам был смертельно наказан… Вот и остался от всего этого побоища лишь один живой котёнок.
Ваня точно знал: ястреб ещё обязательно вернётся, чтобы закогтить и этого детёныша. Вздохнув над суровыми законами природы, рыбак закутал котёнка в куртку и двинулся в своём долблёном челноке по протокам вверх, к деревне Старый Бор, к дому…".

МОРСКАЯ БИТВА

Американский авианосец
и готический собор
друг напротив друга
затонули
посреди Тихого океана.
До самого погружения
играл на органе юный викарий.
Повисли в воздухе ангелы и самолеты –
негде им приземлиться.

Немецкий писатель, скульптор, художник Гюнтер Грасс родился 16 октября 1927 года. В 1956 году Грасс начал выставлять свои графические и скульптурные работы и одновременно выпустил первый сборник стихов «Преимущества гончих кур». В 1959 году был напечатан его первый роман «Жестяной барабан», принесший автору мировую известность. Спустя 20 лет роман был экранизирован режиссёром Фолькером Шлендорфом и получил главный приз Каннского кинофестиваля «Золотую пальмовую ветвь» и премию «Оскар» как лучший иностранный фильм. В 1999 году в возрасте 72 лет Гюнтер Грасс был удостоен Нобелевской премии по литературе. Перу Грасса принадлежат многочисленные эссе и статьи, множество стихов, ряд драматических произведений и мемуаров.

ДЕТСКАЯ ПЕСЕНКА

Кто смеется, что за смех?
Здесь высмеивают всех.
Грех не заподозрить тех,
чей не без причины смех.

Кто здесь плачет, что за плач?
Быть не может неудач.
Здесь не плачь и мысли спрячь,
что не без причины плач.

Кто молчит, кто говорит?
Кто молчит, тот будет бит.
Тот, кто говорит, тот скрыл,
почему он говорил.

Кто играет? В чем игра?
К стенке стать ему пора,
от игры не жди добра,
причиняет боль игра.

Кто здесь гибнет, кто погиб?
Ненадежен этот тип.
Те, кто не сменил личин,
гибнут вовсе без причин.

Несмотря на внешнюю хрупкость, она излучала
силу и смелость, а карие глаза на слегка искаженном
лице делали взгляд почти невероятно пронзительным.
Это было изможденное лицо. Лицо человека, которого
в прошлом долго терзали и мучили, лицо ребенка,
выросшего в голоде и лишениях, лицо вечной беженки,
лицо узницы концлагеря.

Британский писатель Джон Ле Карре по праву считается одним из основоположников и величайших мастеров шпионского жанра. Его книгу «Маленькая барабанщица» читала много лет обратно и вновь испытала озноб от прочтения захватывающего шпионского романа, азарт охотника идущего по сложному и неопознанному следу.

— Это как государство и народ. Ведь государство — это тоже всего лишь сон, пустой символ, за которым не стоит ничего реального, как сознание, оторванное от тела, как попытка играть с облаками в небе. Но ведь именно государства развязывают войны и сажают людей в тюрьмы, верно?

- Мы же не знаем друг о друге ничего, вообще ничего, — размышлял Смайли. — Как бы ни были мы близки, пребывая в иллюзии, что читаем самые потаенные мысли другого, на самом деле не знаем ничего.

Мысль сама по себе не имеет ценности. Чтобы эту ценность обрести, необходимо действие.

Ничего больше он дать ей не мог — она давно все забрала сама. Украла его смелость, его любовь, его человеческое участие и увезла в шкатулке для драгоценностей, чтобы играть ими небрежно где-нибудь под жарким кубинским солнцем, трясти перед глазами нового возлюбленного, сравнивать с такими же безделушками, которые ей, возможно, успели с тех пор преподнести другие.

— Видит Бог, ты — отважный человек, — заметил на это Смайли. — Никого не боишься. Или ты еще не встречался со здешней старшей медсестрой?

Ему это вдруг стало совершенно безразлично, не волновало абсолютно. Проблемы больше не существовало. Его подозрения, его опыт, его безошибочные инстинкты, здравый смысл, наконец, — для Мастона все это не было реальностью и фактами. Фактом был только бумажный рапорт, отчет. Фактами были министры, среди которых министр внутренних дел выделялся как особо тяжелый случай. А потому департамент Мастона совершенно не интересовало мнение даже самого мудрого из его сотрудников, если оно шло вразрез с нужной политической линией.

Кто не шпионит — тот не ест

Спешат шпионы-делегаты
на мировой шпионский съезд.
Висят призывные плакаты:
«Кто не шпионит — тот не ест».

