Стихотворение настроения

Слова

Много слов на земле. Есть дневные слова –
В них весеннего неба сквозит синева.

Есть ночные слова, о которых мы днём
Вспоминаем с улыбкой и сладким стыдом.

Есть слова – словно раны, слова – словно суд, –
С ними в плен не сдаются и в плен не берут.

Словом можно убить, словом можно спасти,
Словом можно полки за собой повести.

Словом можно продать, и предать, и купить,
Слово можно в разящий свинец перелить.

Но слова всем словам в языке нашем есть:
Слава, Родина, Верность, Свобода и Честь.

Повторять их не смею на каждом шагу, –
Как знамёна в чехле, их в душе берегу.

Кто их часто твердит – я не верю тому,
Позабудет о них он в огне и дыму.

Он не вспомнит о них на горящем мосту,
Их забудет иной на высоком посту.

Тот, кто хочет нажиться на гордых словах,
Оскорбляет героев бесчисленный прах,

Тех, что в тёмных лесах и в траншеях сырых,
Не твердя этих слов, умирали за них.

Пусть разменной монетой не служат они, –
Золотым эталоном их в сердце храни!

И не делай их слугами в мелком быту –
Береги изначальную их чистоту.

Когда радость – как буря, иль горе – как ночь,
Только эти слова тебе могут помочь!


Вадим Шефнер

Отлетим на года, на века

Отлетим на года, на века, —
Может быть, вот сейчас, вот сейчас
Дымно-огненные облака
Проплывут под ногами у нас.

И вернемся, вернемся опять
Хоть на час, хоть на десять минут.
Ничего на Земле не узнать,
В нашем доме другие живут.

В мире нашем другие живут,
В море нашем — не те корабли.
Нас не видят, и не узнают,
И не помнят, где нас погребли.

Не встречают нас в прежнем жилье
Ни цветами, ни градом камней, —
И не знает никто на Земле,
Что мы счастливы были на ней.

Вадим Шефнер

****
А я была мила,
А я была смела,
Я наравне пила –
Я лучше всех была.

Но что я лучше всех,
Никто и не заметил –
Я больше не пойду на посиделки эти.

Екатерина Горбовская

Снимая тела и конечности

Снимая тела и конечности,
И лица недобрых и добрых,
У всепобеждающей вечности
Мгновенья ворует фотограф.

Ты здесь посерьезнел, осунулся,
Но там, словно в утренней дымке,
Живешь в нескончаемой юности
На тихо тускнеющем снимке.

Там белою магией магния,
Короткою вспышкой слепою
Ты явлен из времени давнего
На очную ставку с собою.

Вглядись почестней и попристальней
В черты отдаленного брата, —
Ведь всё еще слышится издали
Внезапный щелчок аппарата.

Вадим Шефнер

Цыганка

Устав от разводов и пьянок,
Гостиных и карт по ночам,
Гусары влюблялись в цыганок,
И седенький поп их венчал.

«Дворянки» в капотах широких
Навагу едали с ножа,
Но староста знал, что оброка
Не даст воровать госпожа.

И слушал майор в кабинете,
Пуская дымок сквозь усы,
Рассказ, как «мужицкие» дети
Барчатам разбили носы!..

Он знал, что когда он отдышит
И сляжет, и встретит свой час, —
Цыганка поднимет мальчишек
И в корпус кадетский отдаст.

И вот уходил ее сверстник,
Ее благодетель — во тьму,
И пальцы в серебряных перстнях
Глаза закрывали ему.

Под гул севастопольской пушки
Вручал старшина Пантелей
Барчонку от смуглой старушки
Иконку и триста рублей.

Старушка в наколке нелепой
По дому бродила с клюкой,
И скоро в кладбищенском склепе
Ложили ее на покой.

А сыну глядела Россия,
Ночная метель и гроза
В немного шальные, косые,
С цыганским отливом глаза…

Доныне в усадебке старой
Остались следы этих лет:
С малиновым бантом гитара
И в рамке овальной портрет.

В цыганкиных правнуках слабых
Тот пламень дотлел и погас,
Лишь кровь наших диких прабабок
Нам кинется в щеки подчас.

