|
Зритель
 
Форумчанин
Регистрация: 23.03.2011
Сообщения: 945
Репутация:  2060 
|
Часть 6. Дюссельдорф - город искусства. Художественная академия в Дюссельдорфе.
Дюссельдорфская школа фотографии и Художественная академия в Дюссельдорфе.
Дюссельдорф — центр притяжения для опытных коллекционеров произведений искусства и для тех, кто только начинает этим интересоваться. Учитывая небольшой размер города, разнообразие и количество галерей, музеев и частных собраний здесь поистине уникальны. Объясняется это тем, что искусство исторически занимает важное место в ДНК города.
В Дюссельдорфе открыты множество музеев, прежде всего, Художественный музей с коллекциями произведений 20 и начала 21 столетия. Также важный музей Дюссельдорфа – Коллекция произведений искусств Северного Рейна-Вестфалии, а в автомобильном туннеле под городом возник необычный художественный музей: «Искусство в туннеле».
Более ста галерей и аукционных домов предлагают выдающийся диапазон, который впечатлит ценителей прекрасного, — от современных художников до мастеров старой школы. Местные галереи славятся высоким уровнем профессионализма и разнообразием представленных течений. Это значит, что каждый найдет здесь свое.
Я часто показываю прогулки по Голландии и сегодня хочу показать как видели ее преподаватели и студенты из Художественной академии в Дюссельдорфе,
а так же «русский след» в Дюссельдорфе и почему именно Дюссельдорф был излюбленным местом.
Дюссельдорфская школа живописи «1819—1918» охватывает работы пяти поколений художников, связанных с Королевской Прусской академией художеств. Создание академии в 1819 году означало появление одной из влиятельнейших европейских живописных школ XIX столетия. В этой академии обучались многие именитые художники, среди них Иван Шишкин, Екатерина Юнге, Иван Айвазовский и Михаил Клодт.
Cкрытый текст -
Василий Андреевич Жуковский и Елизавета Рейтерн.
В июле 1841 года в Дюссельдорф из Штутгарта приехала чета молодоженов. Молодому мужу было 58 лет, юной жене – 20. Разница в возрасте вызывает в памяти картину «Неравный брак». Его заключили двумя месяцами раньше известный поэт романтик, наставник российского цесаревича будущего императора Александра II Василий Андреевич Жуковский и дочь его давнего друга немецкого художника Герхарда фон Рейтерна Элизабет (Лизхен), Елизаветы Евграфовны. Так, уже в годах, Василий Андреевич начал «вторую жизнь».
Местом жительства был выбран Дюссельдорф, где поэт уже раньше бывал. Здесь молодые прожили три года. Вместе с родителями жены они занимали дом в 12 комнат. Это, скажем так, поместье находилось в замечательном по природной красоте месте на окраине города, отделенное от него прекрасным парком. С верхнего балкона дома открывался прекрасный вид на Рейн, сквозь тенистые липы из окон виднелись городские здания. Были и свой сад, и огород, с которого семья питалась свежими овощами.
Интерьеры помещений дома были очень примечательны: «Описать эти покои, — рассказывал историк Михаил Погодин, — выйдет ода. Древний и новый мир, язычество и христианство, классицизм и романтизм являются на стенах его в прекрасных картинах. Здесь сцены из Гомера, там жизнь Иоанны д'Арк, Дрезденская Мадонна, Рафаэль и Данте, Сократ и Платон. В Помпеях археологи называют один дом домом поэта по каким-то неясным приметам, но дом Жуковского с первого взгляда никому нельзя назвать иначе».
Василий Андреевич так описывал его:
«С севера окружает мой дом маленький сад (150 шагов в окружности); за садом мой собственный огород, снабжающий обильно, мой стол картофелем, салатом, горохом и подобною роскошью; за огородом поле, на горизонте которого городское кладбище, мимо этого кладбища идет большая дорога. На восток от моего дома продолжение парка… Положение дома моего весьма уединенное. Он вне всякого городского шума… Я убрал этот домишко так удобно, что не могу желать себе приятнейшего жилища: в нём есть картинная галерея, есть музеум скульптуры и даже портик, под которым можно, не выходя из дома, обедать на воздухе. В саду есть пространная беседка… Я должен прибавить, что самая большая горница моего дома принадлежит не мне, а моему тестю Рейтерну. В ней он учредил свой atelier, где теперь работает весьма прилежно.»
Дом в Дюссельдорфе, где жили Жуковские, я так и не нашла!:)
В годы жизни в Дюссельдорфе главным делом Жуковского был поэтический перевод «Одиссеи». Свободного места в покоях Жуковских было изрядно, а потому в годы их жизни в Дюссельдорфе у них перебывали многие российские гости: литераторы и художники. Среди них, например, известные славянофилы публицист Александр Кошелев и уже названный Михаил Погодин, специально из Москвы к Жуковским приезжала Авдотья Елагина, хозяйка очень популярного тогда литературного салона..
Самым любимым гостем хозяина был Николай Васильевич Гоголь. Они дружили давно, Жуковский ввел его литературный круг тех лет, познакомил с Пушкиным. Гоголя Жуковский называл по-дружески Гоголёк.
В марте 1843 года Михаил Васильевич писал Жуковскому из Рима: «А я думаю даже пожить в Дюссельдорфе... Мы там в совершенном уединении и покое займемся работой, вы «Одиссеей», а я «Мертвыми душами».
Осень 1843 года Гоголь прожил в Дюссельдорфе у Жуковского. Сам Жуковский, судя по письмам, не был в восторге от своего положения, но ему следовало экономить, чтобы заработать требуемую сумму для жизни в России. Не получилось и семейной идиллии: на пятом месяце беременности Елизаветы Жуковской произошёл выкидыш, она едва выжила и очень долго восстанавливалась. Жуковский писал, что открыл для себя новый вид страдания: «Страдания одинокого человека суть страдания эгоизма; страдания семьянина суть страдания любви». Он не пытался обучать жену русскому языку, между собой они общались по-немецки или по-французски. После выкидыша Елизавета Евграфовна долгое время пребывала в депрессии, от которой Жуковский старался избавить её всеми способами.
Но Лизхен после выкидыша находилась в болезненной депрессии и присутствие Гоголя раздражало ее. Жуковский разрывался между другом и женой, очень страдая от этого.
