Страничка участника конкурса ctradnik010

ctradnik010 сказал(a):

У меня опять пост глюкнул.. Повторю... А в Москве, говорят, что до сих пор сосиски - любимая еда... как и у меня когда-то, в семидесятых... Конечно, классно, что у вас есть традиция. А что? - не возникает никаких вопросов? А вдруг? Я бы мог......

Я не знаю, как в Москве да и за весь СПб ответить не могу. Мы не едим.
Что вдруг? Что мог?

inek сказал(a):

Cкрытый текст -   ... Я не знаю что спросить. Честно! Ещё одна история о любви. Но часть спрячу под спойлер, чтобы не перегружать страничку. *** Давным-давно доказано, что быть музой великого поэта — занятие неблагодарное, а порой и опасное. Мало ли что взбредет в голову гению? То он вызовет соперника на дуэль, то пустит себе пулю в лоб... Нобелевский лауреат Иосиф Бродский, которому в этом году исполнилось бы 70 лет, по части сердечных дел тоже не был исключением, хотя и умер своей смертью. Однако он обошел всех собратьев по перу по числу посвящений одной единственной женщине — загадочной «М.Б.» Cкрытый текст -   О юной художнице Марине Басмановой Анна Ахматова как-то задумчиво сказала: «Тоненькая, умная и как несет свою красоту! И никакой косметики. Одна холодная вода!» И действительно, в этой девушке всегда было что-то таинственное и величавое, присущее только водной стихии. Что-то, что ее тезка Марина Цветаева в свое время тонко подметила: «Кто создан из камня, кто создан из глины, а я серебрюсь и сверкаю! Мне дело — измена, мне имя — Марина, я — бренная пена морская». Марина Басманова родилась и выросла в Ленинграде. Ее отец, Павел Иванович Басманов, был известным художником, учеником самого Петрова-Водкина. Так что любовь к живописи передалась девушке по наследству. Когда она, будучи начинающим художником-иллюстратором, заходила в Эрмитаж полюбоваться на полотна великих мастеров, многие посетители-мужчины невольно оборачивались ей вслед. Высокая и стройная, с высоким лбом, темно-каштановыми волосами до плеч и зелеными глазами, она сама казалась сошедшей с одной из картин эпохи Возрождения. Твой локон не свивается в кольцо (и пальца для него не подобрать) в стремлении очерчивать лицо, как ранее очерчивала прядь. Иосиф Бродский Недостатка в поклонниках у молодой художницы не было, но она не торопилась расставаться со своей свободой. По свидетельству друзей, хорошо знавших Басманову, она отличалась от своих сверстниц еще одной чертой — любовью ко всему таинственному и загадочному. Так, она даже изобрела свой личный шифр, чтобы вести дневник. А на стене в ее комнате этими же кодовыми знаками был начертан необычный девиз: «Быть, а не казаться». Почему она выбрала именно его, никто не знал. Пройдут годы, и одна из близких друзей Бродского, писательница Людмила Штерн, в своей книге «Бродский: Ося, Иосиф, Joseph» будет вспоминать о Басмановой так: «Она казалась очень застенчивой. Не блистала остроумием и не участвовала в словесных пикировках, когда мы друг о друга точили языки. Бывало, за целый вечер и слова не молвит, и рта не раскроет». Кто знает, возможно, как раз это умение слушать, а не говорить и подкупило будущего Нобелевского лауреата по литературе?.. Иосиф Бродский и Марина Басманова впервые встретились 2 марта 1962 года на вечеринке в квартире будущего известного композитора Бориса Тищенко. Поэту еще не было и 22 лет, Марина двумя годами его старше. Это была любовь с первого взгляда. С того дня они уже не расставались. Гуляли по городу, взявшись за руки, заходили погреться в подъезды старых домов Петроградской Стороны, целовались как одержимые и снова шли, счастливые, куда глаза глядят. Бродский читал ей свои новые стихи, а Марина часами могла рассказывать ему о живописи, водила по музеям и выставкам. Окружающие единодушно сходились во мнении, что они на редкость дополняют друг друга: порывистый, страстный Бродский и спокойная рассудительная Басманова. Огонь и вода. Луна и солнце. Любила ли Басманова Бродского с тем же пылом, что он ее? Трудно сказать. Что до него, то он ее просто боготворил! Я был только тем, чего ты касалась ладонью, над чем в глухую, воронью ночь склоняла чело. Иосиф Бродский Но не все было гладко уже тогда. Ни отец Басмановой, ни родители Бродского не одобряли их отношения. А главное — сама Басманова не хотела выходить замуж. Влюбленные часто ссорились и то и дело «расставались навсегда». После таких размолвок Иосиф впадал в жесточайшую депрессию. Нередко он заходил к своим друзьям Штернам мрачный, как сфинкс, со свежими окровавленными бинтами на запястьях и молча курил на кухне сигареты одну за другой. Людмила Штерн очень боялась, как бы впечатлительный поэт и вправду не наложил на себя руки. Поэтому, когда в очередной раз Бродский заявился к ним с перебинтованными руками, Виктор Штерн сказал ему напрямик: «Слушай, Ося, кончай ты, это... людей пугать. Если когда-нибудь в самом деле решишь покончить с собой, попроси меня объяснить, как это делается». Бродский совету внял, больше «не пугал», но легче от этого никому не стало. Увы, в этой истории не обошлось без банального любовного треугольника. В начале 60-х годов Бродский тесно дружил с Анатолием Найманом, Евгением Рейном и Дмитрием Бобышевым (все входили в ближайший круг Анны Ахматовой, но Бродского она отмечала более других и прочила ему большую поэтическую славу). Поэтому, когда накануне нового, 1964 года Бродский скрывался от милиции в Москве, опасаясь быть арестованным за тунеядство, он поручил во время своего отсутствия заботиться о Марине Дмитрию Бобышеву. Казалось, ничто не предвещало беды. Дмитрий привез Марину к своим друзьям на дачу в Зеленогорск и представил как «девушку Бродского». Вся компания встретила ее радушно, но поскольку скромная Марина весь вечер просидела молча, лишь изредка загадочно улыбаясь, о ней быстро забыли и веселились кто во что горазд. Что произошло потом, толком не знает никто: то ли страдая от недостатка внимания, то ли испытывая давнюю симпатию к красавцу Бобышеву (писавшему к тому же недурные стихи и уже печатавшемуся в самиздатовском журнале Александра Гинзбурга «Синтаксис»), но тихоня Марина провела эту ночь с ним. А утром еще подожгла занавески в его комнате, перебудив весь дом наивным криком: «Посмотрите, как красиво горят!» Разумеется, все друзья Бродского тут же объявили Бобышеву бойкот за такое явное предательство друга. Тот поспешил с дачи съехать, но в свое оправдание заявил: дескать, не виноватый я, она сама пришла, а когда он заикнулся, что Бродский считает ее своей невестой, она сказала, как отрезала: «Я себя его невестой не считаю, а что он думает — это его дело»... Как жаль, что тем, чем стало для меня твое существование, не стало мое существованье для тебя. Иосиф Бродский Когда до Бродского дошли слухи об измене Марины, он сорвался в Ленинград, наплевав на все. Пройдут годы, и он будет вспоминать об этом так: «Мне было все равно — повяжут там меня или нет. И весь суд потом — это была ерунда по сравнению с тем, что случилось с Мариной»... Сразу с вокзала он помчался к Бобышеву, где произошло тяжелое объяснение, сделавшее друзей врагами на всю оставшуюся жизнь. Затем он направился к дому Марины, но она не открыла ему дверь. А спустя несколько дней Бродского арестовали прямо на улице. Его положили в психиатрическую больницу для «судебной экспертизы». Марина носила ему туда передачи. Затем состоялся знаменитый процесс, который закончился для Бродского ссылкой на три года в Архангельскую область. Позже, уже живя в Америке, он откровенно признается все той же Людмиле Штерн: «Это было настолько менее важно, чем история с Мариной. Все мои душевные силы ушли на то, чтобы справиться с этим несчастьем». Прощай, дорогая. Сними кольцо, выпиши вестник мод. И можешь плюнуть тому в лицо, кто место мое займет. Иосиф Бродский В деревне Норенская Архангельской области Бродский напишет свои лучшие стихи. Чего стоят одни названия! «Песни счастливой зимы», «Ломтик медового месяца», «Из английских свадебных песен». И снова благодаря Марине, которая приезжала к нему и подолгу жила в очень скромных условиях. Он был готов все простить ей, только бы эта сказка не кончалась, только бы они были вместе. Но... приехал Бобышев, и Басманова уехала с ним. А потом вернулась. И так несколько раз. Бродский страдал, метался по пустому дому, но ничего не мог изменить: свою любовь, как родину или родителей, не выбирают. В череде этих встреч и прощаний в 1968 году у Басмановой и Бродского родился сын Андрей. Поэт надеялся, что теперь-то уж Марина согласится официально оформить отношения, но она была непреклонна. Над Бродским сгущались тучи: люди из органов недвусмысленно советовали ему уехать на Запад. Он до последнего надеялся, что эмигрируют они вместе: он, она и сын... Бродский уехал один. Но любовный треугольник распался совершенно неожиданно: удивительная Марина рассталась и с Дмитрием Бобышевым, предпочтя воспитывать сына Бродского в одиночестве. (Вскоре Бобышев эмигрировал в США, где и по сей день благополучно преподает русскую литературу в Иллинойском университете.) Сердечная рана Бродского долго не заживала. Причем, и в прямом, и в переносном смысле: инфаркты преследовали его один за другим. Еще не один год он продолжал посвящать стихи Марине. Словно в отместку за ее измену он менял женщин как перчатки, не уставая повторять, что никогда в жизни не сможет ни с кем ужиться под одной крышей, кроме как со своим любимым котом Миссисипи. После разрыва с Басмановой он на глазах превращался в откровенного циника и больше не верил в любовь. Так, в своем эссе «Посвящается позвоночнику», описывая мексиканский конгресс поэтов, Иосиф Бродский называет свою красивую спутницу не иначе как «моя шведская вещь». А в ответ на неоднократные настойчивые предложения друзей приехать в Ленинград по турпутевке «посидеть-пообщаться-вспомнить молодость» он неизменно отвечал отказом, мрачно цедя сквозь зубы: «Нет, на место любви не возвращаются!» Однако все изменилось, когда однажды на лекции в Сорбонне Бродский увидел среди своих студентов-славистов Марию Соццани. Красавица-итальянка русского происхождения была моложе поэта на тридцать лет и... безумно напоминала Марину Басманову в юности. В 1991 году они поженились. Мария стала не только любящей женой, но и верным другом и помощницей во всех литературно-издательских делах. Через год у них родилась прелестная дочка — Анна-Александра-Мария Бродская. Близкие друзья поэта в один голос утверждали, что пять лет брака с Марией стали для него счастливее, чем все предшествующие годы вместе взятые. С начала 90-хБродский уже не посвящает стихов Басмановой. Более того, отомстит ей с той изощренной жестокостью, на которую способен лишь поэт, — талантливыми и злыми стихами: «Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам, Рисовала тушью в блокноте, немножко пела, развлекалась со мной; Но потом сошлась с инженером-химиком, И, судя по письмам, чудовищно поглупела. Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии На панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною чередой; И я рад, что на свете есть расстоянья более немыслимые, Чем между тобой и мною. Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем Ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил, Но забыть одну жизнь — человеку нужна, как минимум, еще одна жизнь. И я эту долю прожил...» И хотя посвящение «М.Б.» здесь уже не стояло, посвященным в эту историю все было ясно. Прочитав стихотворение, Людмила Штерн написала Иосифу гневное письмо: «Жозеф, прости или прокляни, но не могу молчать. О чем ты возвестил миру этим стихотворением? Что, наконец, разлюбил МБ и освободился четверть века спустя от ее чар? Что излечился от «хронической болезни»? И в честь этого события врезал ей в солнечное сплетение? Зачем бы независимому, «вольному сыну эфира» плевать через океан в лицо женщине, которую он любил «больше ангелов и Самого»? Бродский промолчал... Но незадолго до смерти он почему-то перепосвятил Марине Басмановой все стихи, посвященные за всю жизнь разным женщинам. Собрав их в книгу «Новые стансы к Августе», Бродский напишет об этом просто и лаконично: «Это сборник стихов за двадцать лет с одним, более или менее, адресатом. До известной степени это главное дело моей жизни». Его больное сердце внезапно остановится 28 января 1996 года, но он «на Васильевский остров не пришел умирать», — согласно воле поэта его похоронили на Сан-Микеле, «острове мертвых», близ Венеции, рядом со Стравинским и Дягилевым. Марина Павловна Басманова и сегодня живет в Петербурге. Но хранит молчание: мемуаров не пишет, журналистов не жалует и никогда не жаловала, фотографий ее не найти... Как-либо комментировать свои отношения с Бродским она отказывается. Что ж, любовь — это только для двоих. Даже если Он — великий поэт современности, а Она — его единственная Муза...