Дмитрий Кедрин

Мир безымянный

Мы явленьям, и рекам, и звёздам даём имена,
Для деревьев названья придумали мы, дровосеки,
Но не знает весна, что она и взаправду весна,
И, вбежав в океан, безымянно сплетаются реки.

Оттого, что бессмертия нет на весёлой земле,
Каждый день предстает предо мною как праздник нежданный,
Каждым утром рождаясь в туманной и радужной мгле,
Безымянным бродягой вступаю я в мир безымянный.


Вадим Шефнер

Стены дворов

1.
Загляну в знакомый двор,
Как в забытый сон.
Я здесь не был с давних пор,
С молодых времен.

Над поленницами дров
Вдоль сырой стены
Карты сказочных миров
Запечатлены.

Эти стены много лет
На себе хранят
То, о чем забыл проспект
И забыл фасад.

Знаки счастья и беды,
Память давних лет —
Детских мячиков следы
И бомбежки след.

2.
Ленинградские дворы,
Сорок первый год,
Холостяцкие пиры,
Скрип ночных ворот.

Но взывают рупора,
Поезда трубят —
Не пора ли со двора
В райвоенкомат!

Что там плачет у ворот
Девушка одна?
— Верь мне, года не пройдет
Кончится война.

Как вернусь я через год —
Выглянь из окна,
Мы с победою придем
В этот старый дом,
Патефоны заведем,
Сходим за вином.

3.
Здравствуй, двор, прощай, война.
Сорок пятый год.
Только что же у окна
Девушка не ждет?

Чья-то комната во мгле,
И закрыта дверь.
Ты ее на всей земле
Не найдешь теперь.

Карты сказочных планет
Смотрят со стены, —
Но на них — осколков след,
Клинопись войны.

4.
Старый двор, забытый сон,
Ласточек полет,
На окне магнитофон
Про любовь поет.

Над поленницами дров
Бережет стена
Карты призрачных миров,
Ливней письмена.

И струится в старый двор
Предвечерний свет…
Всё — как было с давних пор,
Но кого-то нет.

Чьих-то легоньких шагов
Затерялся след
У далеких берегов
Сказочных планет.

Средь неведомых лугов,
В вечной тишине…
Тени легких облаков
Пляшут на стене.

Вадим Шефнер

Сережка

Сережка, не падай! Надо стоять.
Держись еще хоть немного!
Ты разве забыл, что на свете есть я
И наша одна дорога?

Сквозь тыщи галактик и черных дыр,
Сквозь огненный звон звездопадов,
Сквозь вражьи ряды и колючий дым
К тебе я прорвусь сквозь годы беды —
Ты только встань и не падай!

Дымятся дома, и ребята лежат
В пыли и угольной крошке,
Но как ты учил меня шпагу держать,
Ты разве забыл, Сережка?!

Пускай этот день от крови намок,
Пускай молчат барабаны,-
Ты только держись, ты не падай с ног!
Я дам тебе лучший на свете клинок,
Я сам щитом твоим стану.

Владислав Крапивин

«Режут слух сознанья звуки…»

Режут слух сознанья звуки,

Тишина прядёт в углу.

А под веками, что мухи,

Кружат в пляске пятен мглу.

Вдруг шуршит без дела воздух,

Вдруг роится, сбившись в вальс.

Бьёт фонарь, рождая звёзды,

Сквозь него взирая вдаль.

Барабанщик затаился

И стучит во мне, стучит —

Ещё молод, ритм не сбился,

И в висках сквозь тишь свербит.

Ночь ласкает руки-тени

Светом ярким фонаря,

Нимфы ткут хитросплетений

Не кончающийся ряд.



Любовь косыхина



03.02.2016

Вещи

Умирает владелец, но вещи его остаются,
Нет им дела, вещам, до чужой, человечьей беды.
В час кончины твоей даже чашки на полках не бьются
И не тают, как льдинки, сверкающих рюмок ряды.

Может быть, для вещей и не стоит излишне стараться, -
Так покорно другим подставляют себя зеркала,
И толпою зевак равнодушные стулья толпятся,
И не дрогнут, не скрипнут гранёные ноги стола.