Жуковский жил в Германии последние 12 лет своей жизни в окружении семьи. Для дочери Александры и её брата Павла он написал цикл «Стихотворения, посвящённые Павлу Васильевичу и Александре Васильевне Жуковским», с помощью которых его маленькие дети, рожденные в Германии, осваивали русский язык.
Но жизнь шла своим чередом. Одним из любимых мест посещения Жуковского была дюссельдорфская Академия искусств. Он бывал в ней много раз и приобрел там больше сорока картин. Уже тогда в академии сложилась Дюссельдорфская школа живописи, одна из самых влиятельных в мире в своей области. Здесь преподавали, учились или стажировались художники многих стран Особенно в отношении пейзажной живописи. Хотя, например, Александр Бенуа в своей «Истории русской живописи в XIX в.», с иронией отзывался об «аппетитных ландшафтах» дюссельдорфской школы.
В своей строгости критик был беспощаден и к Айвазовскому. Мол, тот «разменял свое большое дарование и свою истинно художественную душу на продажный вздор, перешел все границы приличия и сделался типом "рыночного" художника, имеющим, скорее, что-то общее с малярами и живописцами вывесок, нежели с истинными художниками».
Помимо литературных дел, Жуковский много внимания уделял занятиям с дочерью Александрой (которую именовал в письмах «гениальной») и сетовал на то, что все свои педагогические работы отослал в Петербург в надежде на возвращение в Россию.
Александра Васильевна Жуковская, баронесса Седжиано, в замужестве баронесса Верман (11 ноября 1842 — 14 сентября 1899) — фрейлина, дочь поэта В. А. Жуковского, предположительно морганатическая супруга великого князя Алексея Александровича, брак с которым был расторгнут; мать его единственного сына.
После смерти родителей Саша Жуковская была назначена фрейлиной двора. Императрица Мария Александровна её любила и приближала к себе. По словам современницы, в свете тогда блистали две звезды, две фрейлины — княжна Мария Мещерская и Александра Жуковская[2]:
«Последняя, не была особенно хороша собой, кроме очень красивых серых глаз, которым она придавала иногда вдумчивое и мечтательное выражение. Были у неё великолепные белокурые волосы и свежий цвет лица, черты же её были скорее крупные, рот с выдающимися вперед белыми зубами. Туалеты её были превосходны по вкусу и роскоши, и она умела исправлять массой тюля и длинными буклями не совсем правильную линию своего стана. Она была умна, образованна, особенно сведуща в немецкой литературе, которую очень любила, умела применяться ко всякого рода собеседникам и пользовалась большим успехом у мужчин, не стесняясь никакой темой разговоров.»
Под очарование «мечтательных серых глаз» попал и 19-летний великий князь. Несмотря на разницу в возрасте (Александре было тогда 27 лет) и в положении, между ними завязался роман. Молодые люди часто встречались в Аничковом дворце, где принимали участие в домашних спектаклях. Понимая, что общество не даст им быть вместе, Алексей Александрович предложил возлюбленной пойти на авантюру – бежать в Италию и там обвенчаться.
По мнению ряда историков, так они и поступили, но безденежье в скором времени заставило романтиков вернуться в Россию. Тут их ждало разочарование. Морганатический брак не был признан Синодом, а родные подвергли жесткой критики безрассудность Алексея.
Романовы были непреклонны. Более того они оказывали серьезное давление на Жуковскую, настаивая, чтобы она отреклась от любви. После долгих уговоров она согласилась.
В декабре 1875 года она вышла замуж за саксонского полковника, барона Кристиана Генриха фон Вёрмана. Александр III, брат Алексея Александровича, назначил ей пожизненную пенсию, распорядителем которой был назначен ее «первый муж». Алексей Александрович также приобрел для нее имение в Италии и сформировал для сына неприкосновенный капитал размером в 100 000 рублей серебром. Мальчик получил титул и фамилию графа Белевского, к которой позже ему разрешили присоединить фамилию Жуковских.
Стоит отметить, что Алексей Белевский-Жуковский так и остался единственным сыном великого князя. Тот, так больше никогда и не женился, предпочитая вести жизнь, состоящую из «вертких дам и неповоротливых кораблей».
Кстати, если заглянуть в списки «знаменитых людей Дюссельдорфа», то там стоит: Alexandra Wassiljewna Schukowskaja.
Несмотря на упреки Бенуа, дюссельдорфская школа именно в середине XIX в. приобрела мировую известность. Сюда приезжали оттачивать мастерство многие художники из России.
Устроенная выставка в России прошла с огромным успехом. Многие картины приобрел в свою коллекцию Александр II.
Архитектурный стиль - неоренессанс, большие окна говорят о том, что в них нужно много света. И сегодня Дюссельдорфская художественная академия - один из самых известных учебных центров для художников со всего мира. Дюссельдорфская художественная школа — одна из самых влиятельных немецких и европейских живописных школ, сформированная группой художников, которые преподавали или учились в Дюссельдорфской академии художеств в первой половине XIX века.
Ширмер - Ретель - В. Шадов (Schirmer – Rethel – W. Schadow) – под этих трех художников и строилась вся идея Дюссельдорфской государственной академии художеств (Staatliche Kunstakademie Düsseldorf).
Основание Дюссельдорфской художественной академии восходит к временам курфюрста Карла Теодора фон Пфальц-Зульцбаха. Карл Теодор был сыном Иоганна Кристиана Пфальц-Зульцбахского (1700—1733) и Марии Генриетты де ла Тур д’Овернь (1708—1728), наследницы маркграфства Бергенского[de] (по линии матери, из дома Линей).
Карл Теодор фон дер Пфальц, картина маслом Анны Доротеи Тербуш, (урождённая Анна Доротея Лисиевская (1721–1782), 1763 г.
Типичный просвещённый монарх своего времени, Карл Теодор провёл 57 долгих лет своего правления в окружении фавориток и людей искусства, в пирах, охотах и театральных увеселениях. Он избегал войн и любил, когда его величали «князем мира». Более всего Карла Теодора занимало поддержание города Мангейма на уровне других европейских столиц эпохи Просвещения. Он основал в Мангейме академии наук и изобразительных искусств, покровительствовал придворным музыкантам, щедро одарял Вольтера и переписывался с ним, взял на службу его секретаря Коллини.