История изумительная, похожая на жизнь. А я, как раз сегодня, открыл сборник И. Бродского. Он же не затасканный. И захотелось его тебе показать. А я помню, когда я ещё был в Стихах на Форуме, всё-таки нашёл пару стихов, которые были мне близки. Но в сборнике ничего не нашёл...
ЗЫ. И. Бродский с 1940г.

inek сказал(a):

Я не знаю, как в Москве да и за весь СПб ответить не могу. Мы не едим. Что вдруг? Что мог?

Ты уже ответила... Я отвечаю, когда кому-нибудь не так...

ctradnik010 сказал(a):

История изумительная, похожая на жизнь. А я, как раз сегодня, открыл сборник И. Бродского. Он же не затасканный. И захотелось его тебе показать. А я помню, когда я ещё был в Стихах на Форуме, всё-таки нашёл пару стихов, которые были мне близки. Но в сборнике ничего не нашёл... ЗЫ. И. Бродский с 1940г.

Для нашего города он неотъемлемая частичка.
Но есть совсем позабытые имена, например Мирры Лохвицкой.
Она родилась 1869 году в Петербурге в семье адвоката Александра Лохвицкого. Девочку назвали Марией. Её и её младшую сестру Надю, воспитывали в строгости, но в то же время не мешали им самовыражаться. Надежда позже взяла псевдоним Тэффи и стала знаменитой писательницей. А Мария поменяла имя на Мирру (быть может, узнав из семейной легенды о предсмертных словах ее прадеда, мистика и масона Кондрата Лохвицкого - "ветер уносит запах мирры...") и стала поэтессой.

Мирра всегда скрывала свой возраст. Она настолько ввела всех в заблуждение, что биографы стали писать дату ее рождения со знаком вопроса.
В семье Лохвицких все, начиная с прадеда, занимались сочинительством. По словам Мирры, писать стихи она начала с тех пор, как научилась держать перо в руках, а серьезным творчеством занялась в 15 лет. Она вовсе не собиралась покорять Парнас, стихосложение было для нее скорее естественной потребностью.Мирра готовилась стать певицей. Стихи Лохвицкой заметил сын известного историка Всеволод Соловьев. Он был частым гостем в доме Лохвицких. Соловьев помог Мирре напечатать ее первые стихи. Творчество Лохвицкой вызвало интерес у публики - такая юная, такая талантливая. У нее появились поклонники. Игорь Северянин боготворил ее. Мирра была серьезно увлечена мистикой:

Я жрица тайных откровений,
Во тьме веков мне брезжит день.
В чудесной были воплощений,
В великой лестнице рождений
Я помню каждую ступень...

Ей нравилось играть роль эдакой волшебницы, вакханки, поющей о любви и чувственной страсти. В то время было в моде представляться демоническим существом, окружать себя тайной и магическими символами.
Лохвицкая вышла замуж в 21 год за обрусевшего француза по фамилии Жибер. Он был довольно успешным архитектором. Молодые переехали в Ярославль, где Жибер выполнял какой-то заказ. Замужество стало для Мирры счастьем, которое она воспела в своих стихах. Она была всецело поглощена семьей, мужем и детьми, родила пятерых очаровательных малышей. Жизнь в провинции нисколько не тяготила ее, но и Петербург не казался чужим. Лохвицкая вернулась в столицу уже известной поэтессой. Если точнее, скандально известной. Критиков возмущала свобода чувств, которую она проповедовала в своих стихах. Они обвиняли Мирру в безнравственности и "тяготении к декадентской похоти". Чем больше неистовствовали критики, тем популярнее становилась Лохвицкая, тем желаннее было ее появление в самых знатных домах. Мирра стала постоянной участницей пятниц поэта Константина Случевского. Он был ходячим олицетворением декаданса - мрачный, одетый во все черное, надменный. Писал в основном о мертвецах, кладбищах и могилах. И стихи у него получались, как гранитное надгробие. Мирре, с ее восторженным отношением к жизни, с ее весной, луной, сиренью, сладостью первых ласк, было не совсем уютно в обществе единомышленников Случевского. Она решила открыть свой салон. Вскоре этот салон стал самым популярным местом встреч золотой молодежи. Она отдавала только внешнюю дань декадансу, в ее поведении не было поэтической томности, модной в то время. Мирра общалась с гостями просто, остроумно и немного насмешливо. "А где же ваши лира, тирс, тимпан?" - удивлялись впервые увидевшие Мирру. Она в ответ заливалась смехом: "Лира где-то там, не знаю, а тирс и тимпан куда-то затащили дети".
Но так продолжалось не всегда. Амурным импульсам в один прекрасный день стало тесно на бумаге. В начале марта 1898 года в жизни Мирры появился Константин Бальмонт.

Я знал, что, однажды тебя увидав,
Я буду любить тебя вечно.
Из женственных женщин богиню избрав,
Я жду и люблю бесконечно.

Для Лохвицкой Бальмонт стал воплощенным героем ее стихов. Он был легко ранимым. Однажды, прочитав "Крейцерову сонату", Бальмонт попытался покончить с собой, выбросившись из окна. Бальмонт стал для Лохвицкой еще одним ребенком, которого могла утешить только она. И скрывать свои чувства от всех Мирра не хотела.

Лионель, любимец мой,
Днем бесстрастный и немой,
Оживает в мгле ночной
С лунным светом и со мной.

Экзальтированный Бальмонт был просто не в состоянии утаить свои эмоции:

Любить в любви, как ты, так странно-отрешенно,
Смешав земную страсть с сияньем сверхземным,
Лаская, быть как ты, быть любящим бездонно
Сумел бы лишь сюда сошедший серафим.

Общество отказалось понять роман двух поэтов. Разгорелся скандал. О связи Лохвицкой и Бальмонта судачили на каждом перекрестке. Обыватели были не способны осознать, "как редки встречи душ при встрече двух людей", особенно если у этих двух людей есть семьи. Лохвицкая продолжала жить под одной крышей с мужем, Бальмонт со своей второй женой - купеческой дочкой Екатериной Андреевой. Но с каждым днем им становилось все труднее встречаться. Бальмонт первым не выдержал косых взглядов и бежал из Петербурга. Бесконечные переезды, тоска по возлюбленной выкачивали из него все силы. Он продолжал писать, но его стихи, по выражению Валерия Брюсова, были поэтически бессодержательны, вялы, бесцветны. Бальмонт страдал, и страдания убивали в нем искру божью. Лохвицкая тоже тяжело пережила разлуку с любимым. Ее мир, в котором правили любовь, луна и весна, рухнул. Теперь ей представлялось, как "во тьме кружится шар земной, залитый кровью и слезами". Ее стиль стал более холодным, рассудочным и утонченным: "Я мертвая роза, нимфея холодная..." Раньше Мирра воспевала красоту, теперь ее божеством стало зло. Лохвицкая ударилась в средневековую фанатику, в мир ведьм, культ сатаны. Она затерялась на фоне других декадентствующих поэтов. Ее стали забывать. Лохвицкая попыталась найти успокоение в заботе о детях, но не успела. У нее развился туберкулез. В начале века чахотка означала смертный приговор. Мирра не могла бороться с болезнью ни физически, ни морально.

Я хочу умереть молодой,
Не любя, не грустя ни о ком:
Золотой закатиться звездой,
Облететь не увядшим цветком...

Желание Лохвицкой сбылось. Она умерла в 35 лет. По сегодняшним меркам рано, для 1905 года - не очень. Cовременникам показалось, что Лохвицкая умерла совсем юной. Северянин посвятил ей стихотворение, в котором есть такие строки:

Мирра в старости зрила врага,
И она умерла молодой...

Во время похорон поэтессы на Никольском кладбище в Петербурге кто-то из многочисленной родни вспомнил легенду о последних словах Кондрата Лохвицкого. Но в суматохе никто не обратил на это внимания. Лохвицкую очень быстро забыли даже ее современники и коллеги по перу. О ней вспомнили лишь пару лет назад.