Cкрытый текст -

 

С ума схожу. Себя же боязно.
Быть может, я и сам — шпион?
Я скручен лентами шпионскими,
как змеями — Лаокоон,
Вот к вам приходит друг с бутылкой.
Не слишком кажется ли пылкой
вам речь его? Воркует бас.
А может, он вербует вас?!

Вот с вами женщина в постели,
вам что-то шепчет еле-еле.
В ее глазах такая качка...
А может быть, она — стукачка?
Ваш дядя — самых честных правил
купил тройной одеколон.
Он вас подумать не заставил,
что он в души — тройной шпион?
Вот мира этого Бербанк!
Шпикам на радость мокроносым
скрестил он розу с микрофоном
и положил мильончик в банк.
Но, кстати, знайте, что пеоны
уже давным-давно шпионы.

Мне снится мир под мрачным сводом,
где завербована луна,
где городам и пароходам
дают шпионов имена.
Спешат шпионы-делегаты
на мировой шпионский съезд.
Висят призывные плакаты:
«Кто не шпионит — тот не ест».
И тысячи живых шпионов,
как совесть наций, честь и суд,
букеты розомикрофонов
к шпионам бронзовым несут.

(Евтушенко)

С легкой руки Аneta продолжим тему Ле Карре. Как у настоящего шпиона, это не настоящее его имя. Да, Ле Карре и сам подхалтуривал шпионажем, хотя делал это под дипломатическим прикрытием, а не как "черный" разведчик-нелегал, которого в любую минуту могут взять за опу, и сначала ей будет очень больно, а потом она исчезнет навсегда.

Чтобы не начинать за здравие, а кончить за упокой, начнем с недостатков. Рояли в кустах -- их мало, но они есть. Но конечно не столько, сколько в некоторых современных фильмах, где за роялями и кустов не видно. Главным же недостатком на мой взгляд является некоторая затянутость сюжетов и перегруженность их деталями. Временами сюжет топчется на месте как конь на водопое (и эта вода льется в книгу), поэтому приходится перелистывать страницы по диагонали в поисках места, где снова начнется движуха. Наверно это отражает специфику шпионской работы, в которой приходится подолгу культивировать образ внедряемого агента, с тщательным соблюдением всех деталей, или сутками, неделями и месяцами сидеть в засаде, ожидая когда добыча попадет в расставленную сеть. Но передавать эту заторможенность в книге -- имхо, слишком большой натурализм.

В остальном же -- интересные, лихо закрученные (и перекрученные) сюжеты и неплохая психология. В качестве примера можно рекомендовать наиболее известную его книгу "Шпион, который вернулся с холода". Хотя она и посвящена эпизодам "холодной войны", где главным был конфликт идеологий, поразительно, насколько современно выглядит она сейчас, когда осталась только старая добрая геополитика. Видимо, это потому, что и раньше основой конфликтов была геополитика, лишь прикрытая флером идеологии. А скорее всего потому, что в этих шпионских серпентариях работают профессионалы, которым идеология вообще до одного места. Впрочем, рассуждения об идеологиях в книгах Ле Карре имеют место быть, но лишь для того, чтобы запудрить мозги (по крайней мере, так это выглядит для современного читателя). Чего нельзя сказать о методологии шпионского ремесла.

Как истинный британский джентльмен, автор сначала выстраивает этическую базу шпионской методологии, из которой следует, что джентльменские белые перчатки нужно засунуть в... самый дальний угол антресоли. В особенности же актуальны рассуждения о том, кого нужно считать агрессором (собственно, ради них и написан этот пост). Далее следует цитата из книги.

--------
Лимас ничего не ответил, и Контролер продолжал:
– Этический принцип нашей деятельности, как я его понимаю, базируется на одной главной предпосылке. А именно на том, что мы никогда не выступаем агрессорами. Вы находите это справедливым?
Лимас кивнул: все что угодно, лишь бы не отвечать.
– И хотя порой мы делаем недостойные дела, мы всего лишь обороняемся. Это, я полагаю, тоже справедливо. Мы делаем недостойные дела, чтобы простые люди здесь и где угодно могли спать спокойно. Или это звучит слишком романтично? Разумеется, мы иногда делаем крайне недостойные дела. Просто грязные. – Он по-мальчишески ухмыльнулся. – А в рассуждениях о морали мы сплошь и рядом прибегаем к некорректным сравнениям: нельзя же, в конце концов, сравнивать идеалы одной стороны с практическими методами другой.
Лимас растерялся. Ему не раз приходилось слышать, как этот человек нес всякий вздор, прежде чем засадить кому-нибудь нож под ребро, но ничего похожего на сегодняшнее еще не бывало.
– Я полагаю, что методы надлежит сравнивать с методами, а идеалы с идеалами. Я бы сказал, что со времен войны методы – наши и наших противников – стали практически одинаковыми. Я имею в виду то, что мы не можем действовать менее безжалостно, чем противоположная сторона, на том лишь основании, что политика нашего правительства более миролюбива. – Он негромко посмеялся собственным словам. – Такого просто не может быть.
"О Господи, – подумал Лимас, – как будто я работаю на попов. Но к чему он все-таки ведет?"
------