Оттого, что тебя почему-то не станет на свете,
Электрический счётчик не завертится наоборот,
Не умрёт телефон, не засветится плёнка в кассете,
Холодильник, рыдая, за гробом твоим не пойдёт.

Будь владыкою их, не отдай им себя на закланье,
Будь всегда справедливым, бесстрастным хозяином их, —
Тот, кто жил для вещей, — все теряет с последним дыханьем,
Тот, кто жил для людей, — после смерти живёт средь живых.


Вадим Шефнер

Военные сны

Нам снится не то, что хочется нам, —
Нам снится то, что хочется снам.
На нас до сих пор военные сны,
Как пулемёты, наведены.

И снятся пожары тем, кто ослеп,
И сытому снится блокадный хлеб.
И те, от кого мы вестей не ждём,
Во сне к нам запросто входят в дом.

Входят друзья предвоенных лет,
Не зная, что их на свете нет.
И снаряд, от которого случай спас,
Осколком во сне настигает нас.

И, вздрогнув, мы долго лежим во мгле, —
Меж явью и сном, на ничьей земле,
И дышится трудно, и ночь длинна…
Камнем на сердце лежит война.


Вадим Шефнер

Снегом белым укрылась земля

Примеряя одежды из инея,

Засветились кусты у пруда.

Как искрится в кристаллах вода…

Изумрудная, красная, синяя…

Белизной светит снежный покров,

Все притихло и речка застыла.

Окружает меня серебро,

Дивным светом магической силы.

Любовь Косыхина

Удача

Под Кирка-Муола ударил снаряд
В штабную землянку полка.
Отрыли нас. Мёртвыми трое лежат,
А я лишь контужен слегка. Удача.

С тех пор я живу и живу,
Здоровый и прочный на вид.
Но что, если все это — не наяву,
А именно я был убит?

Что, если сейчас уцелевший сосед
Меня в волокуше везёт,
И снится мне сон мой, удачливый бред
Лет эдак на двадцать вперёд?

Запнётся товарищ на резком ветру,
Болотная чвякнет вода, —
И я от толчка вдруг очнусь — и умру,
И всё оборвётся тогда.

Вадим Шефнер

Первая любовь

Андрея Петрова убило снарядом.
Нашли его мёртвым у свежей воронки.
Он в небо глядел немигающим взглядом,
Промятая каска лежала в сторонке.

Он весь был в тяжёлых осколочных ранах,
И взрывом одежда раздёргана в ленты.
И мы из пропитанных кровью карманов
У мёртвого взяли его документы.

Чтоб всем, кто товарищу письма писали,
Сказать о его неожиданной смерти,
Мы вынули книжку с его адресами
И пять фотографий в потёртом конверте

Вот здесь он ребёнком, вот братья-мальчишки,
А здесь он сестрою на станции дачной…
Но выпала карточка чья-то из книжки,
Обёрнутая в целлулоид прозрачный.

Он нам не показывал карточку эту.
Впервые на поле, средь дымки рассветной,
Смутясь, мы взглянули на девушку эту,
Весёлую девушку в кофточке светлой.

В соломенной шляпе с большими полями,
Ему улыбаясь лукаво и строго,
Стояла она на широкой поляне,
Где вдаль убегает лесная дорога.

Мы письма напишем родным и знакомым,
Мы их известим о негаданной смерти,
Мы деньги пошлём им, мы снимки вернём им,
Мы адрес надпишем на каждом конверте.

Но как нам пройти по воронкам и комьям
В неведомый край, на поляну лесную?
Он так, видно, адрес той девушки помнил,
Что в книжку свою не вписал записную.

К ней нет нам пути — ни дорог, ни тропинок,
Ее не найти нам… Но мы угадали,
Кому нам вернуть этот маленький снимок,
Который на сердце хранился годами.

И в час, когда травы тянулись к рассвету
И яма чернела на низком пригорке,
Мы дали три залпа — и карточку эту
Вложили Петрову в карман гимнастёрки.