На лето перебирался со своим двором из Мангеймского дворца в загородную Шветцингенскую резиденцию, где выстроил (до сих пор существующий) театр.
Музыку его детям преподавал Моцарт, написавший по его заказу оперу «Идоменей». Карл Теодор внимательно следил за театральными постановками.
Премьера «Разбойников» молодого драматурга Шиллера (13 января 1782 г.), состоявшаяся благодаря кипучей энергии Иффланда, превратила Мангейм в театральную столицу Германии.
Замок Бенрат (Schloss Benrath) в Дюссельдорфе.
Вместе с титулом курфюрста к Карлу Теодору перешёл также титул герцога Юлиха и Берга. Свидетельство архитектурных вкусов Карла Теодора — миниатюрный дворец «Замок Бенрат» (Schloss Benrath), выстроенный им для проживания во время приездов в Юлих-Берг. В Дюссельдорфе он построил охотничий замок Ягерхоф ( Schloss Jägerhof), где сейчас музей Гёте.
«Через каждые пять лет перечитывай «Фауста» Гёте. Если ты каждый раз не будешь поражен, сколько тебе открывается нового, и не будешь недоумевать, как же раньше ты этого не замечал, то ты остановился в своем развитии.»
(Писатель Викентий Вересаев.)
Творческое наследие Иоганна Вольфганга Гёте (1749 - 1832) поражает своими поистине титаническими размерами. Бессмертный дух поэта и мыслителя оставил нам здесь, на земле, много загадок, которые, увы, в большинстве своем так и останутся неразгаданными, ибо они ушли в вечность вместе с самим творцом.
Одна из этих загадок: кем же все-таки был Гёте? Портретист, скульптор, пейзажист, критик, архитектор, актер, режиссер, директор театра, гравер, химик, историк, государственный деятель, финансист, философ. Круг его интересов поражает воображение.
Но суть его может быть определена лишь однозначно: Гёте. Об этом он сам так писал в одном из писем: «Я навсегда останусь Гёте. Вы знаете, что это значит. Когда я называю свое имя, — я раскрываю и самую свою сущность».
Матерый человек и глыба для всего немецкого народа (что для нас Пушкин с Ломоносовым) удостоился сразу трех достойных музеев в своей стране. Достойных — это значит с потрясающей коллекцией, изучать которую можно не один день и каждый раз находить что-то новое. Дюссельдорфу посчастливилось заполучить один из таких музеев.
История появления музея в этом помпезном здании достаточно интересна. Изначально здесь стоят охотничий дворец, пришедший в негодность, и в скорости вместо него возвели так называй «увеселительный» дворец (а-ля Бенрат). Роскошная постройка появилась в 1772 г., план сего архитектурного чуда был создан на пару — изначально аахенским мастером Кувеном, позже доработан Николя де Пигажем.
В свое время во дворце жили или заезжали на огонек и оберегермейстер, и Наполеон с супругой, размещалась мэрия города, лазарет, храм и даже исторический музей. Гёте «поселился здесь» с 1987 года не случайно.
Гёте был дружен с семейством Якоби, особенно с Фридрихом Генрихом, который также увлекался сочинительством и философией. В 1774 Йоган Вольфганг заезжал в Дюссельдорф на пару дней, в гости к своему другу и останавливался в их доме в Пемпельфорте, тогдашнее предместье Дюссельдорфа. В ноябре 1792 поэт вновь приезжает к гостеприимному роду Якоби, уже на четыре недели. За все время пребывания Гёте просто не мог не видеть здание своего будущего музея, ведь его временный кров находился в ближайшем соседстве от дворца Егерхоф.
Увы, оригинал того здания, что видел Гёте, уже нет «в живых», дворец был разрушен в ходе кровопролитных войн, затем в 1811 восстановлен благодаря планировавшемуся визиту Бонапарта. Позднее, во время Второй мировой, вновь пострадал и окончательно возродился уже во второй половине 20 века. Так откуда же в этом доме взялась коллекция, посвященная немецкому гению, если он даже не останавливался здесь? Оказывается, музей хранит частное собрание Антона Киппенберга (1874—1950), владельца книжного издательства «Инзель» в Лейпциге.
Ярый поклонник Гёте, он около пятидесяти лет собирал свою коллекцию, после его смерти переданную в дар городу потомками Киппенберга. Надо сказать, что упорством и скрупулезностью он обладал недюжинными, иначе как можно было собрать свыше 50 тыс. единиц хранения? Рукописи, картины, графика, бюсты, монеты... Одна только библиотека может похвастать 17 тыс. книг, а также 3 тыс. нот и музыкальных произведений времен жизни поэта.
Всего во дворце открыто 11 залов, которые, к сожалению, просто не могут «объять необъятное» и представить зрителям все собрание Киппенберга. Поэтому здесь часто проводят интересные тематические выставки и мероприятия.
В музее есть коллекция минералов, которую собрал лично Гёте. Есть комната «Фауста» — произведение, над которым автор работал более 60 лет. Здесь можно проследить историю развития сюжета (начиная с традиции народных кукольных представлений), узнать о бурном отклике, что вызвало творение Гёте в литературе, познакомиться с картинками и музыкальными произведениями, посвященным великой трагедии. Особо примечательны иллюстрации к «Фаусту», выставленные в музее: это рисунки Петера Корнелиуса (Назареец. Родился в Дюссельдорфе в 1783 году, был ректором местной художественной Академии (1819-1824). Художник-философ), акварельные миниатюры Рамберга, литографии Делакруа и цветные офорты сумасшедшего гения Сальвадора Дали.
Замок Егерхоф (Schloss Jägerhof).
Но вернемся к Художественной академии в Дюссельдорфе...
Академия создана в 1773 году как Академия живописи, архитектуры и скульптуры при пфальцграфе Нойбургском на базе школы живописи, основанной в 1762 Ламбертом Крае.
Ламберт Крае (Lambert Krahe) - Portrait von Erik Pauelsen, 1781.
Художник и коллекционер Вильгельм Ламберт Крае (1712-1790), инспектор избирательной галереи, с 1769 года стремился основать государственную художественную школу. Свидетельство об одобрении учреждения «Избирательной Пфальцской академии художников, скульптуры и архитектуры» датировано 3 марта 1773 года.