Так к чему он все-таки вел?.. Читайте книжку. )

И последний вопрос, что же такое "холод" в названии книги? Сначала я думал, что некий шпион был "заморожен" в смысле "законсервирован", а потом в нужный момент его активировали (такое бывает). Но нет, оказалось, что "холодом" они называют оперативную работу за границей. Я бы скорее назвал это "жарой" ("Heat", как в известном фильме с Аль Пачино). Но у шпионов все не как у людей, наверно для того, чтобы сбить с толку других шпионов (и запутать остальных). Другая трактовка -- это как-то связано с "cold war". Люди, по долгу службы часто употреблявшие это словосочетание, просто сокращали его до первого слова.

NB. Невозможно избегнуть сравнения Ле Карре с Флемингом. Ле Карре отрицательно относился к творчеству Флеминга и называл Агента 007 фальшивым. Однако, как известно, популярность Взболтать, не смешивать выше, по крайней мере в кино. Можно конечно сказать, что это просто потому, что публика такая неправильная. Так оно и есть, но плюс к этому -- не надо было затягивать сюжеты, обременяя их многочисленными деталями. Это затрудняет чтение и делает книги менее кинематографичными. Ну, а вообще-то, Бондиана -- это скорее комедия (во всяком случае, в кино), в то время как книги Ле Карре -- шпионские драмы.

Не стал бы обсуждать эту книгу, если бы она не дала повод копнуть более широкий пласт современного искусства.

Читать только с раскрытыми чакрами. Лучший способ для этого -- самогон с луком (как считают герои книги). Хотя другая литературоведческая школа утверждает, что водка с кокаином раскрывает лучше. Не знаю, не сравнивал. Но верю легендарному комдиву.

- Василь Иваныч, ты за буддистов или за коммунистов?
- А Пелевин за кого?
- За самогон с луком.
- Ну и я за него!
Да -- подумал Петька -- Чапаев совсем не прост.

(Это -- цитаты из книги. Если не по форме, то по смыслу. А последняя фраза -- и по форме.)

Вся книжка -- сплошной стеб. Автора над читателями. Рассчитанный на людей с синдромом ОБВМ (очень богатого внутреннего мира, не соответствующего миру реальному). Впрочем, как и весь постмодернизм (включая философию). На этой нашумевшей в свое время книге началось мое знакомство с творчеством знаменитого писателя. На ней же и закончилось. Кстати, в названии книжки "Чапаев" -- лишнее слово. Или можно заменить его на фамилию автора -- "Пелевин и Пустота".

Поневоле вспомнились слова Пикассо (близнеца Пелевина в живописи), на праздновании 90-летнего юбилея (то есть, когда он уже мог раскрыть все свои секреты):

«Многие становятся художниками по причинам, имеющим мало общего с искусством. Богачи требуют нового, оригинального, скандального. И я, начиная от кубизма, развлекал этих господ несуразностями, и чем меньше их понимали, тем больше было у меня славы и денег. Сейчас я известен и очень богат, но когда остаюсь наедине с собой, у меня не хватает смелости увидеть в себе художника в великом значении слова; я всего лишь развлекатель публики, понявший время. Это горько и больно, но это истина…».

И еще одна его цитата: «Настоящие художники -- Рембрандт, Джотто, а я лишь клоун; будущее в искусстве за теми, кто сумеет кривляться.»

Картина называется "Купальщица", хотя можно было бы назвать ее и "Жирафа". Это иллюстрация к словам Пикассо: "развлекал этих господ несуразностями, и чем меньше их понимали, тем больше было у меня славы и денег". Тут принцип простой -- чем больше споров о произведении (правильней сказать, о товаре), тем лучше. Споры и делают основной пиар.

Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?

Это абстракционизм в поэзии.