К. БАЛЬМОНТ

Твой смех прозвучал, серебристый,
Нежней, чем серебряный звон, —
Нежнее, чем ландыш душистый,
Когда он в другого влюблен.

Нежней, чем признанье во взгляде,
Где счастье желанья зажглось, —
Нежнее, чем светлые пряди
Внезапно упавших волос.

Нежнее, чем блеск водоема,
Где слитное пение струй, —
Чем песня, что с детства знакома,
Чем первой любви поцелуй.

Нежнее того, что желанно
Огнем волшебства своего, —
Нежнее, чем Польская панна,
И, значит, нежнее всего.

"Нельзя быть куртизанкой и иметь сердце. От этого можно умереть" - Мари Дюплесси.
О Мари Дюплесси, романтической "даме с камелиями", написано немало - возможно, даже больше, чем она того заслуживала. Но, что поделаешь, человечество страсть как падко на ярких личностей, пусть даже лишь промелькнувших во времени, но оставивших после себя нечто неуловимое - память, грусть, мечту. Знаменитая куртизанка, первая красавица Парижа, возлюбленная и муза Ференца Листа и Александра Дюма-младшего - Мари и по сей день поражает биографов своим - даже внешним - несоответствием этим скандально громким титулам. В ней не было и следа всепобеждающей красоты опытной жрицы любви - юное трогательное существо, почти бесплотная нимфа, умершая от чахотки в 23 года, она была похожа скорее на чувствительную гризетку, жаждавшую не страсти и не поклонения, а только немного душевного тепла, дружеской поддержки и участия. Увы, ничего этого при жизни Мари не получила. Зато после ее смерти ее жизнь превратили в роман, в котором подлинную трагедию свели до уровня слащавой мелодрамы. Этим романом сентиментальное человечество зачитывается и по сей день. Время от времени его экранизируют, и первые леди кино почитают за честь сыграть "даму с камелиями" - трепетное, сгоревшее от любви создание, мало чем напоминающее бедную Мари Дюплесси.

Cкрытый текст -

 

Впрочем, в какой-то мере это была особенность ХIХ века - эпохи тотального лицемерия в буржуазной Европе. Тогда строгая мораль предписывала презирать "дам легкого поведения", не особенно разбираясь в том, что толкнуло их на скользкий путь. С другой стороны, иногда общество было не прочь посочувствовать "бедным крошкам". Хотя куртизанки в этом сочувствии не нуждались: те, кто был чувствителен, как Мари Дюплесси, отлично знали ему цену, а остальные - попроще - сами презирали мораль надутых важных дам, чьи мужья спускали на кокоток целые состояния. Тем более, что в "жрицы любви" все шли одной дорогой - дорогой голода, нищеты, унижений, утраченных иллюзий. Те, кто становился "королевами Парижа", уже не верили никому и ничему - даже если верить очень хотелось. Не была исключением и Мари Дюплесси. Свои мечты о любви, доверии и благородстве она оставила в прошлом - в том времени, когда она была еще юной крестьянкой и звалась Альфонсиной Плесси.
Судьба никогда не баловала Альфонсину своими милостями. Ее уделом было нищее голодное детство, пустой дом пьяницы-отца, маленькая вечно хнычущая сестра и смутные воспоминания о матери, сбежавшей из дома, когда старшей дочке не было и пяти лет. Альфонсина помнила лишь то, что мать звали так же, как Деву Марию, и уезжая, она сквозь слезы обещала дочери найти в Париже приличную работу и вернуться - за ней и сестренкой. Первые несколько лет Альфонсина считала дни и часы до возвращения матери, но потом перестала - в деревне получили известие, что Мари Плесси, горничная в богатом доме, умерла от скоротечной чахотки. После этого у девочки оставался только один шанс избежать мрачной судьбы нищенки - замужество, пусть с бедным, но приличным человеком. Тринадцатилетней Альфонсине таким показался парень, работавший на местной ферме. Влюбившись впервые в жизни, она во всем доверялась ему и надеялась, что их роман закончится браком. Но парень, очевидно, считал иначе. Натешившись вволю, он не только бросил ее, но и ославил на всю деревню как доступную девицу. Деревенские кумушки, и так косо смотревшие на чересчур красивую дочку пьяницы Плесси, удовлетворенно хмыкнули: дескать, мы так и знали. Опозоренная девушка больше не могла рассчитывать на замужество - даже самый нищий человек в округе не посватался бы к "гулящей". "Падению" Альфонсины втайне радовался даже ее отец, Марэн Плесси. Старшая дочь, конечно, все делала по хозяйству и присматривала за сестрой, но была слишком хрупкой - никто не взял бы такую батрачку на работу. Семейству же требовались деньги: девочкам - на хлеб, отцу - на выпивку. Теперь, "падшая" и никому не нужная Альфонсина могла зарабатывать тем, для чего, по мнению Марэна, и были созданы женщины - проституцией. Услышав, какую "карьеру" приготовил для нее отец, Альфонсина попыталась было возмутиться, но... Марэн и не собирался разводить дебаты. Он просто продал ее местному трактирщику - за долги и вино в кредит. "Отработав" так несколько долгов отца разным людям, Альфонсина сбежала в Париж, надеясь хоть там найти приличную работу. Но, увы, ни в прислуги, ни в продавщицы девушку не брали - ведь ей не было и пятнадцати. Да и выглядела она слишком хрупкой, вот-вот готовой сломаться под тяжестью любого физического груза. Альфонсина ела не каждый день, ночевала где придется, и в конце концов, вернулась к древнейшей профессии. Правда, это не помогло ей вырваться из нищеты. Клиентами Альфонсины были, в основном, бедные студенты, платившие ей за удовольствия сущие гроши. Чтобы найти поклонника побогаче, требовалось иметь приличный "фасад" - хорошее платье, ухоженный вид, а Альфонсина только-только стала есть больше раза в день. Кроме того, она надеялась, что кто-нибудь из юношей увидит в ней не только Тело, но и Человека, что ее поймут и полюбят. И каждый раз, обманутая в своих ожиданиях, Альфонсина убеждалась в том, что от нее мужчинам нужно только одно - удовольствие. Вместе с этой горькой истиной судьба послала девушке возможность выбраться из нищеты. Однажды, гуляя по Парижу, Альфонсина и ее подруга зашли в ресторан, надеясь подцепить там "крупную рыбу". Шансов у них не было никаких - рестораторы обычно выставляли девиц на улицу, если только те не делились с ними выручкой. Но на этот раз хозяин был весьма любезен. Он угостил подруг выпивкой, а затем, подсев к Альфонсине, предложил ей придти и завтра - одной. Прощаясь, он спросил, как ее зовут. "Мари Дюплесси", - ответила девушка, понимая, что благородное и мелодичное имя придаст ей шарма и загадочности. Она вдруг догадалась, что с завтрашнего дня у нее начнется новая - безбедная жизнь. Мари не ошиблась. Ресторатор снял для нее квартиру, одел, создал условия, которые и не снились даже его законной жене. Но девушка уже понимала, что может взять от жизни больше. Одевшись по последней моде, она однажды посетила Оперу - и уехала оттуда в карете графа де Гиша, первого повесы 40-х годов. Гиш не только осыпал ее деньгами - он сделал из нее самую шикарную даму Парижа. Отныне Мари одевалась у самых дорогих портных, не отказывала в себе в изысканной еде, духах и прочих мелочах, покупала драгоценности и цветы. К последним она была особенно неравнодушна. В роскошном доме куртизанки цветов было так много, что пришедшему в первый раз казалось, что он попал в оранжерею. Дюплесси могла похвастаться даже редкими растениями из Индии и Америки. В ее доме не было только роз - от их сильного запаха у куртизанки кружилась голова, зато было много камелий - скромных и совсем не пахнущих. Свои пристрастия Мари комментировала своеобразно: "Я люблю засахаренный виноград, так как он без вкуса, камелии, потому что они без запаха, и богатых людей, оттого что у них нет сердца".
Покровители в жизни Мари менялись один за другим. Гишу вскоре оказалось не под силу содержать такую роскошную женщину, и он вынужден был ретироваться. Дюплесси прекрасно обошлась без него: она наняла сводню, собиравшую ей информацию о потенциальных клиентах и легко улаживавшую с ними вопрос о содержании. У Мари были самые "высокие цены" в Париже, но это только подстегивало поклонников. В ее салоне бывали художники и поэты, музыканты и философы. Далеко не все они были любовниками "дамы с камелиями". Иные приходили просто пообщаться: чувствительная, остроумная и душевная Мари была прекрасной собеседницей, поклонницей всего красивого - одновременно кокетливой и романтически-печальной.
Но страстей и "светского трепа" Дюплесси было мало. Ей хотелось влюбленности, понимания, преданности. Она надеялась, что найдется кто-нибудь, кто увидит в ней не "дорогую безделушку", а человека. И как только она чувствовала хоть намек на сочувствие и нежность, как в ее душе появлялась робкая надежда, чаще всего так и не выраставшая во что-то большее. В этом и была трагедия ее романа с Александром Дюма-сыном - она ошиблась, принимая за любовь его холодную жалость моралиста.
Дюма-младший, или Аде (А.Д.), как звала его Мари, был ее ровесником, еще не совсем испорченным светом. К тому же, он воспитывался матерью-одиночкой, и потому лучше других знал, как безжалостно общественное мнение к согрешившим женщинам. В его восхищении было что-то очень искреннее, он был полон сочувствия и понимал то, чего и не дано было понять большинству любовников Дюплесси - что она выше своей судьбы, что она страдает, продавая себя за деньги. И Мари поверила в его любовь, и расцвела от надежды, что все в ее жизни может измениться. Увы, она в очередной раз тешила себя иллюзиями. Аде, конечно, был увлечен ей, но не настолько, чтобы стать "избавителем" Мари и взять на себя заботу о ней. У него не было ни денег, ни желания навсегда связывать себя с вчерашней уличной девкой - вместо этого он взывал к ее нравственности, ревновал к богатым поклонникам, а потом и вообще уехал в Испанию. Разочарованная, Мари еще глубже окунулась в пучину удовольствий. Вообще-то, к тому времени она уже могла "завязать" с профессией и сосредоточиться только на одном поклоннике, осыпавшем ее золотом, - графе Штакельберге. Тем более, что от нее графу требовалось, в основном, внимание и нежность - ему было хорошо за восемьдесят. Но Мари уже не видела причин менять образ жизни: в нем было и приятое разнообразие, и возможность встречаться с интересными людьми. К тому же, она знала, что все это скоро закончится: у нее началась чахотка.
Но перед смертью она пережила еще два увлечения - Ференцом Листом и графом Эдуардом де Перрего. В первого она влюбилась, как и многие дамы - за талант. Они познакомились в театре, и Лист, сторонившийся куртизанок, был поражен тем, насколько непохожей на них была Мари - "женщина с необыкновенным сердцем, порывистая и мечтательная, самая пленительная из тех, что я когда-либо знал..." Но стремительный роман закончился вместе с гастролями Листа в Париже. Мари послала ему отчаянное письмо: "Я знаю, что жить мне осталось уже недолго, но больше так не могу... Увезите меня - куда угодно... Я не доставлю вам хлопот. Я буду много спать, мало есть, иногда вы будете выводить меня в театр, а ночью - делать со мной что хотите..." Ответа на него Мари так и не получила.
Эдуард де Перрего был влюблен в нее сам. Он осыпал ее деньгами и драгоценностями, обещал, что будет содержать ее, как королеву, если она согласится быть только его любовницей. Наконец, он, потомок старинного рода, даже предложил ей брак. Мари, всегда тяготившаяся своим положением, согласилась - с восторгом и благодарностью. Чтобы не смущать родителей Эдуарда, расписываться молодые уехали в Англию. Однако, вскоре выяснилось, венчание в планы жениха не входило, а гражданская регистрация была проведена с нарушением формальностей - в результате которых, во Франции этот брак считался недействительным. Мари сочла это жестокой насмешкой - и навсегда порвала с графом де Перрего.
Она умерла в том же году - в бедности, преследуемая кредиторами. Любовники покинули ее - умирающая, чахоточная, она не была им нужна. Ее "муж", Эдуард де Перрего, молил о встрече и прощении, но Дюплесси проявила характер. Самая желанная женщина Парижа умерла в одиночестве - на руках у служанки. На ее похороны из поклонников пришли только двое: граф Штакельберг, рассчитавшийся с кредиторами Мари, и безутешный Эдуард де Перрего, оплативший место на кладбище.
Через месяц после похорон на ее могилу пришел вернувшийся из Испании Дюма-сын. Потрясенный, он "по свежим следам" написал "Даму с камелиями". В романе было много лирики в духе времени и сочувствия к падшим женщинам. Был там и герой, воплощение благородства, не имевший с Аде ничего общего. Была великая любовь - романтическая, жертвенная, вроде той, что Мари мечтала испытать всю жизнь, и которой ей так и не было дано. Трагедия жизни "дамы с камелиями" превратилась в обычную любовную историю, со слезами и сантиментами. Хотя... Альфонсине, назвавшей себя Мари Дюплесси, наверняка бы это понравилось.