Коллекция из около 15 000 рисунков, 22 000 гравюр и многочисленных картин, которые Крае приобрел в частном порядке в основном в Италии, послужила основой для обучения студентов и иллюстративного материала. В 1782 году курфюрст Карл Теодор сделал «Hondheimisches Palais» в Дюссельдорфе доступным в качестве здания академии.
Старое здание академии, 1831 год.
Во время наполеоновских войн значительная часть коллекции академии была перевезена в Мюнхен. Бурное развитие академия получила после присоединения Дюссельдорфа к Пруссии в 1815 году, став королевской академией художеств. В середине XIX века академия получила мировую известность, начала принимать учеников из разных стран.
Peter von Cornelius.
Сын хранителя дюссельдорфской картинной галереи, Корнелиус (Петер Йозеф фон Корнелиус) остался сиротой в 15 лет и находился в очень стеснённых обстоятельствах. Сумев преодолеть их, он начал работать над росписями местных церквей (особенный интерес представляет роспись церкви святого Квирина в Нойсе). В 1820-е годы Корнелиус живёт преимущественно в Мюнхене, по приглашению Людвига Баварского пишет придворные портреты.
А с 1819 по 1824 становится первым директором Дюссельдорфской академии художеств. Художник-философ..
Первый директор Aкадемии Петер Корнелиус был назаеец направлял её деятельность в русло академического романтизма, который зародился в Германии. Дюссельдорфская школа живописи выросла из немецкого романтизма и была его частью.
Назарейцами или назарянами (Nazarener) называлась группа немецких (и австрийских) живописцев 20-40 годов XIX века.
«Искусство должно быть искренним», - считали назарейцы. Характерные черты их стиля: сюжеты, связанные с христианством или средневековой историей, строгая композиция, подчёркнутый контур и яркие краски.
«Духовные и творческие искания этих художников отражали романтико-патриотические настроения, характерные для национального немецкого сознания, ущемлённого в наполеоновскую эпоху, в области же искусства — глубокую неудовлетворенность рационализмом просветительской эстетики, мертвящим позитивистским духом академизма, исчерпанностью, как они считали, классических идей и форм».
Один из главных мастеров немецкого романтизма, Корнелиус обращался к художественному опыту итальянского и немецкого Возрождения, писал в линейно-графической манере не лишенные театрализованного пафоса исторические, библейские, аллегорические сцены (фреска «Страшный Суд», 1830-1839 г., Людвигскирхе (St. Ludwig), Мюнхен). Он расписывал несколько мюнхенских церквей, а также здания Глиптотеки (фрески утрачены во Вторую мировую войну) и Пинакотеки.
Адольф фон Донндорф (1835-1916): Памятник Петeру фон Корнелиусу (1879) в Хофгартене Дюссельдорфа (Hofgarten Düsseldorf).
В XVIII веке романтическим называли всё странное, живописное и существующее в книгах, а не в действительности. В начале XIX века романтизм стал обозначением нового направления, противоположного классицизму и Просвещению. Если Просвещение характеризуется культом разума и основанной на его началах цивилизации, то романтизм утверждает культ природы, чувств и естественного в человеке. Именно в эпоху романтизма оформляются феномены туризма, альпинизма и пикника, призванные восстановить единство человека и природы. Востребованным оказывается образ «благородного дикаря», вооруженного «народной мудростью» и не испорченного цивилизацией.
Романтики открыли необычайную сложность, глубину и антиномичность духовного мира человека, внутреннюю бесконечность человеческой индивидуальности. Человек для них — малая вселенная, микрокосмос. Напряженный интерес к сильным и ярким чувствам, к тайным движениям души, к «ночной» ее стороне, тяга к интуитивному и бессознательному — сущностные черты романтического мировосприятия.
Наглядно этот период можно показать на Вильгельме Генрихе Вакенродере... В наше время вряд ли у многих любителей литературы, кроме специалистов, это имя вызовет те или иные конкретные ассоциации.
У Вакенродера ярко показан разрыв между миром и красотой, для него красота и мир не одно общее. Не нахождение себе места выразилось у него и в принятии монашеского сана (если уж обращаться к вакенродеровской биографии). Диссонанс этот очень ярко описан в «Фантазиях об искусстве для друзей искусства», где повествование идёт от лица Йозефа Берглингера, молодого человека, обладающего музыкальным талантом, в душе которого долгое времятеплилась надежда стать композитором.Кем он в конечном итоге и стал, но то,кем он стал,оказалось,по его словам,сопряжено с состоянием, не соответствующим его ожиданиям.Вопрос возникает следующий:является ли прекрасное искусство воспитательной формой, предметом, который может возвысить душу?
Сейчас он почти забыт и о нем редко вспоминают. Но в России современники Пушкина знали его хорошо. Знаком он был, в частности, и Белинскому. Влияние Ваккенродера не ограничивается немецкой литературой; его произведения, переведенные в 1826 на русский язык под названием «Об искусстве и художниках. Размышления отшельника, любителя изящного», сыграли важную роль в развитии эстетических воззрений русского «любомудрия». Авторитет Ваккенродера выдвигали русские романтики двадцатых-тридцатых годов XIX века в своей борьбе против классической теории.
Искусство не мыслится Ваккенродером вне связи с религией вообще и католицизмом в частности. Отдельные виды искусства — поэзия, музыка, живопись и архитектура — также органически сливаются у Ваккенродера воедино, в один грандиозный синтез. Синтетическое искусство, впервые провозглашённое Ваккенродером, стало мечтой романтиков, которую от них унаследовали близкие им по духу художники последующих поколений.
Его эстетических взглядов придерживались С. П. Шевырев и В. Ф. Одоевский.
Тема живописи, которая раскрывается в первую очередь в размышлениях о картинах Рафаэля Санти, его особенностях мировосприятия, стали наиболее близки русским романтикам. Переложение новеллы «Видения Рафаэля» (1796) находим в художественных произведениях и очерках по эстетике А.С. Пушкина, В.А. Жуковского, В.К. Кюхельбекера, Н.А. Полевого и др.
Наслаждайся – говорит Ваккенродер, и не думай, не доказывай то, что доказать тебе не под силу!
Идеализация родной старины, столь типичная именно для немецкого романтизма, легла в основу «антизападнического» патриотизма русских славянофилов.
«В уединении монастырской жизни, где лишь порой меня посещают смутные воспоминания о далеком мире, исподволь создавались эти страницы.»
Wilhelm Heinrich Wackenroder.