А вот и постмодернизм, который ближе к книге Пелевина:

А у дельфина взрезано брюхо винтом,
Выстрела в спину не ожидает никто.
На батарее нету снарядов уже,
Надо быстрее на вираже.
Парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь.
Даже в дозоре можно не встретить врага,
Это не горе, если болит нога.
Петли дверные многим -- скрипят, многим -- поют.
Кто вы такие? Вас здесь не ждут!
Многие лета всем, кто поет во сне,
Все части света могут лежать на дне.
Все континенты могут гореть в огне,
Только все это не по мне!

Маяковский и Высоцкий не были абстракционистами или постмодернистами. Наоборот, их поэзия очень осмыслена. А это просто пробы пера, которые они не стали развивать дальше. Но эти пробы служат хорошей иллюстрацией абстракционизма и постмодернизма.

В отличие от абстракционизма, в постмодернизме отдельные фразы вполне осмыслены, и если они написаны гладко (а постмодернисты это умеют), то могут завораживать людей с синдромом ОБВМ. Но составленные из этих фраз конструкции -- пустая белиберда.

Прошла и взглянула случайно,
В душевную скучную прозу,
И странную грустную тайну,
Оставила в ней, как занозу.
Прошла. Навсегда. Безвозвратно.
А тайна и ложна, быть может,
Но боль от занозы приятно,
И чувства и мысли тревожит.

Дарить книгу на день рождение или на память.



Это высокое определение и мы его заслужили.

Вслушайтесь: «Книгочей».

Отпустить суматошный день, поужинать, задёрнуть шторы, потушить свет в комнате, включить настольную лампу на столе или торшер у кресла, и вместо телевизора, где новости постоянная растрата жизненных сил, взять в руки книгу. Удобно устроившись в круге света, ощутить обложку, тиснение, форзац и захлестнуться эмоциями, предвкушая мир, разворачивающийся на её страницах.

И комната превращается в ваше отражение, выстроенное из восприятия сюжета. Никто в этом мире не хочет по-настоящему услышать Вас кроме книги, потому как это она выбрала Вас.

ПОДРАЖАНИЕ ГОРАЦИЮ
(Послание 20, кн. I)

Никак, тщеславия полна,
Глядишь ты, Книга, из окна
На Патерностер знаменитый.
Известность мнишь там обрести ты,
Где авторы за славу бьются,
Но чаще с носом остаются.
Мечтаешь ты, как в позолоте
И самом лучшем переплете
В витрине выставит на свет
Тебя Стокдейл или Дебретт.
Иди ж, гордынею объята,
Туда, откуда нет возврата
Для дерзких неразумных книг!
Тебя там отругают вмиг,
Коль все-таки окажут честь
Не сразу бросить, а прочесть.
Суровым критиком избита,
На пыльной полке позабыта,
Припомнишь, мучаясь тоской,
Меня, свой ящик и покой!
Гадателя возьму я роль,
Свою судьбу узнать изволь!
Запомни же мои слова:
Чуть перестанешь быть нова,
То в темном и сыром углу
Валяться будешь на полу.
И будет червь тебя точить.
А то и в лавку, может быть,
Твои страницы попадут,
В них свечи ловко завернут.
Но коль замечена ты будешь,
Коль интерес к себе пробудишь,
Глядишь, читатель благосклонный
Займется и моей персоной.
Ответь ему, раз слушать рад,
Что я не беден, не богат,
Страстей игрушка, тороплив,
Мал ростом, очень некрасив.
Немногим нравлюсь я вполне,
Немногие по сердцу мне.
Когда люблю иль ненавижу,
Пределов никаких не вижу.
Мне неприятных не терплю,
Тех, кто понравится, люблю.
В сужденьях чересчур поспешен,
Ошибками нередко грешен.
Не предаю друзей моих,
Но сам измены жду от них.
Считать научен нашей эрой
Я дружбу чистою химерой.
Безмерно пылок, горд, упрям,
И не прощаю я врагам.
А вот за тех, кем я любим,
Пройду сквозь пламя и сквозь дым,
Коль спросят вдруг без лишних слов:
«Но возраст автора каков?»
Ты прямо говори в ответ,
Что мне сравнялось двадцать лет,
Когда у рубежа столетий
Георг сидел на троне Третий.
Что ж, Книга милая, прости!
Иди! Счастливого пути.

Мэтью Грегори Льюис 1794 г.