inek сказал(a):

Cкрытый текст -   "Нельзя быть куртизанкой и иметь сердце. От этого можно умереть" - Мари Дюплесси. О Мари Дюплесси, романтической "даме с камелиями", написано немало - возможно, даже больше, чем она того заслуживала. Но, что поделаешь, человечество страсть как падко на ярких личностей, пусть даже лишь промелькнувших во времени, но оставивших после себя нечто неуловимое - память, грусть, мечту. Знаменитая куртизанка, первая красавица Парижа, возлюбленная и муза Ференца Листа и Александра Дюма-младшего - Мари и по сей день поражает биографов своим - даже внешним - несоответствием этим скандально громким титулам. В ней не было и следа всепобеждающей красоты опытной жрицы любви - юное трогательное существо, почти бесплотная нимфа, умершая от чахотки в 23 года, она была похожа скорее на чувствительную гризетку, жаждавшую не страсти и не поклонения, а только немного душевного тепла, дружеской поддержки и участия. Увы, ничего этого при жизни Мари не получила. Зато после ее смерти ее жизнь превратили в роман, в котором подлинную трагедию свели до уровня слащавой мелодрамы. Этим романом сентиментальное человечество зачитывается и по сей день. Время от времени его экранизируют, и первые леди кино почитают за честь сыграть "даму с камелиями" - трепетное, сгоревшее от любви создание, мало чем напоминающее бедную Мари Дюплесси. Cкрытый текст -   Впрочем, в какой-то мере это была особенность ХIХ века - эпохи тотального лицемерия в буржуазной Европе. Тогда строгая мораль предписывала презирать "дам легкого поведения", не особенно разбираясь в том, что толкнуло их на скользкий путь. С другой стороны, иногда общество было не прочь посочувствовать "бедным крошкам". Хотя куртизанки в этом сочувствии не нуждались: те, кто был чувствителен, как Мари Дюплесси, отлично знали ему цену, а остальные - попроще - сами презирали мораль надутых важных дам, чьи мужья спускали на кокоток целые состояния. Тем более, что в "жрицы любви" все шли одной дорогой - дорогой голода, нищеты, унижений, утраченных иллюзий. Те, кто становился "королевами Парижа", уже не верили никому и ничему - даже если верить очень хотелось. Не была исключением и Мари Дюплесси. Свои мечты о любви, доверии и благородстве она оставила в прошлом - в том времени, когда она была еще юной крестьянкой и звалась Альфонсиной Плесси. Судьба никогда не баловала Альфонсину своими милостями. Ее уделом было нищее голодное детство, пустой дом пьяницы-отца, маленькая вечно хнычущая сестра и смутные воспоминания о матери, сбежавшей из дома, когда старшей дочке не было и пяти лет. Альфонсина помнила лишь то, что мать звали так же, как Деву Марию, и уезжая, она сквозь слезы обещала дочери найти в Париже приличную работу и вернуться - за ней и сестренкой. Первые несколько лет Альфонсина считала дни и часы до возвращения матери, но потом перестала - в деревне получили известие, что Мари Плесси, горничная в богатом доме, умерла от скоротечной чахотки. После этого у девочки оставался только один шанс избежать мрачной судьбы нищенки - замужество, пусть с бедным, но приличным человеком. Тринадцатилетней Альфонсине таким показался парень, работавший на местной ферме. Влюбившись впервые в жизни, она во всем доверялась ему и надеялась, что их роман закончится браком. Но парень, очевидно, считал иначе. Натешившись вволю, он не только бросил ее, но и ославил на всю деревню как доступную девицу. Деревенские кумушки, и так косо смотревшие на чересчур красивую дочку пьяницы Плесси, удовлетворенно хмыкнули: дескать, мы так и знали. Опозоренная девушка больше не могла рассчитывать на замужество - даже самый нищий человек в округе не посватался бы к "гулящей". "Падению" Альфонсины втайне радовался даже ее отец, Марэн Плесси. Старшая дочь, конечно, все делала по хозяйству и присматривала за сестрой, но была слишком хрупкой - никто не взял бы такую батрачку на работу. Семейству же требовались деньги: девочкам - на хлеб, отцу - на выпивку. Теперь, "падшая" и никому не нужная Альфонсина могла зарабатывать тем, для чего, по мнению Марэна, и были созданы женщины - проституцией. Услышав, какую "карьеру" приготовил для нее отец, Альфонсина попыталась было возмутиться, но... Марэн и не собирался разводить дебаты. Он просто продал ее местному трактирщику - за долги и вино в кредит. "Отработав" так несколько долгов отца разным людям, Альфонсина сбежала в Париж, надеясь хоть там найти приличную работу. Но, увы, ни в прислуги, ни в продавщицы девушку не брали - ведь ей не было и пятнадцати. Да и выглядела она слишком хрупкой, вот-вот готовой сломаться под тяжестью любого физического груза. Альфонсина ела не каждый день, ночевала где придется, и в конце концов, вернулась к древнейшей профессии. Правда, это не помогло ей вырваться из нищеты. Клиентами Альфонсины были, в основном, бедные студенты, платившие ей за удовольствия сущие гроши. Чтобы найти поклонника побогаче, требовалось иметь приличный "фасад" - хорошее платье, ухоженный вид, а Альфонсина только-только стала есть больше раза в день. Кроме того, она надеялась, что кто-нибудь из юношей увидит в ней не только Тело, но и Человека, что ее поймут и полюбят. И каждый раз, обманутая в своих ожиданиях, Альфонсина убеждалась в том, что от нее мужчинам нужно только одно - удовольствие. Вместе с этой горькой истиной судьба послала девушке возможность выбраться из нищеты. Однажды, гуляя по Парижу, Альфонсина и ее подруга зашли в ресторан, надеясь подцепить там "крупную рыбу". Шансов у них не было никаких - рестораторы обычно выставляли девиц на улицу, если только те не делились с ними выручкой. Но на этот раз хозяин был весьма любезен. Он угостил подруг выпивкой, а затем, подсев к Альфонсине, предложил ей придти и завтра - одной. Прощаясь, он спросил, как ее зовут. "Мари Дюплесси", - ответила девушка, понимая, что благородное и мелодичное имя придаст ей шарма и загадочности. Она вдруг догадалась, что с завтрашнего дня у нее начнется новая - безбедная жизнь. Мари не ошиблась. Ресторатор снял для нее квартиру, одел, создал условия, которые и не снились даже его законной жене. Но девушка уже понимала, что может взять от жизни больше. Одевшись по последней моде, она однажды посетила Оперу - и уехала оттуда в карете графа де Гиша, первого повесы 40-х годов. Гиш не только осыпал ее деньгами - он сделал из нее самую шикарную даму Парижа. Отныне Мари одевалась у самых дорогих портных, не отказывала в себе в изысканной еде, духах и прочих мелочах, покупала драгоценности и цветы. К последним она была особенно неравнодушна. В роскошном доме куртизанки цветов было так много, что пришедшему в первый раз казалось, что он попал в оранжерею. Дюплесси могла похвастаться даже редкими растениями из Индии и Америки. В ее доме не было только роз - от их сильного запаха у куртизанки кружилась голова, зато было много камелий - скромных и совсем не пахнущих. Свои пристрастия Мари комментировала своеобразно: "Я люблю засахаренный виноград, так как он без вкуса, камелии, потому что они без запаха, и богатых людей, оттого что у них нет сердца". Покровители в жизни Мари менялись один за другим. Гишу вскоре оказалось не под силу содержать такую роскошную женщину, и он вынужден был ретироваться. Дюплесси прекрасно обошлась без него: она наняла сводню, собиравшую ей информацию о потенциальных клиентах и легко улаживавшую с ними вопрос о содержании. У Мари были самые "высокие цены" в Париже, но это только подстегивало поклонников. В ее салоне бывали художники и поэты, музыканты и философы. Далеко не все они были любовниками "дамы с камелиями". Иные приходили просто пообщаться: чувствительная, остроумная и душевная Мари была прекрасной собеседницей, поклонницей всего красивого - одновременно кокетливой и романтически-печальной. Но страстей и "светского трепа" Дюплесси было мало. Ей хотелось влюбленности, понимания, преданности. Она надеялась, что найдется кто-нибудь, кто увидит в ней не "дорогую безделушку", а человека. И как только она чувствовала хоть намек на сочувствие и нежность, как в ее душе появлялась робкая надежда, чаще всего так и не выраставшая во что-то большее. В этом и была трагедия ее романа с Александром Дюма-сыном - она ошиблась, принимая за любовь его холодную жалость моралиста. Дюма-младший, или Аде (А.Д.), как звала его Мари, был ее ровесником, еще не совсем испорченным светом. К тому же, он воспитывался матерью-одиночкой, и потому лучше других знал, как безжалостно общественное мнение к согрешившим женщинам. В его восхищении было что-то очень искреннее, он был полон сочувствия и понимал то, чего и не дано было понять большинству любовников Дюплесси - что она выше своей судьбы, что она страдает, продавая себя за деньги. И Мари поверила в его любовь, и расцвела от надежды, что все в ее жизни может измениться. Увы, она в очередной раз тешила себя иллюзиями. Аде, конечно, был увлечен ей, но не настолько, чтобы стать "избавителем" Мари и взять на себя заботу о ней. У него не было ни денег, ни желания навсегда связывать себя с вчерашней уличной девкой - вместо этого он взывал к ее нравственности, ревновал к богатым поклонникам, а потом и вообще уехал в Испанию. Разочарованная, Мари еще глубже окунулась в пучину удовольствий. Вообще-то, к тому времени она уже могла "завязать" с профессией и сосредоточиться только на одном поклоннике, осыпавшем ее золотом, - графе Штакельберге. Тем более, что от нее графу требовалось, в основном, внимание и нежность - ему было хорошо за восемьдесят. Но Мари уже не видела причин менять образ жизни: в нем было и приятое разнообразие, и возможность встречаться с интересными людьми. К тому же, она знала, что все это скоро закончится: у нее началась чахотка. Но перед смертью она пережила еще два увлечения - Ференцом Листом и графом Эдуардом де Перрего. В первого она влюбилась, как и многие дамы - за талант. Они познакомились в театре, и Лист, сторонившийся куртизанок, был поражен тем, насколько непохожей на них была Мари - "женщина с необыкновенным сердцем, порывистая и мечтательная, самая пленительная из тех, что я когда-либо знал..." Но стремительный роман закончился вместе с гастролями Листа в Париже. Мари послала ему отчаянное письмо: "Я знаю, что жить мне осталось уже недолго, но больше так не могу... Увезите меня - куда угодно... Я не доставлю вам хлопот. Я буду много спать, мало есть, иногда вы будете выводить меня в театр, а ночью - делать со мной что хотите..." Ответа на него Мари так и не получила. Эдуард де Перрего был влюблен в нее сам. Он осыпал ее деньгами и драгоценностями, обещал, что будет содержать ее, как королеву, если она согласится быть только его любовницей. Наконец, он, потомок старинного рода, даже предложил ей брак. Мари, всегда тяготившаяся своим положением, согласилась - с восторгом и благодарностью. Чтобы не смущать родителей Эдуарда, расписываться молодые уехали в Англию. Однако, вскоре выяснилось, венчание в планы жениха не входило, а гражданская регистрация была проведена с нарушением формальностей - в результате которых, во Франции этот брак считался недействительным. Мари сочла это жестокой насмешкой - и навсегда порвала с графом де Перрего. Она умерла в том же году - в бедности, преследуемая кредиторами. Любовники покинули ее - умирающая, чахоточная, она не была им нужна. Ее "муж", Эдуард де Перрего, молил о встрече и прощении, но Дюплесси проявила характер. Самая желанная женщина Парижа умерла в одиночестве - на руках у служанки. На ее похороны из поклонников пришли только двое: граф Штакельберг, рассчитавшийся с кредиторами Мари, и безутешный Эдуард де Перрего, оплативший место на кладбище. Через месяц после похорон на ее могилу пришел вернувшийся из Испании Дюма-сын. Потрясенный, он "по свежим следам" написал "Даму с камелиями". В романе было много лирики в духе времени и сочувствия к падшим женщинам. Был там и герой, воплощение благородства, не имевший с Аде ничего общего. Была великая любовь - романтическая, жертвенная, вроде той, что Мари мечтала испытать всю жизнь, и которой ей так и не было дано. Трагедия жизни "дамы с камелиями" превратилась в обычную любовную историю, со слезами и сантиментами. Хотя... Альфонсине, назвавшей себя Мари Дюплесси, наверняка бы это понравилось.