В кругу писателей и философов Йенской школы был и Вильгельм Генрих Ваккенродер (Wilhelm Heinrich Wackenroder). Год выхода книги Ваккенродера (1797) можно считать первой датой немецкого романтизма, вначале ещё не дифференцированного и выявлявшего более или менее цельное мироощущение.
«Сердечные излияния» составили небольшие лирические статьи об искусстве и художниках и повесть о неудачливом музыканте, Иосифе Берглингере, имеющая автобиографическое значение. В книге Ваккенродера рассказал о своей жизни, полной порывов к творчеству и сомнений в своём призвании, отравленной непониманием окружающих. Внутренне объединяющее книжку настроение, — это благоговение перед искусством как божественным откровением.
(Вакенродер В. Г. Фантазии об искусстве.)
«Днем и ночью грезит моя душа о прекрасных светлых краях, они являются мне во всех моих снах и зовут меня. Неужели моя мечта, моя тоска так и останутся напрасными? И как много таких, кому дано отправиться туда и вернуться назад и кто даже не понимает, где посчастливилось ему побывать и что увидеть, ибо они не любят эту страну и ее искусство столь задушевно, как я. Почему она так далека от меня, что нога моя не может достичь ее, и мне не дано преклонить колени перед бессмертными творениями великих художников и выразить им все мое восхищение и любовь» дабы их души услыхали меня и радушно встретили своего преданнейшего ученика?
Когда доводится мне увидеть в руках одного из друзей карту этой страны, я созерцаю ее всегда с умилением; в мыслях я брожу по городам и селам, но — ах! слишком скоро вспоминаю, что все это лишь игра воображения. Ведь я не желаю себе никаких благ этого мира; так неужели не будет мне дано даже и того, чтобы всецело жить тобою и для тебя, святое искусство?
Тяжек жребий мой унылый!
Не сгорю ль в любви моей?
В мыслях, в думах мало силы —
Иль судьбе они постылы
До конца угрюмых дней?
Неужели я потерян
И отвержен искони?
Счастлив тот, чей путь размерен,
Кто искусству с детства верен
И ему вверяет дни!
Ты, блаженство, в отдаленье,
И тебя мне долго ж дать!
Пусть мне ведомо сомненье,
Но светил круговращенье
Принесет мне благодать!
Я с тяжким игом
Расстанусь мигом —
Застой, прощай!
По рощам, долам,
Полям веселым —
В родимый край!
В благоговенье
Узрю явленье
Славных мужей
В блеске лучен!
Узнает усталый
Покой небывалый,
Восторг, тишину,
Искусства страну!»
Есть в Дюссельдорфе улица, которая ассоциируется с магазинным променадом. Там – «магазин на магазине» и называется улица Шадов (Schadow)-штрассе, по фамилии замечательного художника и педагога Фридриха Вильгельма фон Шадов (1789-1862), основавшего знаменитую «Дюссельдорфскую школу» живописи.
Вместе с представителем назарейцев Петером фон Корнелиусом его преемник на посту директора Академии Фридрих Вильгельм фон Шадов (Friedrich Wilhelm von Schadow) (1826—1859) стал фактическим основателем дюссельдорфской художественной школы.
Спустя несколько лет в Дюссельдорф прибыли самые талантливые его ученики, среди которых были Эдуард Бендеман, Теодор Гильдебрандт, Юлиус Гюбнер, Франц Иттенбах, Генрих Гофман, Карл Фридрих Лессинг и Карл Фердинанд Зон, что способствовало становлению Дюссельдорфской художественной школы.
Вильгельм фон Шадов в своей мастерской, рисунок Генри Риттера, 1845 год.
При нём выделились различные течения: Национально-историческая тематика трактовалась в поверхностно-романтическом (К. Ф. Зон, Т. Гильдебрандт), эпико-героическом (А. Ретель), даже в оппозиционно антикатолическом (К. Ф. Лессинг) духе; развивался реалистический пейзаж (Освальд и Андреас Ахенбах); в бытовом жанре тенденции к социально-критическому анализу (И. П. Газенклевер, Ю. Гюбнер) в 1850-х годах были вытеснены идиллическими сценами из бюргерского и традиционного крестьянского быта (Л. Кнаус, Б. Вотье).
В 1857 году накануне своего 69-го дня рождения Шадова разбил удар, от которого он уже не сумел оправиться. Спустя два года Шадов сложил все свои полномочия и удалился из общественной жизни. В Академии образовалась «дюссельдорфская школа» живописи.
Фридрих Вильгельм фон Шадов. Плач Иакова об Иосифе. Цикл фресок Каза Бартольди.
За столетие ее существования — с 1819-го по 1918 года — в Академии обучались почти четыре тысячи студентов, из них более 700 — иностранцы. Взглянув на размещенную в вестибюле музея географическую карту, можно убедиться в том, что выпускниками Дюссельдорфской академии художеств являются граждане почти всех европейских стран и даже Канады и Австралии. Но самое большое число последователей школы оказалось впоследствии в США. Выпускники академии знакомили заокеанских художников с традициями дюссельдорфской школы живописи, открывая там свои школы художеств.
Но самое большое число последователей школы оказалось впоследствии в США, где они стали основателями так называемой Школы реки Гудзон — группы американских художников-пейзажистов. Выпускники академии знакомили заокеанских художников с традициями дюссельдорфской школы живописи, открывая там свои школы художеств.
Последователями школы создан ряд монументальных полотен на исторические и религиозные сюжеты, многие из которых на библейские темы.
Выдающихся успехов Дюссельдорфская школа живописи достигла в области изображения пейзажа. Работы последователей школы характеризуются точностью мелких деталей причудливых пейзажей, часто с большим количеством религиозных или аллегорических фигур.
Фридрих Бозер - Выставка картин дюссельдорфских художников в Академии художеств, 1844 г.
Работы последнего поколения художников Дюссельдорфской школы живописи конца XIX — начала XX века, которые создали новое объединение художников «Зондербунд». Силами «Зондербунда» в Дюссельдорфе были организованы две выставки французских художников, благодаря которым культурная общественность впервые ознакомилась с работами Ван Гога, Поля Гогена и Пабло Пикассо. Первая мировая война прервала на долгие годы эти контакты, и тем самым завершилось блистательное столетие Дюссельдорфской школы живописи.