Рояль умолкнул. Дребезжащий
Откуда-то – на смену – звук.
Играет музыкальный ящик,
Старинный друг,
Весь век до хрипоты, до стона,
Игравший трио этих пьес:
Марш кукол – Auf der Blauen Donau –
И экосез.
В мир голосов и гобеленов
Открылась тайная тропа:
О, рай златоволосых венок!
О, вальс в три па!
Под вальс невинный, вальс старинный
Танцуют наши три весны, –
Холодным зеркалом гостиной –
Отражены.
Так, залу окружив трикраты,
– Тройной тоскующий тростник, –
Вплываем в царство белых статуй
И старых книг.
На вышке шкафа, сер и пылен,
Видавший лучшие лета,
Угрюмо восседает филин
С лицом кота.
С набитым филином в соседстве
Спит Зевс, тот непонятный дед,
Которым нас пугали в детстве,
Что – людоед.
Как переполненные соты –
Ряд книжных полок. Тронул блик
Пергаментные переплеты
Старинных книг.

Марина Цветаева

«Прими и то, что свыше меры,
как благодать на благодать,
как дождь, как снег, как тайну веры,
как все, с чем нам не совладать…»
«Медея и её дети»

«Как в ссылке, мы в прекрасной преисподней бездомной и оставленной земли,
а день осенний светом преисполнен и холодом пронзительным залит.
Над кладбищем, как облако, висит обломок тишины, предвестницы мелодий,
витающих в обманчивой близи, где завтрашнее зреет половодье.
И острые кленовые листы, шурша, в безвидном пламени сгорают.
Могилы полыхают, как костры, но календарь пока не отменяют».

Российская писательница, первая женщина, завоевавшая премию «Русский Букер», Людмила Евгеньевна Улицкая родилась 21 февраля 1943 года. Собственные рассказы Улицкая начала публиковать в журналах в начале 80-х годов. Популярность пришла через 10 лет, после того как по её сценарию были сняты фильмы «Сестрички Либерти» и «Женщина для всех». В 1992 году Людмила Улицкая заявила о себе как о писательнице: в журнале «Новый мир», где была опубликована повесть «Сонечка», которая вскоре получила международные литературные награды. За свою творческую карьеру Людмила Евгеньевна написала несколько десятков книг: романы «Казус Кукоцкого», «Искренне ваш Шурик», «Даниэль Штайн, переводчик», «Зеленый шатёр». Сборники рассказов «Детство–49», «Второе лицо», «Первые и последние», «Истории про зверей и людей», «Девочки», «Искусство жить», «Детство», «А завтра будет счастье», «Священный мусор». Пповести «Сквозная линия», «Медея и её дети», «Весёлые похороны», сборник пьес «Русское варенье», роман-притча «Лестница Якова» и другие.
Повесть «Сонечка». была признана лучшей переводной книгой года на территории Франции, а автор получила за нею престижнейшую французскую премию под названием Медичи. К слову, первая книга Людмила Улицкой как раз и вышла во Франции в 1993 году и получила название «Бедные родственники».
В 1996 году вышла ещё одна очень популярная книга Улицкой под названием «Медея и ее дети», которая принесла ей всемирную известность, а также вывела автора в число финалистов престижной Букеровской премии в 1997 году. Затем была написана не менее известная повесть «Веселые похороны», а в 2001 году состоялась презентация романа «Казус Кукоцкого», который позже признали лауреатом премии «Русский Букер». Спустя четыре года книгу экранизировал режиссер Юрий Грымов.
В 2005 году Улицкая становится победителем в интернет-голосовании «Большая книга» за работу «Люди нашего царя», которая представляла собой сборник рассказов о различных в
В 2006 году писательница выпустила книгу под названием «Даниэль Штайн, переводчик», которая практически сразу снискала огромную популярность среди читателей, а также обрела статус бестселлера. А спустя год роман также отметили престижной премией «Большая книга».
Примечательно, что с 2007 году действует официальный Фонд Людмилы Улицкой, которой занимается поддержкой гуманитарных инициатив, в частности работает по нескольким благотворительным программам и занимается реализацией нескольких книжных проектов.
В общей сложности произведения Людмила Улицкой были успешно переведены более чем на 30 мировых языков, а также удостоены огромного множества престижных наград в области литературы. Одной из последних среди них стала престижная французская литературная премия Симоны де Бовуар за внесенный вклад в «образ женщины», которую писательница получила в 2011 год

Роман Людмилы Улицкой «Медея и её дети» в моём книжном шкафу
стоит рядом с романом Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества».