Ну, не знаю - история на диссертацию. В своё время на меня произвело большое впечатление Сафо А. Доде. Там почти об этом.
Ещё одна притча:
Когда А. Дюма-сыну сказали, что N., став чересчур толстым, теперь немного поубавил в весе, - он сказал: " Да, он худеет с горя, что толстеет".
Таких историй хватает... Но все они про Любовь! И юмор, не поняв который, ничего не поймёшь...
ЗЫ. А девочкам пора баиньки...

ctradnik010 сказал(a):

Ну, не знаю - история на диссертацию. В своё время на меня произвело большое впечатление Сафо А. Доде. Там почти об этом. Ещё одна притча: Когда А. Дюма-сыну сказали, что N., став чересчур толстым, теперь немного поубавил в весе, - он сказал: " Да, он худеет с горя, что толстеет". Таких историй хватает... Но все они про Любовь! И юмор, не поняв который, ничего не поймёшь...

Почти все истории в жизни так или иначе связаны или с любовью, или с ненавистью ( в принципе та же любовь, но только отрицательно направленная) или же с желанием власти.
Мне в своё время понравилась история, которую изначально узнала, как диалог Б.Шоу и Мадам да Сталь. Потом встречала уже, как диалог Черчилля с Леди Астор . Но диалог замечательный и то же о "любви"
- Если бы я была замужем за Вами, я бы подсыпала Вам яд в кофе.
- Если бы я был Вашим мужем, я бы его выпил.

*Ленечка, ты не удивляйся, что столько уже "готовых" историй. Это тоже одна из наших традиций. Я стараюсь раз в неделю удивлять маму новой историей. Вот они и накопились.

inek сказал(a):

Почти все истории в жизни так или иначе связаны или с любовью, или с ненавистью ( в принципе та же любовь, но только отрицательно направленная) или же с желанием власти. Мне в своё время понравилась история, которую изначально узнала, как диалог Б.Шоу и Мадам да Сталь. Потом встречала уже, как диалог Черчилля с Леди Астор . Но диалог замечательный и то же о "любви" - Если бы я была замужем за Вами, я бы подсыпала Вам яд в кофе. - Если бы я был Вашим мужем, я бы его выпил. *Ленечка, ты не удивляйся, что столько уже "готовых" историй. Это тоже одна из наших традиций. Я стараюсь раз в неделю удивлять маму новой историей. Вот они и накопились.

Ну, ты прям напомнила мой анекдотец - помнишь?
Удивляй маму... и меня. Мне приятно.
Пока, девчонки! Приятных снов!

ctradnik010 сказал(a):

Ну, ты прям напомнила мой анекдотец - помнишь? Удивляй маму... и меня. Мне приятно. Пока, девчонки! Приятных снов!

Я немного подумала и перефразировала. Все что происходит - происходит из желания любви, власти и денег. Это те "три кита, на которых держится мир".
Я чуть попозже расскажу ещё одну историю, т.к. завтра буду отсутствовать. Будем поздравлять на работе женщин.
Лёнечка, желанной ночи, лёгкого утра, удачного дня и волшебного вечера.

И последняя история на сегодня :

Истории, подобные описанной Александром Сергеевичем в "Онегине", случаются везде, во все времена и похожи друг на друга: в провинции живет юная романтическая девушка, мечтающая о любви, но влюбиться в ее окружении не в кого.

И появляется Он, кавалер из столицы, привлекательный уже одним тем, что непохож на скучных провинциалов. Она, конечно, влюбляется со всем пылом и страстью, а он отвергает ее чувства… Через некоторое время история повторяется уже наоборот: Она замужем, а Он пылает чувствами.


Cкрытый текст -

 

В Х1Х веке таких историй было просто невероятное количество, поэтому, когда вышел знаменитый роман в стихах, множество современниц узнавали себя в Татьяне, жена Ивана Пущина, лицейского друга поэта, часто говорила мужу: "Как верно описал меня ваш друг", а свои письма к супругу подписывала "Таня".