Руководители академии:
1819—1824 — Петер Йозеф фон Корнелиус
1826—1859 — Вильгельм фон Шадов
1924—1933 — Вальтер Кесбах (нем. Walter Kaesbach)
1945—1946 — Эвальд Матаре (нем. Ewald Mataré)
1959—1965 — Ганс Швипперт (нем. Hans Schwippert)
1972—1981 — Норберт Крикке (нем. Norbert Kricke)
1988—2009 — Маркус Люперц (англ. Markus Lüpertz)
c 2009 — Тони Крэгг(англ. Tony Cragg)
В Дюссельдорфской школе живописи остался и русский след: Алексей Петрович Боголюбов,
Евгений Эдуардович Дюккер(Ойген Дюкер), Иван Иванович Шишкин.
Но немного отступлю, чтобы показать каким был Дюссельдорф глазами русских студентов в те времена из «Записок..» Нестора Васильевича Кукольника, друга Глинки и Брюллова.
Его недолюбливали современники (особенно Пушкин и Белинский), и совсем забыли потомки. В студенческие годы он учился в одной гимназии с Николаем Васильевичем Гоголем и их двоих обвиняли в чтении вольнодумных книг. В гимназии он впервые начал заниматься литературной деятельностью, но его первые литературные опыты не сохранились, так как были изъяты при расследовании «дела о вольнодумстве». Но, как бы там ни было, Николай Васильевич в той истории не пострадал, а Кукольник не получил диплом.
Творчество Н. Кукольника обширно и многогранно. Наряду с драматургией, он успешно пробует силы в жанре авантюрного романа, исторической повести, художественной критике, поэзии и даже в музыке.
Помните, комический номер Владимира Винокура «Поезд мчится в чистом поле... Веселится и ликует весь народ». В номере Винокура звучит «Попутная песня» (композитор Михаил Глинка, автор текста Нестор Кукольник). Песня посвящена открытию железной дороги между Петербургом и Царским Селом.
Дым столбом — кипит, дымится
Пароход...
Пестрота, разгул, волненье,
Ожиданье, нетерпенье...
Православный веселится
Наш народ.
И быстрее, шибче воли
Поезд мчится в чистом поле.
Написана песня в 1840 году. В советское время текст был изменен. Вместо «православный веселится наш народ» появилось «веселится и ликует весь народ». Казалось бы, при чем здесь пароход? Оказывается, пароходами первое время называли паровозы. А «поезд» — это череда повозок. Этот пример иллюстрирует, во-первых, востребованность нашего героя, во-вторых, желание «держать руку на пульсе» — сегодня открылась железная дорога, завтра уже написана «Попутная песня».
Это не единственный пример сотрудничества Глинки и Кукольника. Известно порядка двух десятков романсов Михаила Ивановича на стихи Нестора Васильевича.
Брюллов, Глинка и Кукольник.
Как известно, дружба Брюллова, Кукольника и Глинки играла заметную роль в художественной жизни Петербурга конца 1830-х - начала 1840-х годов. Позже к ним присоединился и Тарас Шевченко.
В глазах романтически настроенного поколения она представлялась воплощением гармоничного синтеза трех искусств. Этому союзу художника, писателя и композитора придавалось важное идейное значение: верилось, что он может повлиять на эстетическое развитие всего общества.
Они основали «клуб». Петербургская квартира братьев Кукольников становится местом «многолюдных собраний литераторов, журналистов, художников и актеров». Как мягко пишет один из биографов Нестора Васильевича, «несмотря на выразительный водочный запах, этот «безыдейный» кружок был первым, объединившим представителей разных видов искусств». Кукольник и Глинка сочиняли песни о легкомысленных и неверных девушках, а Брюллов рисовал порнографию по заказу престолонаследника Александра.
В 1839 году Брюллов влюбился в дочку рижского бургомистра — Эмилию Тимм. Была назначена дата свадьбы. И тут вдруг невеста призналась:
— Такие, значит, Карл, дела. У меня есть любовник — отец, и с ним я потеряла невинность.
Карл рассказал о неприятном известии друзьям. Те посоветовали забыть об Эмилии. Но Брюллов решил простить невесту.
Тогда Нестор предложил накануне свадьбы провести «мальчишник». В публичном доме. В общем, свадьба Карла и Эмилии не состоялась — друзья подцепили сифилис. Но нет худа без добра — в борделе Нестор познакомился со своей будущей женой — Амалией. Как уверяла Амалия, Нестор был ее первым клиентом. Детей Амалия иметь не могла. Все отговаривали его женится на бездетной,но в 1843 году они поженились и прожили вместе до смерти Нестора Васильевича.
По просьбе юной жены Кукольник вернулся на службу — чиновником для особых поручений у военного министра. Видимо, Амалия считала, что на госслужбе — больше уверенности в будущем.
Нестор Кукольник с женой на портрете Р. К. Жуковского (1847).
Итак, в марте 1857 года чиновник для особых поручений Министерства финансов, действительный статский советник Нестор Васильевич Кукольник (русский прозаик, поэт, переводчик и драматург первой половины XIX века, автор текстов популярных романсов), получил долгосрочный отпуск и вместе с женой немкой лютеранского вероисповедания Софией Амалией фон Фризен, вооружившись «бедекерами» (путеводителями, выпущенными немецким издателем Карлом Бедекером), отправился в первое большое путешествие по Европе.
Любой гранд-тур был связан с немалыми трудностями, материальными и физическими, но все отступало перед желанием увидеть новое, удовлетворить свое любопытство. Для Кукольника, проехавшего большие пространства России по служебной необходимости, возможность путешествовать свободно, без обязательной программы была особенно приятной.
Старая рыночная площадь с ратушей Дюссельдорфа. Дж. Буль (J. Buhl), гравюра на цветной стали, около 1850 г.
«Великое счастье путешествовать для себя, учиться, смотреть, наблюдать», — так в «Записках…» начинал он отчет о собственном путешествии. Но Кукольник не мог быть просто «беззаботным туристом». Знакомство с жизнью стран и народов всегда вызывало живейший интерес Нестора Васильевича. Не зря тему путешествий он сделал одной из основных в своем журнале «Иллюстрация». Еще в России Кукольник задумал создать универсальный художественный путеводитель, необходимый русским путешественникам. Его структуру он разработал заранее, наметив основные пункты, необходимые для знакомства с городами и их художественными объектами: «Нравы, обычаи, особенности народов и городов, архитектура, живопись, музеи, театры, замечательные в каждом городе люди», и во время заграничного вояжа их уточнял и проверял. Рекомендации по составлению путеводителя, изложенные в «Записках…», могли бы (если бы «Записки…» были изданы) стать практическим руководством для издателей.