– Это Монтень, – сообщил он мне. – В последние годы я постоянно
возвращаюсь к нему. Когда жизнь впервые вызывает в нас чувство
глубокой усталости, нет ничего целебнее Монтеня. С ним еще можно
пройти некоторое расстояние…
Я раскрыл одну из синих книжек. Это было последнее издание «Опытов».
– Я давно учусь у него, – отвечал я Пушкину, – задолго до первой
жизненной усталости я, как видите, обратился к нему…
– Но всю целебную силу его заветов вы почувствуете позже. Только
в пору, когда жизнь начинает еле заметно убывать в нас, когда
молодость уходит, когда задор и отвага свертываются и тонкий
ужас медленного умирания незримо сопутствует всем нашим думам,
– вот когда эти записи уединившегося мудреца, все познавшего,
во всем разочаровавшегося и снисходительного к человеческим
слабостям, освежают вас, как горный ключ в душный полдень.

28 февраля – 490 лет со дня рождения (1533-1592) Мишеля де Монтеня, французского писателя, философа.

В возрасте 38 лет он получил возможность заниматься тем, о чём давно мечтал, – литературой.

В 1572 году Монтень приступил к работе над своими философско-литературными «Опытами», и спустя 8 лет были опубликованы первые две книги. Просвещённая публика с восторгом приняла труд Мишеля де Монтеня, разобрав его на цитаты и афоризмы.

«Опыты» стали, по сути, изложением мыслей Монтеня по поводу важных исторических событий, его наблюдений за самыми разными людьми. На протяжении многих лет эта книга пользовалась большой популярностью благодаря своему гуманизму, искренности и тонкому юмору.

Сразу после публикации «Опытов» Мишель Монтень совершил путешествие по Европе. Он побывал в Германии, Австрии, Швейцарии, Италии. По возвращении домой он написал дополнения к первым двум книгам и опубликовал третью книгу «Опытов», которая во многом носила автобиографический характер.

Эпоха Мишеля де Монтеня, вторая половина XVI века – одна из наиболее сложных и трагичных в истории Франции. Во-первых, это эпоха сосуществования в стране двух крупных религиозных общин: католиков и протестантов-гугенотов. Более того, это – десятилетия кровавых войн между ними, шедших с 1562 года и продолжавших вспыхивать в XVII веке (вспомним осаду гугенотской Ларошели, как она описана Александром Дюма в «Трех мушкетерах»).

Далее, эпоха Монтеня и вообще XVI век – это время широкого распространения во Франции идей гуманизма и Возрождения. Это время появления громких, великих литературных имен – от Маргариты Наваррской до Франсуа Рабле и Пьера де Ронсара.

В сложной военно-политической обстановке Монтень лавировал между католиками и гугенотами, но, разумеется, не переходил в протестантизм. Его симпатии были не на стороне сходящих с исторической сцены королей династии Валуа. Монтень явно симпатизировал основателю новой династии Бурбонов Генриху IV: писал ему письма (и наверняка получал не сохранившиеся до наших дней королевские ответы), принимал у себя в замке Монтень.

Монтень умер осенью 1592 года, в промежутке между убийством последнего Валуа – Генриха III (1589) и фактическим воцарением Генриха IV (коронация в 1594 году). При жизни Монтеня успели выйти четыре издания его «Опытов». Монтень писал об «Опытах»: «Содержание моей книги – я сам».

Последний абзац этого сочинения, завершающийся в свою очередь отрывком из од великого римского поэта Квинта Горация Флакка: «Самой, на мой взгляд прекрасной жизнью живут те люди, которые равняются по общечеловеческой мерке, в духе разума, но без всяких чудес и необычностей. Старость же нуждается в более мягком обращении. Да будет к ней милостив бог здоровья и мудрости, да поможет он ей проходить жизнерадостно и в постоянном общении с людьми: «Дозволь, сын Латоны (бог Апполон), мне, полному сил, наслаждаться тем, что я приобрел, и молю тебя, оставь мне незамутненный разум, чтобы я достойно провел свою старость и не расставался с моею лирой».

На почетном месте всегда заумный роман,
за ним – роман интеллектуальный,
потом исторический, потом просто роман,
и уже потом, совсем под конец, прямо перед
розовым дамским романом, – детектив!

Всемирный день писателя, отмечаемый 3 марта, имеет полное название «Всемирный день мира для писателя». Дата, учрежденная решением 48-го конгресса Международного ПЕН-клуба, который состоялся в январе, быстро нашла дорогу к сердцам любителей печатного слова. В начале XX века появилась идея создать клуб, который объединит литераторов и журналистов, выступающих за свободу слова, против фальсификации сведений и искажения публичных фактов. Принадлежала эта идея писательнице Кэтрин Доусон. Клубу дали название PEN, что являлось аббревиатурой английских слов poets, essayists, novelists – поэты, очеркисты, романисты. Директором назначили Джона Голсуорси, который возглавлял его с 1921 года. Уже после первого заседания в мире открылось около 11 отделений. На данный момент существует более 130 филиалов во многих странах.