И Марию Раевскую выдали против ее воли за генерала, вдвое ее старше… Современники и друзья Пушкина, его биографы и литературоведы кого только не прочили в Татьяны, но в нашей истории ее зовут Елизавета Ксаверьевна Воронцова. Она отнюдь не бедная провинциалка, а дочь великого коронного гетмана графа Ксаверия Браницкого и Александры Васильевны Энгельгард - любимой племянницы всесильного Потемкина, живет в роскошном поместье Белая Церковь в Киевской губернии, читает романы и ждет Его. И Он появляется – Александр Раевский - сын знаменитого героя войны 1812 года и сам участник войны. Дальний родственник матери нашей героини, он приехал отдохнуть после ранения. Высокий, худой, в очках, с умным насмешливым взглядом небольших тёмных глаз, овеянный военной славой, Александр Раевский держался загадочно, говорил парадоксами, и Элиза влюбилась без памяти. Наш герой смотрел на барышню свысока, на чувства не отвечал и уехал, простившись весьма холодно. Она вслед ему написала письмо-признание, Он в ответе резко отчитал влюбленную девушку. Ей уже 27 – старая дева, мать устала предлагать женихов. Элиза говорит, что никто ей не нравится. Мать настаивает, и тогда дочь соглашается на любого жениха, ей, мол, теперь все равно… Александра Васильевна призывает на помощь подруг, и одна из них находит подходящую партию в Париже. Жених – Михаил Семенович Воронцов - сын русского посла в Лондоне, воспитан и образован в лучших традициях английской аристократии, герой войны 1812 года, знаменитый на всю Европу 37-летний сердцеед, решил остепениться и тоже искал подходящую жену. Графиня была очаровательна, известный мемуарист Вигель так ее описал: "В ней не было того, что называют красотою; но быстрый, нежный взгляд ее миленьких небольших глаз пронзал насквозь; улыбка ее уст, которой подобной я не видел, казалось, так и призывает поцелуи". Ему вторил Владимир Соллогуб: "Небольшого роста, с чертами несколько крупными и неправильными, княгиня Елизавета Ксаверьевна была, тем не менее, одной из привлекательнейших женщин своего времени. Все ее существо было проникнуто такою мягкою, очаровательною, женственною грацией, такой приветливостью, таким неукоснительным щегольством, что легко себе объяснить, как такие люди, как Пушкин, и многие, многие другие, без памяти влюблялись в княгиню Воронцову". Граф, впоследствии князь, Воронцов, как и муж Татьяны Лариной, достоин был если не любви Элизы, то уж уважения – точно. О его воинских доблестях и заслугах во время службы в Крыму и на Кавказе написаны книги, но вот немножко о его человеческих качества: в своих войсках он запретил телесные наказания солдат, организовал для них школы и сам составлял программы. Когда русские войска вошли в Париж, Воронцов стал командиром русского оккупационного корпуса. Окончив войну, офицеры, понятно, расслабились – рестораны, барышни, карты… наделали долгов. Побежденные на оплату долгов не очень надеялись, возможно, и не требовали, но Воронцов решил, что его офицеры должны уйти из Парижа достойно – он оплатил все их долги из собственного кармана, продав для этого одно из лучших своих имений.

Воронцов с женой приехали в Петербург. Графиня появилась при дворе - полная впечатлений о первом заграничном путешествии, с ворохом модных парижских нарядов - и имела ослепительный успех. Сам император Николай 1 увлекся ею, но Элиза, по воспоминаниям современников, "из гордости или из расчета посмела выскользнуть из рук царя", что обычно не удавалось придворным барышням, "и это необычное поведение доставило ей известность" в светских кругах. Раевский, увидев Елизавету Ксаверьевну блестящей светской дамой, женой известного генерала, принятой в лучших гостиных, влюбился. Незнакомый доселе с сильными чувствами, он потерял голову, и любовь эта, затянувшаяся на несколько лет, исковеркала его жизнь, как считали современники. Отец его писал: "Несчастная страсть моего сына к графине Воронцовой вовлекла его в поступки неблагоразумные, и он непростительно виноват перед графинею". Граф Воронцов получил назначение в Одессу, Раевский с помощью графини Браницкой, понятия не имевшей о чувствах дочери, получил теплое местечко при новом губернаторе Одессы. Раевский решает во что бы то ни стало завоевать любовь Элизы. На правах родни и сослуживца постоянно бывает в доме Воронцовых, много времени проводит в салоне графине, где часто устраиваются музыкальные вечера и спектакли, где собираются любители искусства и литературы. Насколько далеко зашли отношения Элизы и Раевского, неизвестно, но они много времени проводили вместе. Может быть, она ответила ему, как Татьяна Ларина Онегину, мол, я другому отдана, а может, закрутила легкий роман, кто знает? Но что-то между ними было… И вот в Одессу, тоже на службу к Воронцову, приезжает Александр Пушкин, давний знакомый Раевского. Оба рады встрече, Пушкин высоко ценит друга, посвящает ему стихи и прочит необыкновенную будущность. Пушкин как раз начинает работу над новым романом в стихах, Раевский рассказывает ему об Элизе, ее история волнует поэта, и вот друзья уже называют ее между собой Татьяной, Пушкин знакомится с ней ближе, и между поэтом и графиней вспыхивает любовь. Желчный, завистливый Раевский сходит с ума от ревности, но он не вызывает соперника на дуэль – там еще неизвестно, кто кого убьет, нет, он находит более действенный способ устранить соперника и начинает нашептывать Воронцову о неприличном поведении поэта, позорящем его имя. Воронцов поначалу относится к Пушкину очень хорошо, позволяет работать в своей библиотеке, а к сонму обожателей вокруг жены он привык, да и сам был не без греха, но Раевский не перестает настраивать его против поэта. Тогда-то Воронцов и отсылает Пушкина в длительную командировку – "на саранчу". Поэт не остается в долгу и пишет известную эпиграмму:

Полу-милорд, полу-купец,

полу-мудрец, полу-невежда,

полу-подлец, но есть надежда,

что будет полным, наконец.

Воронцов такого никак не заслуживал, графиня была неприятно поражена как злостью, так и несправедливостью. Однако Пушкина вскоре простила, и Раевский встревожился не на шутку. И он написал Воронцову прямой донос на поэта. Не буду вдаваться в подробности, но Пушкина выслали в Михайловское, а Раевский продолжал осаждать Элизу. А она то ли поняла, что представлял собой "идеал" ее молодости, то ли просто охладела, но встречи прекратила. Раевский, бывший о себе весьма высокого мнения, смириться с этим не мог, он повсюду преследовал графиню, однажды с хлыстом в руках остановил на улице ее экипаж и заставлял выйти из кареты, а потом крикнул: "Заботьтесь хорошенько о наших детях" или – по другой версии – "о нашей дочери".

Скандал получился невероятный. Воронцов вышел из себя и под влиянием гнева написал письмо в Петербург, после которого было получено высочайшее повеление о немедленной высылке Раевского в Полтаву, к отцу, "за разговоры против правительства и военных действий".

Так закончился роман Татьяны Лариной. Но жизнь ее продолжалась и была достойна благородного характера пушкинской героини. С годами она сблизилась с мужем, особенно после смерти троих детей, повсюду сопровождала его, даже на войну. И хотя в 60 лет она выглядела почти вдвое моложе и еще имела успех в свете, она почти все свое время и огромные средства отдавала благотворительности. Ее любимым детищем стал Комитет попечения о бедных, причем ее не волновали вероисповедание или национальность, она говорила: "Ты человек - этого достаточно. Ты беден - более чем достаточно. Ты дитя моего Бога - вот для меня истина".

Она прожила долгую жизнь и каждый день читала стихи Пушкина, а когда зрение стало изменять, просила, чтобы ей читали их вслух. Умерла графиня в 1880 году, надолго пережив всех трех мужчин своей жизни.

А что же ее роман с Пушкиным? Оба унесли свою тайну в могилу. Она незадолго до смерти уничтожила дневники и письма, он до последнего дня не снимал с руки подаренный ею при расставании перстень-талисман. Почти за 200 лет, что минули с их встречи, об их любви написаны сотни исследований, диссертаций и книг. Все гадают, какую роль сыграла Элиза в жизни поэта, на какие стихи вдохновила. Но все это домыслы, слухи, сплетни, обрывки разговоров и писем…

Говорят, что дочь Воронцовых Софья была дочерью Пушкина, говорят, что в Михайловском он получал письма, запечатанные таким же, как у него перстнем, и тогда убегал из комнаты, чтобы прочитать их в одиночестве, а потом сжигал. Еще рассказывают, что кому-то удалось прочитать под одним из этих писем странную подпись "вобюлиманс", потом об этом написал стихи другой поэт – Андрей Вознесенский:

Как заклинание псалма,

безумец, по полю несясь,

твердил он подпись из письма:

"Wobulimans" – "Вобюлиманс".

"Родной! Прошло осьмнадцать лет, у нашей дочери – роман.

Сожги мой почерк и пакет.

С нами любовь. Вобюлиманс.

P. S. Не удался пасьянс".

Мелькнёт трефовый силуэт

головки с буклями с боков.

И промахнётся пистолет.

Вобюлиманс – С нами любовь…

ctradnik010 сказал(a):

Харьковчанка, заходи! Мы - хорошие!

Спасибо за приглашение:)
Причитала Ваш блог "от и до", голосую За!
В своё время в других темах видела Ваши посты, где Вы писали о калокагатии и советовали прочесть книги Ефремова. Я его "Туманность Андромеды" и "Лезвие бритвы" читала лет в 12-13 и до сих пор помню ощущение чуда от этих книг. Наверное, это были у меня первые книги, так непохожие на стандартную советскую литературу, и этим тоже поразили. После Ваших напоминаний в планах перечитать Ефремова:)
Думала над вопросом для Вас, но сейчас пора уходить и до завтрашнего вечера не смогу поддержать разговор, так что просто спасибо за позитив и победы Вам!

И ещё немного "удивительного"

О продаже души
Известно, что Булгаков часто ходил в Большой, чтобы послушать «Фауста». Эта опера всегда поднимала ему настроение. Особенно ему был близок образ самого Фауста. Но однажды Булгаков вернулся из театра мрачный, в состоянии тяжелейшей депрессии. Это было связано с произведением, над которым писатель недавно начал работать, — пьесой «Батум». Согласившийся написать пьесу о Сталине Булгаков узнал себя в образе Фауста, продавшего душу дьяволу.

Отсутствующий персонаж
В 1937 году, в годовщину смерти А.С.Пушкина, несколько авторов представили пьесы, посвященные поэту. Среди них была и пьеса М.А. Булгакова «Александр Пушкин», которую отличало от произведений других авторов отсутствие одного персонажа. Булгаков считал, что появление этого действующего лица на сцене будет вульгарно и безвкусно. Отсутствующим персонажем был сам Александр Сергеевич.

Клад Михаила Булгакова
Как известно, в романе «Белая гвардия» Булгаков довольно точно описал дом, в котором он жил в Киеве. А хозяева этого дома за одну деталь описания очень крепко невзлюбили писателя, так как она принесла прямой ущерб строению. Дело в том, что хозяева разломали все стены, стараясь найти клад, описанный в романе, и, конечно же, ничего не нашли.

История Воланда
Воланд Булгакова получил своё имя от гётевского Мефистофеля. В поэме «Фауст» оно звучит всего один раз, когда Мефистофель просит нечистую силу расступиться и дать ему дорогу: «Дворянин Воланд идёт!» В старинной немецкой литературе чёрта называли ещё одним именем — Фаланд. Оно возникает и в «Мастере и Маргарите», когда служащие варьете не могут вспомнить имя мага: «...Может быть, Фаланд?»
В первой редакции произведения содержалось детальное описание (15 рукописных страниц) примет Воланда, когда он впервые появляется под видом «незнакомца». Это описание сейчас почти полностью утрачено. Кроме того, в ранней редакции Воланда звали Астарот (один из самых высокопоставленных демонов ада, согласно западной демонологии). Позже Булгаков заменил его, видимо потому, что этот образ не мог быть тождественным сатане.