Последним немецким городом, который увидел Нестор Кукольник, стал Дюссельдорф. Желание посетить его, отклонившись от общепринятого маршрута, не было случайным. Кукольника, художественного критика и друга многих художников, интересовали Дюссельдорфская академия как учебное заведение и Дюссельдорфская школа живописи как художественное явление, интерес к которой проявляли многие русские художники. Страницы «Записок…», посвященные Дюссельдорфу, полны информацией и сообщают неизвестные подробности художественного быта академии. Кроме того, они насыщены размышлениями маститого критика о природе национального искусства. «Отчего тут возникла живописная школа, этого я себе объяснить не могу», — недоумевал Кукольник, обозревая дюссельдорфские ландшафты. «Окрестности Дюссельдорфа вовсе не живописны, и уединение учащегося хорошо для университета, но для живописца лучше большие города, там для его наблюдательности больше пищи и легче доставать натуру… но у немцев на все есть свои причины». Впечатление от города Кукольник сформулировал так: «Дюссельдорф вроде нашего Арзамаса. <…> Городок довольно большой и на Рейне, потому есть какая-нибудь торговля, и это его поддерживает, а на одном художестве он бы пылко обанкротился».
Далее он перешел к описанию собственно Дюссельдорфской академии. «Знаменитая академия… помещается в старом и грязном замке, где профессора имеют свои мастерские, но не живут… живет только один директор Шадов, основатель и блюститель школы. Честь и слава ему… все-таки Дюссельдорф существует и производит много хорошего». Применить на практике один из пунктов своего плана, увидеть «замечательных в каждом городе людей» Кукольнику опять не удалось. «Ни одного профессора, ни директора я не застал в Дюссельдорфе, к крайнему моему сожалению», — зафиксировал Кукольник в «Записках…». И далее продолжил, что «все по случаю лета в разброде, ищут где-нибудь материалов для живописи». Все же кое-что посмотреть путешественники смогли даже в столь неудачное «отпускное» время. «Жена швейцара смилостивилась над любознательными иностранцами и повела по профессорским мастерским, показав нам работы Шадова, Зона, Гильдебранта, профессора гравирования Кёллера».
Краткое знакомство с работами дюссельдорфских мастеров могло дать только самые общие представления о них, но посетители осмотром остались довольны. «Хотя и видели мало, — записал Кукольник, — но в работах заметна жизнь, труд, движение». Для знакомства с достижениями местной школы Кукольник посетил еще одну художественную достопримечательность города — Дюссельдорфскую выставку, где «было чем полюбоваться». Больше всего его поразило, что организаторы смогли практично соединить пропаганду и реализацию произведений местных художников. Экспонаты выставки, «которые могли бы украсить любую галерею… скромно разыгрываются в лотерею… в которой всегда все билеты разобраны, художники заплачены, частные люди пользуются благодеяниями искусства, вкус распространяется, Дюссельдорф держится».
Исполняя пункт «Музеи», Кукольник посетил и «так называемый городской музей, помещавшийся в том же, где и Академия, замке». Характеризуя качество представленных работ, он отметил, что «там посредственного чрезвычайно мало». Обратил он внимание и на «справедливый» принцип комплектования — «по одному экспонату с каждого художника», про состав экспонентов написал, что «не все художники по рождению принадлежат Дюссельдорфу… но тут воспитывались или провели время своей лучшей деятельности».
Среди картин, представленных в залах, Кукольник с удовольствием отметил и «работу нашего Боголюбова, бравшего уроки у Андрея Ахенбаха». С грустью расставался Нестор Васильевич с Дюссельдорфом, написав в «Записках…»: «…такой художественный оазис заслуживал бы большего внимания, но у меня не было времени, а жаль». Хорошо понимая разницу между ознакомительной экскурсией и профессиональным изучением особенностей местной живописной школы, Кукольник подвел итог: «Для соображения тут много работы». И далее: «Отчего здесь есть художественное начало, а в Мюнхене его нет? Отчего в Дюссельдорфской школе господствует такая мелкота размеров? Все это любопытно, но неразрешимо без свиданий и разговоров с достойными художниками, а я в Дюссельдорф едва ли еще попаду. Крайне жаль». В конце августа (15/28) 1857 г. путешественники покидали Германию, их ждали другие города и столицы Европы..."
(Ивлева С.Е. Художественные путешествия Нестора Кукольника по Германии (1857)
Дюккер Евгений Эдуардович. Автопортрет на Балтийском море.
Дюккер Евгений Эдуардович (Ойген Дюкер) - родился 10 февраля 1841 года в Курессааре в дворянской семьи, балтийских немцев.
В 1858—1862 годах изучал живопись в Санкт-Петербургской Академии художеств под руководством С. М. Воробьёва.
Свои учебные серебряные и золотые медали в Академии художеств (учился с 1858 по 1862 год) Е. Дюккер получал за виды Лифляндии. Большую золотую медаль художник получил за дипломную работу Дубовый лес в окрестностях Ревеля. В пенсионерской поездке и в дальнейшей своей работе (а работал художник большую часть жизни в Дюссельдорфе).
Дюккер Евгений Эдуардович. Дубовый лес в окрестностях Ревеля. 1862 год.
В 1864 году приезжает в Дюссельдорф, а в 1872 году занимает место преподавателя пейзажной живописи в Дюссельдорфской академии художеств (вместо Освальда Ахенбаха) и занимается преподавательской деятельностью в течение 44 лет.
Eugеne Gustav Dücker.
Находясь в Европе, часть своих картин он отсылал на академические выставки в Петербург. Большая же часть картин раскупалась западноевропейскими частными коллекционерами и музеями.
Художник неоднократно выезжал «на этюды» в различные страны — в Бельгию, Францию, Голландию и в Италию, однако больше всего любил писать суровую природу северной Германии. Большинство его работ показывают морские виды, сделанные со стороны побережья. Позднее писал также пейзажи горные и полевые.
Дюккер Евгений Эдуардович. Церковь в Катвейке (Katwijk).