«Мы достигли того возраста, когда наше детство более не может служить оправданием»
Джон Ле Карре

«Вам известно, почему любовь – чрезвычайно сложная игра?
– Нет.
– Потому что любви нет. Это мираж, умозрительная конструкция. Или, если угодно, любовь может потенциально существовать до тех пор, пока не воплотится в реальность. Это эманация духа, сотканная из надежд, ожиданий и прогнозов».
Жоэль Диккер

«Что проку от важности. Это соизмерение себя с другими, а не с самим собой».
Жоэль Диккер

«Уличные знаки не идут туда, куда они указывают. И не несут ответственности. Это мы, простые смертные, должны принимать решение, не так ли?».
Джон Ле Карре
Владимир Набоков

В русской литературе в прошлом веке произошло чудо, именуемое «Владимир Набоков». Писатель-эмигрант, юношей покинувший Россию, единолично совершил такой прорыв в русском языке, который до него оказался посилен разве что Пушкину. Русская литература дала немало гениев, каждого со своим особым поворотом и мысли, и слова, но Набоков, созидая, вне всякого сомнения, новую русскую литературу, совершил прорыв, русского читателя отчасти шокирующий. Своим почти алхимическим искусством освободил отечественную словесность от присущего ей привкуса больной религиозности, беспочвенного мессианства, социального беспокойства с оттенком истерии, чувства вечной вины, совмещенного с учительством, и создал почти кристаллическую, незамутненную «высшую» литературу с нерусской степенью отстранения автора от своего текста. Прокламируемая любовь к русскому народу его не занимает. Но кто лучше его взращивает русское слово до абсолютного звона, хрустальной чистоты, невиданного слияния смысла и звука?

Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать;
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать…

Масштаб личности Набокова, оскорбляющий обывателей, и масштаб дарования писателя, оскорбляющий посредственность.

В одной капле набоковской прозы — высочайшая концентрация нежности, любви, тоски. Эта соль жизни, ее кровь и дыхание.
Что есть основное качество литературного гения? Способность раздвинуть пространство выразимое словом: до Набокова целый круг явлений, ощущений, деталей не был проговорен. Набоков нашел такие новые сочетания старых слов, что мир раздвинулся. Это имеет отношение не только к самому языку, но и к людям, к их осознанию себя и окружающего мира.

Людмила Улицкая

Горе-писатель

Я задумал многотомник,
Словно Ленин ПСС*,
Мощный, мудрый и объемный,
И такой же вид и вес.

Чтоб не жиже "Котлована"**,
Чтоб красивее "Наны"***,
Чтоб смешнее "Чемодана"****,
И забористей "Чумы"*****.

Эх бы, я бы, дал бы жизни,
Прогремел на всю страну.
Я хоть, в общем, бескорыстный,
Но Пулицера приму.

Только зря чесал в затылке
Без руля и без ветрил...
После просто сдал бутылки,
А все книжки искурил.

Cкрытый текст -

 

*В.И. Ленин Полное собрание сочинений в 55 томах
** повесть Андрея Платонова
*** роман Эмиля Золя
**** сборник рассказов Сергея Довлатова
***** роман Альбера Камю

Всем писателям знакомым,
Кто не написал шедевр,
И не очень-то весомым
Шлю привет из-за портьер.

Ни к чему известным праздник,
В мире все они ином.
Ну а я сочту за счастье
Вас поздравить с этим днём.

Творческих вам всем успехов
Я желаю от души.
Чтоб не глядя на огрехи,
Муза встретилась в пути.

Поздравляю со Всемирным днём писателя и от чистого сердца желаю весёлой и насыщенной жизни, в которой каждый новый день будет наполнен вдохновением, чудесными событиями, невероятными историями и счастливыми мгновениями. Желаю создать не один шедевр, желаю всегда уметь передавать свои чувства и переживания на добрых страницах своих произведений, желаю постоянно чувствовать себя востребованным и почитаемым писателем, счастливым и жизнерадостным человеком.



Шевченко, Пушкин и Шекспир,
Хемингуэй, Ремарк и Гоголь —
Их знает, видимо, весь мир,
Хоть есть еще талантов много!

Нам всех писателей не счесть,
Кто в Слове, важная фигура,
Мы отдадим сегодня честь
Тем, кто творит литературу!