«Собачье сердце» и русская революция
Традиционно повесть «Собачье сердце» трактуют только в одном политическом ключе: Шариков — аллегория люмпен-пролетариата, неожиданно для себя получившего множество прав и свобод, но быстро обнаружившего при этом эгоизм и желание уничтожать себе подобных. Однако есть и другая интерпретация, будто бы эта повесть была политической сатирой на руководство государства середины 1920-х годов. В частности, что Шариков-Чугункин — это Сталин (у обоих «железная» вторая фамилия), проф. Преображенский — это Ленин (преобразивший страну), его ассистент доктор Борменталь, постоянно конфликтующий с Шариковым — это Троцкий (Бронштейн), Швондер — Каменев, ассистентка Зина — Зиновьев, Дарья — Дзержинский и т. д.

Прототип Бегемота
У знаменитого помощника Воланда существовал реальный прототип, только в жизни он был вовсе не котом, а собакой — черным псом Михаила Афанасьевича по кличке Бегемот. Собака эта была очень умна. Однажды, когда Булгаков праздновал со своей женой Новый год, после боя курантов его собака пролаяла 12 раз, хотя её никто этому не учил.

Иван Васильевич: назад в будущее
Еще в 1934 году Михаил Афанасьевич Булгаков написал пьесу-комедию «Иван Васильевич» о том, как московский изобретатель Николай Иванович Тимофеев создает машину времени и переносит в современный мир (т.е. 1934 год) Ивана Грозного. В свою очередь, в прошлое попадают двойник Ивана Грозного управдом Бунша-Корецкий и жулик Жорж Милославский. Современники Булгакова замучали автора просьбами об изменениях и переделках. Все боялись очевидного сходства между личностями Иоанна Грозного и Иосифа Сталина.
Триумфальный успех пришел к «Ивану Васильевичу» в 1973 году, когда к этой пьесе приложил руку блестящий мастер кино Леонид Иович Гайдай. Режиссер сохранил Булгаковскую линию почти полностью, но ему все же приходилось адаптировать детали 30-х годов к реалиям 70-х. К примеру, патефон, упоминавшийся в пьесе, был изменён на магнитофон, коверкотовое пальто — на замшевую куртку, а в самой машине времени используются транзисторы. В сцене встречи Якина с Иваном Грозным упоминаются фамилии популярных в 70-е годы киноартистов. В пьесе упоминается, что Бунша был сыном князя, но сам Бунша опровергает это, ссылаясь на то, что на самом деле его биологический отец — кучер Пантелей; в фильме этот эпизод опущен, как явный анахронизм. В то же время Зина в фильме, как и в пьесе, жалуется, что у нее «в кафе увели перчатки», хотя в 70-е годы женщины летом перчаток не носили (по крайней мере, в СССР).
Другие изменения не касались напрямую разницы во времени. Было изменено имя Тимофеева: в пьесе он Николай, а в фильме — Александр. Сделано это было для того, чтобы объединить все три фильма Гайдая («Операцию „Ы“ и другие приключения Шурика», «Кавказскую пленницу» и «Иван Васильевич меняет профессию») одним героем: бывшим студентом, а ныне инженером Шуриком.
Кстати, американскому зрителю фильм тоже знаком, но под измененным названием: «Иван Васильевич: Назад в будущее» («Ivan Vasilievich: Back to the Future» и «Ivan the Terrible: Back to the Future»).

Харьковчанка сказал(a):

Спасибо за приглашение:) Причитала Ваш блог "от и до", голосую За! В своё время в других темах видела Ваши посты, где Вы писали о калокагатии и советовали прочесть книги Ефремова. Я его "Туманность Андромеды" и "Лезвие бритвы" читала лет в 12-13 и до сих пор помню ощущение чуда от этих книг. Наверное, это были у меня первые книги, так непохожие на стандартную советскую литературу, и этим тоже поразили. После Ваших напоминаний в планах перечитать Ефремова:) Думала над вопросом для Вас, но сейчас пора уходить и до завтрашнего вечера не смогу поддержать разговор, так что просто спасибо за позитив и победы Вам!

Мне этот блог тоже нравится. Потом перечту и распечатаю.
А вопрос(ы) жду, хотя сегодня и 6-ое.

inek сказал(a):

И ещё немного "удивительного" Cкрытый текст -   О продаже души Известно, что Булгаков часто ходил в Большой, чтобы послушать «Фауста». Эта опера всегда поднимала ему настроение. Особенно ему был близок образ самого Фауста. Но однажды Булгаков вернулся из театра мрачный, в состоянии тяжелейшей депрессии. Это было связано с произведением, над которым писатель недавно начал работать, — пьесой «Батум». Согласившийся написать пьесу о Сталине Булгаков узнал себя в образе Фауста, продавшего душу дьяволу. Отсутствующий персонаж В 1937 году, в годовщину смерти А.С.Пушкина, несколько авторов представили пьесы, посвященные поэту. Среди них была и пьеса М.А. Булгакова «Александр Пушкин», которую отличало от произведений других авторов отсутствие одного персонажа. Булгаков считал, что появление этого действующего лица на сцене будет вульгарно и безвкусно. Отсутствующим персонажем был сам Александр Сергеевич. Клад Михаила Булгакова Как известно, в романе «Белая гвардия» Булгаков довольно точно описал дом, в котором он жил в Киеве. А хозяева этого дома за одну деталь описания очень крепко невзлюбили писателя, так как она принесла прямой ущерб строению. Дело в том, что хозяева разломали все стены, стараясь найти клад, описанный в романе, и, конечно же, ничего не нашли. История Воланда Воланд Булгакова получил своё имя от гётевского Мефистофеля. В поэме «Фауст» оно звучит всего один раз, когда Мефистофель просит нечистую силу расступиться и дать ему дорогу: «Дворянин Воланд идёт!» В старинной немецкой литературе чёрта называли ещё одним именем — Фаланд. Оно возникает и в «Мастере и Маргарите», когда служащие варьете не могут вспомнить имя мага: «...Может быть, Фаланд?» В первой редакции произведения содержалось детальное описание (15 рукописных страниц) примет Воланда, когда он впервые появляется под видом «незнакомца». Это описание сейчас почти полностью утрачено. Кроме того, в ранней редакции Воланда звали Астарот (один из самых высокопоставленных демонов ада, согласно западной демонологии). Позже Булгаков заменил его, видимо потому, что этот образ не мог быть тождественным сатане. «Собачье сердце» и русская революция Традиционно повесть «Собачье сердце» трактуют только в одном политическом ключе: Шариков — аллегория люмпен-пролетариата, неожиданно для себя получившего множество прав и свобод, но быстро обнаружившего при этом эгоизм и желание уничтожать себе подобных. Однако есть и другая интерпретация, будто бы эта повесть была политической сатирой на руководство государства середины 1920-х годов. В частности, что Шариков-Чугункин — это Сталин (у обоих «железная» вторая фамилия), проф. Преображенский — это Ленин (преобразивший страну), его ассистент доктор Борменталь, постоянно конфликтующий с Шариковым — это Троцкий (Бронштейн), Швондер — Каменев, ассистентка Зина — Зиновьев, Дарья — Дзержинский и т. д. Прототип Бегемота У знаменитого помощника Воланда существовал реальный прототип, только в жизни он был вовсе не котом, а собакой — черным псом Михаила Афанасьевича по кличке Бегемот. Собака эта была очень умна. Однажды, когда Булгаков праздновал со своей женой Новый год, после боя курантов его собака пролаяла 12 раз, хотя её никто этому не учил. Иван Васильевич: назад в будущее Еще в 1934 году Михаил Афанасьевич Булгаков написал пьесу-комедию «Иван Васильевич» о том, как московский изобретатель Николай Иванович Тимофеев создает машину времени и переносит в современный мир (т.е. 1934 год) Ивана Грозного. В свою очередь, в прошлое попадают двойник Ивана Грозного управдом Бунша-Корецкий и жулик Жорж Милославский. Современники Булгакова замучали автора просьбами об изменениях и переделках. Все боялись очевидного сходства между личностями Иоанна Грозного и Иосифа Сталина. Триумфальный успех пришел к «Ивану Васильевичу» в 1973 году, когда к этой пьесе приложил руку блестящий мастер кино Леонид Иович Гайдай. Режиссер сохранил Булгаковскую линию почти полностью, но ему все же приходилось адаптировать детали 30-х годов к реалиям 70-х. К примеру, патефон, упоминавшийся в пьесе, был изменён на магнитофон, коверкотовое пальто — на замшевую куртку, а в самой машине времени используются транзисторы. В сцене встречи Якина с Иваном Грозным упоминаются фамилии популярных в 70-е годы киноартистов. В пьесе упоминается, что Бунша был сыном князя, но сам Бунша опровергает это, ссылаясь на то, что на самом деле его биологический отец — кучер Пантелей; в фильме этот эпизод опущен, как явный анахронизм. В то же время Зина в фильме, как и в пьесе, жалуется, что у нее «в кафе увели перчатки», хотя в 70-е годы женщины летом перчаток не носили (по крайней мере, в СССР). Другие изменения не касались напрямую разницы во времени. Было изменено имя Тимофеева: в пьесе он Николай, а в фильме — Александр. Сделано это было для того, чтобы объединить все три фильма Гайдая («Операцию „Ы“ и другие приключения Шурика», «Кавказскую пленницу» и «Иван Васильевич меняет профессию») одним героем: бывшим студентом, а ныне инженером Шуриком. Кстати, американскому зрителю фильм тоже знаком, но под измененным названием: «Иван Васильевич: Назад в будущее» («Ivan Vasilievich: Back to the Future» и «Ivan the Terrible: Back to the Future»).

И я хочу такие истории собирать...

ctradnik010 сказал(a):

И я хочу такие истории собирать...

Тогда ещё одну в копилочку :

Одно из самых знаменитых в истории музыкальных произведений великого, непревзойдённого Бетховена, получившее название «Лунная соната», было посвящено юной Джульетте Гвиччарди.
Девушка покорила сердце молодого композитора и затем жестоко разбила его. Но именно Джульетте мы обязаны тем, что можем слушать столь глубоко проникающую в душу музыку лучшей сонаты гениального композитора.