Вадим Шефнер

****
Я боюсь утечки газа,
Я боюсь дурного глаза,
Я боюсь, что кто–то скажет,
Что мне надо похудеть.
Я боюсь войны с Китаем,
Слов "мы всё про вас узнаем"
И того, что я без слуха,
А меня попросят спеть.

Екатерина Горбовская

Воин

Заплакала и встала у порога,
А воин, сев на черного коня,
Промолвил тихо: «Далека дорога,
Но я вернусь. Не забывай меня.»
Минуя поражения и беды,
Тропой войны судьба его вела,
И шла война, и в день большой победы
Его пронзила острая стрела.
Средь боевых друзей — их вождь недавний —
Он умирал, не веруя в беду, -
И кто-то выбил на могильном камне
Слова, произнесённые в бреду.
…………………….
Чертополохом поросла могила,
Забыты прежних воинов дела,
И девушка сперва о нем забыла,
Потом состарилась и умерла.
Но, в сером камне выбитые, строго
На склоне ослепительного дня
Горят слова: «Пусть далека дорога,
Но я вернусь. Не забывай меня.»

Вадим Шефнер

Дом культуры

Вот здесь, в этом Доме культуры
Был госпиталь в сорок втором.
Мой друг, исхудалый и хмурый,
Лежал в полумраке сыром.

Коптилочки в зале мигали,
Чадила печурка в углу,
И койки рядами стояли
На этом паркетном полу.

Я вышел из темного зданья
На снег ленинградской зимы,
Я другу сказал «до свиданья»,
Но знал, что не свидимся мы.

Я другу сказал «до свиданья»,
И вот через много лет
Вхожу в это самое зданье,
Купив за полтинник билет.

Снежинки с пальто отряхая,
Вхожу я в зеркальную дверь.
Не едкой карболкой — духами
Здесь празднично пахнет теперь.

Где койки стояли когда-то,
Где умер безвестный солдат,
По гладким дубовым квадратам
Влюбленные пары скользят.

Лишь я, ни в кого не влюбленный,
По залу иду стороной,
И тучей железобетонной
Плывет потолок надо мной.…

С какою внезапною властью
За сердце берет иногда
Чужим подтвержденная счастьем
Давнишняя чья-то беда!

Вадим Шефнер

Снежинки

Любовь Косыхина

Снежинки, снежинки как белые птицы.

Свободой дано вам вполне насладится.

Летая, устроили вы карнавал,

Из будней обычных, красивейший бал.

Танцуете, смело. Искрясь, серебрясь.

То страстное танго, то трепетный вальс.

Чаруете танцем своим, а потом,

На землю волшебным ложитесь ковром.

У МОГИЛЫ

Говорят, что здесь мой дедушка.
Говорят, он бросил бабушку.
Говорят, уехал в Астрахань
И женился на другой.
Говорят, он пил запоями,
Говорят, он жил по-своему,
Говорят, с войны вернулся
С деревянною ногой.
Говорят, он стал художником,
Говорят, он бросил пить...
Говорят, что здесь – мой дедушка.
Очень даже может быть.

Екатерина Горбовская

Первый мост

…И вот он вырвался из чащи
По следу зверя. Но поток,
В глубокой трещине урчащий,
Ему дорогу пересёк.

На берегу другом — добыча, -
Для всей семьи его — еда:
Нетронутые гнезда птичьи,
Косуль непуганых стада…

Себе представив на мгновенье
Закрытый для него простор,
Затылок он в недоуменье
Косматой лапою потёр.

И брови на глаза нависли,
И молча сел на камень он,
Весь напряженьем первой мысли,
Как судорогою, сведён.

И вдруг — голодный, низколобый —
Он встал, упорен и высок.
Уже с осмысленною злобой
В ревущий заглянул поток.

И, подойдя к сосне, что криво
Росла у самого обрыва,
И корни оглядев — гнилье! -
Он стал раскачивать её.

И долго та работа длилась,
И камни падали в обрыв,
И с хрустом дерево свалилось,
Два берега соединив.

И он тропою небывалой
На берег перешёл другой,
И пот со лба отёр усталой —
Уже не лапой, а рукой.

Вадим Шефнер