Спасибо тем, кто сочинил
Для нас шедевры мировые,
Кто Слово любит и любил,
Благодарим вас, дорогие,

За каждый миг, за наслаждение,
За каждый стих, роман, рассказ,
За все прекрасные творения,

Что написали вы для нас!

С Всемирным днём писателя!

Сегодня - День писателя - праздник мастеров пера

3 марта 2023

С праздником дорогие форумчане - Поэты и писатели, счастья вам и вдохновения!

Всё, что нужно знать
о писателях и поэтах
(пьеса)

Действующие лица
Лектор
Слушатели

Сцена первая и последняя
Где-то в Сибири. Начало марта.
Большой зал Дома культуры
Горят свечи.
Электричества нет, отопления нет,
Пар из ртов, лёд в графине.
Удобства во дворе

Лектор
(понимая, что длинную лекцию прочесть не сможет)

Не буду время ваше тратить,
Открою лишь один секрет:
Любой поэт у нас - писатель,
Не всяк писатель – есть поэт.

Конец истории

Вспомним об истоках

(и в преддверии 8 марта)

Сешат («Та, кто отмеряет годы жизни» или «женщина-писец») — богиня искусства письма, литературы, судьбы и счёта в египетской мифологии. Олицетворялась с пантерой и носила древний титул «Госпожа Дома жизни» (учебного заведения с собраниями рукописей, архивом).

В переводе с древнеегипетского имя Сешат значит “женщина-писец” или “измеряющая жизнь”. Оба эти понятия довольно точно характеризуют богиню. Сешат считалась властительницей мира измерений и знаков, той, что учила людей своим наукам и премудростям.

Её связывали с Домом жизни, учебным заведением и хранилищем самых разных рукописей и древних текстов. Места, что были посвящены научной деятельности, искусству писцов, были своего рода храмами Сешат, где богиня неизменно присутствовала.

Сам процесс письма в Древнем Египте считался священным действием, что было доступно далеко не каждому. Своему искусству писцы учились долгие годы, а получение такой должности делало человека одним из самых уважаемых представителей общества. Для письма использовались специальные принадлежности, что были освящены силой Тота и Сешат.

Кроме того, Сешат принадлежала к богам, непосредственно связанных с Древом жизни. Оно означало саму историю, великий жизненный путь фараона. На Древе жизни можно было увековечить имя правителя, и именно эта миссия была возложена на Сешат.

Своей искусной рукой она выводила иероглифы со всеми титулами и именами фараона, датой его правления. Стереть или вычеркнуть то, что было на Древе жизни, не мог ни один смертный.

Дань Богине (современность):

http://seshatdatabank.info/databrowser/

У каждого свой любимый писатель.
Потому, что все мы разные.
Я оцениваю необходимость писателя
для меня - желанием перечитать его.

В своё время я перечитывал Ильфа и Петрова,
потом братьев Стругацких, потом Булгакова.

Сейчас, когда мне становится печально я
снимаю с полки «Школу для дураков» Саши Соколова.
Саша Соколов автор практически всего трёх книг,
человек с интересной судьбой, а главное -
Писатель, чтение которого дарит большой кайф!



Кстати, впервые опубликована Карлом Проффером
в издательстве Ардис по рекомендации В.Набокова.

От форумчанина-поэта всем форумчанам-писателям - искренние поздравления! ;)
Всем, кто пишет рассказы, эссе, короткие миниатюры в прозе, очерки и статьи
на различные темы и иные виды прозы у нас на форуме.

С Праздником, Друзья!
Да пребудет с вами вдохновение, и пусть желание создавать ваши литературные произведения
никогда не оставляет вас!

Мы все писали понемногу
Пусть что-нибудь и как-нибудь,
Сперва коряво и убого,
Потом получше, хоть чуть-чуть,

Мы научились и писали
Про то, что есть — житьё-бытьё
На стенке дома, на асфальте
Хоть на заборе, ну и что?

Рвалось наружу наше эго,
Его непросто удержать,
Необходимо человеку
Себя словами выражать,

Хоть прозой, хоть четверостишьем,
И в том, и в этом есть кураж,
Сегодня праздник всех, кто пишет,
Мы пишем — значит, праздник наш!

Писатель — тонкая натура,
Чувствителен он очень!
Так пусть же в день этот прекрасный
Ни чем не будет озабочен!
Пусть муза каждый день приходит
На завтрак и на ужин,
И каждый пусть поймет писатель,
Насколько он нам нужен!
Ведь не было б без книг культуры,
И дети б горевали,
За каждый вклад в литературу
Медали б мы давали!