Cкрытый текст -

 

Людвиг ван Бетховен (1770–1827) родился в немецком городе Бонне. Годы детства можно назвать самыми тяжёлыми в жизни будущего композитора. Гордому и независимому мальчику было трудно пережить то, что его отец, грубый и деспотичный человек, заметив музыкальный талант сына, решил использовать его в корыстных целях. Заставляя маленького Людвига с утра до ночи сидеть за клавесином, он и не думал, что сыну так необходимо детство. В восемь лет Бетховен заработал свои первые деньги — он дал публичный концерт, а к двенадцати годам мальчик свободно играл на скрипке и органе. Вместе с успехом к молодому музыканту пришли замкнутость, потребность в одиночестве и необщительность. В это же время в жизни будущего композитора появился Кристиан Готлиб Нефе, его мудрый и добрый наставник. Именно он привил мальчику чувство прекрасного, научил его понимать природу, искусство, разбираться в человеческой жизни. Нефе обучил Людвига древним языкам, философии, литературе, истории, этике. Впоследствии, будучи глубоко и широко мыслящим человеком, Бетховен стал приверженцем принципов свободы, гуманизма, равенства всех людей.
В 1787 году молодой Бетховен покинул Бонн и отправился в Вену.
Прекрасная Вена — город театров и соборов, уличных оркестров и любовных серенад под окнами — покорила сердце юного гения. Но именно там молодого музыканта поразила глухота: сначала звуки казались ему приглушёнными, потом он по несколько раз переспрашивал нерасслышанные фразы, затем понял, что окончательно теряет слух. «Я влачу горькое существование, — писал Бетховен своему другу. — Я глух. При моём ремесле ничего не может быть ужаснее… О, если бы я избавился от этой болезни, я обнял бы весь мир».
Но ужас от прогрессирующей глухоты сменило счастье от встречи с юной аристократкой, итальянкой по происхождению Джульеттой Гвиччарди (1784–1856). Джульетта, дочь богатого и знатного графа Гвиччарди, приехала в Вену в 1800 году. Тогда ей не было и семнадцати, но жизнелюбие и очарование молодой девушки покорили тридцатилетнего композитора, и он сразу же признался друзьям, что влюбился пылко и страстно. Он был уверен, что и в сердце насмешливой кокетки зародились такие же нежные чувства. В письме своему другу Бетховен подчёркивал: «Эта чудесная девушка так сильно любима мною и любит меня, что я наблюдаю поразительную перемену в себе именно из-за неё».
Через несколько месяцев после первой встречи Бетховен предложил Джульетте взять у него несколько бесплатных уроков игры на фортепиано. Та с радостью приняла это предложение, а взамен за столь щедрый подарок преподнесла своему учителю несколько вышитых ею рубашек. Бетховен был строгим учителем. Когда игра Джульетты ему не нравилась, раздосадованный, он швырял ноты на пол, демонстративно отворачивался от девушки, а та молча собирала тетради с пола. Через шесть месяцев, на пике чувств, Бетховен приступил к созданию новой сонаты, которую после его смерти назовут «Лунной». Она посвящена графине Гвиччарди и была начата в состоянии великой любви, восторга и надежды. Дописывал же композитор свой шедевр в гневе, ярости и сильнейшей обиде: ветреная кокетка завела роман с восемнадцатилетним графом Робертом фон Галленбергом, который тоже увлекался музыкой и сочинял весьма посредственные музыкальные опусы. Однако Джульетте Галленберг казался гениальным, чем наивная девушка не замедлила поделиться со своим учителем. Тот, разгневанный, попросил юную графиню больше не приходить к нему. «Я презрел её, — вспоминал много позже Бетховен. — Ведь если бы я захотел отдать этой любви мою жизнь, что же осталось бы для благородного, для высшего?» А ученица-аристократка, став графиней Галленберг, покинула Вену и уехала в Италию.
В душевном смятении в октябре 1802 года Бетховен покинул Вену и уехал в Гейлигенштадт, где написал знаменитое «Гейлигенштадтское завещание»: «О вы, люди думающие, будто бы я злобен, упрям, невоспитан, — как вы ко мне несправедливы; вам неведома тайная причина того, что вам кажется. Сердцем своим и разумом я с детства предрасположен к нежному чувству доброты, я всегда был готов к свершению великих дел.Но подумайте только, что вот уже шесть лет я нахожусь в злосчастном состоянии… Я совершенно глух…»
Страх, крушение надежд порождают в композиторе мысли о самоубийстве. Но Бетховен собрался с силами и решил начать новую жизнь и в почти абсолютной глухоте создал великие шедевры.
Прошло несколько лет, и Джульетта вернулась в Австрию и приехала на квартиру к Бетховену. Плача, она вспоминала о прекрасном времени, когда композитор был её учителем, рассказывала о нищете и трудностях её семьи, просила простить её и помочь деньгами. Будучи человеком добрым и благородным, маэстро дал ей значительную сумму, но просил уйти и никогда не появляться в его доме.
Бетховен казался равнодушным и безразличным. Но кто знает, что творилось в его истерзанном многочисленными разочарованиями сердце. В конце жизни композитор напишет: «Я был очень любим ею и более, чем когда-либо, был её мужем…»
Пытаясь навсегда вычеркнуть из памяти возлюбленную, композитор встречался с другими женщинами. Однажды, увидев красавицу Жозефину Брунсвик, он тотчас же признался ей в любви, но в ответ получил лишь вежливый, но однозначный отказ. Тогда в отчаянии Бетховен сделал предложение старшей сестре Жозефины — Терезе. Но та поступила таким же образом, придумав красивую сказку о невозможности встреч с композитором.
Гений не раз вспоминал, как унижали его женщины. Однажды одна молодая певица из венского театра на предложение встретиться с ней с насмешкой ответила, что «композитор настолько безобразен во внешнем виде, да к тому же кажется ей слишком уж странным», что встречаться с ним она не намерена.
Людвиг ван Бетховен и в самом деле не следил за своей внешностью, часто оставался неопрятным. Вряд ли его можно было назвать самостоятельным в быту, ему требовалась постоянная забота женщины.
Когда Джульетта Гвиччарди, будучи ещё ученицей маэстро и заметив, что у Бетховена не так повязан шёлковый бант, перевязав его, поцеловав при этом в лоб, композитор не снимал этот бант и не переодевался несколько недель, пока друзья не намекнули на не совсем свежий вид его костюма.
Слишком искренний и открытый, презрительно относящийся к лицемерию и угодничеству, Бетховен часто казался грубым и невоспитанным. Нередко он выражался непристойно, отчего многие считали его плебеем и невежественным хамом, хотя композитор просто говорил правду.
Осенью 1826 года Бетховен заболел. Изнурительное лечение, три сложнейшие операции не смогли поставить композитора на ноги. Всю зиму он, не вставая с постели, абсолютно глухой, мучился оттого, что… не мог продолжать работать. 26 марта 1827 года великий гений музыки Людвиг ван Бетховен скончался.
После его смерти в ящике письменного стола нашли письмо «К бессмертной возлюбленной» (Так Бетховен озаглавил письмо сам): «Мой ангел, моё всё, моё я… Отчего глубокая печаль там, где господствует необходимость?Разве наша любовь может устоять только ценою жертв путём отказа от полноты, разве ты не можешь переменить положение, при котором ты не всецело моя и я не всецело твой? Что за жизнь! Без тебя! Так близко! Так далеко! Какая тоска и слёзы по тебе — тебе — тебе, моя жизнь, моё всё…».
Многие потом будут спорить о том, кому именно адресовано послание. Но маленький факт указывает именно на Джульетту Гвиччарди: рядом с письмом хранился крохотный портрет возлюбленной Бетховена, выполненный неизвестным мастером.

https://www.youtube.com/watch?v=sdJVlkFf4rI

ВСЕХ ПРИХОДИВШИХ И ПРИХОДЯЩИМ, ПРОГОЛОСОВАВШИХ ЗА МЕНЯ и ПОДДЕРЖАВШИХ,


ЗЫ. А то-ведь, скоро, должно быть, блоги закроются...

ctradnik010 сказал(a):

Cкрытый текст -   ВСЕХ ПРИХОДИВШИХ И ПРИХОДЯЩИМ, ПРОГОЛОСОВАВШИХ ЗА МЕНЯ и ПОДДЕРЖАВШИХ, ЗЫ. А то-ведь, скоро, должно быть, блоги закроются...

Спасибо за поздравление!
Да уж праздник не за горами. Продукты и шампанское закуплены. Дома столько конфет, что диабет явно из-за угла нагло улыбается
Но ничего :
Немного жаль, что закроются блоги. Но может улягутся страсти.

inek сказал(a):

Спасибо за поздравление! Да уж праздник не за горами. Продукты и шампанское закуплены. Дома столько конфет, что диабет явно из-за угла нагло улыбается Cкрытый текст -   Но ничего : Немного жаль, что закроются блоги. Но может улягутся страсти.

Спасибо, Ириска, за Спасибо и супер-картинку!
А мы завтра решим - дома или в кафе... Но салат Оливье будет в любом случае...

ctradnik010 сказал(a):

Спасибо, Ириска, за Спасибо и супер-картинку! А мы завтра решим - дома или в кафе... Но салат Оливье будет в любом случае...

У меня на 8-е заказали селёдку под шубой и салатик с крабовыми палочками. Я удивилась выбору, но раз мама хочет именно это, то я приготовлю. Ну а Коля на 11-е ( ДР) заказал оливье и пирожки.
*****
Я ещё хотела поделиться своими любимыми цитатами из Булгакова :

Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!

Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.

Счастье как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь.

Недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих.

Вторая свежесть — вот что вздор! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!

Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.

Только через страдание приходит истина... Это верно, будьте покойны! Но за знание истины ни денег не платят, ни пайка не дают. Печально, но факт.

Может быть, деньги мешают быть симпатичным. Вот здесь, например, ни у кого нет денег, и все симпатичные.

На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено. Доживите до старости с чистыми руками.

На свете существует только две силы: доллары и литература.

Достаточно погнать человека под выстрелами, и он превращается в мудрого волка; на смену очень слабому и в действительно трудных случаях ненужному уму вырастает мудрый звериный инстинкт.

Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые.

Писатель всегда будет в оппозиции к политике, пока сама политика будет в оппозиции к культуре.