Katwijk (Катвейк-ан-Зе) – это как раз тот берег в провинции Южная Голландия (Нидерланды), который я очень люблю и постоянно вам показываю! Он соединяется с Нордвейком (Noordwijk). Две деревни на берегу моря, существовавшие с XIII века. Тут жили рыбаки, во времена Реформации жители Нордвейк-ан-Зе стали протестантами.
Нордвейк-Биннен вырос вокруг церкви, которую в 847 году построил шотландский монах-бенедиктинец Джерон, и где он в 857 году был замучен до смерти. Постепенно место мученичества святого Джерона стало местом паломничества, что было официально закреплено епископом Утрехтским в 1429 году. Соответственно, жители Нордвейк-Биннена были в основном католиками.
Результатом религиозной розни стало то, что во времена Восьмидесятилетней войны береговые гёзы страдали от испанских солдат, а жители Нордвейк-Биннена — от войск оранжистов.
В XIX веке на территории общины Нордвейк началось промышленное выращивание цветов.
Катвейк.
Катвейк.
Дюккер Евгений Эдуардович. Море, пляж. (Meeresstrand).
Дюккер Евгений Эдуардович. Рыбаки Катвейка и баржи на пляже. (Katwijks vissersvolk en bomschuiten op het strand).
В голландском рыболовстве измерение рыбы измеряли по загруженности в различные типы используемых рыболовных судов (например, бомсхайт (баржа), буи, круиз или лесоруб).
Среди учеников Ойгена Дюкера следует упомянуть таких мастеров, как Макс Кларенбах, Георг Макко, Фриц Овербек, Генрих Петерсен-Ангельн, Отто Зернер, Отто Штрютцель, Вилли Тильманс, Карл Вутке, Юлий Феддерс.
Дюккер Евгений Эдуардович. Морской берег (Остров Рюген), 1865 год.
Полотно Дюккера «Вид на острове Рюген», которое украшало русский отдел на Берлинской выставке в 1866 году, получило высшую награду — большую золотую медаль.
Его работа «Жатва в Дюссельдорфе», написанная в 1867 году, находится в Саратовском государственном художественном музее имени А. Н. Радищева.
Дюккер Евгений Эдуардович. Жатва в окрестностях Дюссельдорфа. 1867.
В 1873 году Евгений Эдуардович Дюккер получил профессорство. В этом же году он получил место профессора-преподавателя в дюссельдорфской академии. В 1908 году за работы «Болото», «Морской берег», «Поле после жатвы» Дюккер был удостоен звания академика. Умер в Дюссельдорфе 6 декабря 1916 года.
И. И. Шишкин в Дюссельдорфе. 1864-1865.
Шишкин, для многих - любимый художник. Кто не знает мишек с шоколадно - вафельных конфет «Мишка косолапый» по мотивам большой картины «Утро в сосновом лесу» из Третьяковской галереи. В полотнах Ивана Шишкина - могучие леса, широкие просторы полей. Всё с натуры. Здоровый, жизнеутверждающий реализм, вызывающий чувство бодрости и твёрдой почвы под ногами.
В XIX веке Дюссельдорф — один из главных художественных центров в Германии. Одним из направлений, развивавшихся в Дюссельдорфе, был реалистический пейзаж. Поэтому, даже наш великий Иван Иванович Шишкин, «стажировался» Академии художеств Дюссельдорфа в 1864-1865 годах. Он занимался изучением стволов отдельных деревьев.
И. Н. Крамской. Портрет И. И. Шишкина. 1873. Третьяковская галерея, Москва.
Художник много и подолгу работал прямо в лесу (сначала близ Дюссельдорфа). Шишкин часто работал в знаменитом Тевтобургском лесу, что начинается вблизи города.
Зарисовки, сделанные в Дюссельдорфе, послужили основанием других картин художника, написанных уже в России. Например, в российский пейзаж «Среди долины ровныя» Шишкин вписал дуб из своих дюссельдорфских зарисовок.
К себе и своим собратьям Шишкин был очень строг. Он писал: «Я здесь, за границей, совершенно растерялся, да не я один, все наши художники и в Париже, и в Мюнхене, и здесь, в Дюссельдорфе, как-то все в болезненном состоянии - подражать, безусловно, не хотят, да и как-то несродно, а оригинальность своя еще слишком юна и надо силу»..
Картина Шишкина «Среди долины ровныя», создана по мотивам одноименного стихотворения Алексея Мерзлякова. Русский дуб с «немецкими» корнями.
«Среди долины ровныя,
На гладкой высоте,
Цветет, растет высокий дуб
В могучей красоте.
Высокий дуб развесистый,
Один у всех в глазах;
Один, один, бедняжечка,
Как рекрут на часах!...»
(Cлова, давно ставшая народной, песни композитора Степана Давыдова на стихи А.Ф. Мерзлякова «Среди долины ровныя»).
В то же время художник обрел в Дюссельдорфе приятную ему известность. Его рисунки привлекали внимание на выставках Академии искусств, особенно те, что были выполнены пером. Работы Шишкина не только выставлялись, но и продавались. Они делали его узнаваемым персонажем дюссельдорфской художественный сцены. «Где и куда ни пойдешь, - писал он, – везде показывают — пошёл вот этот русский, даже в магазинах спрашивают, не вы ли тот русский Шишкин, который так великолепно рисует»..
Что связывает Ивана Ивановича Шишкина и Дюссельдорф? А вот что: благодаря картине, написанной в Дюссельдорфе, где написал по заказу коллекционера Н. Быкова «Вид в окрестностях Дюссельдорфа» — картину, за которую Императорская Академия художеств присвоила ему звание академика. За границей, помимо живописи, Шишкин много занимался рисунками пером, которые приводили в удивление иностранцев. Некоторые из его рисунков были помещены в Дюссельдорфском музее рядом с рисунками таких первоклассных европейских мастеров, как А. Ахенбах и К.Ф.Лессинг.
Здесь работали ещё два представителя русской школы: Л. Каменев и Евгений (Ойген) Дюккер. Вместе с Шишкиным они образовали своего рода творческое сообщество. Дюккер долгие 44 года преподавал в Дюссельдорфской академии художеств, полностью реформировав дюссельдорфскую пейзажную школу, став её наиболее известным и влиятельным представителем и, тем самым, осуществив момент реального влияния русской пейзажной живописи на немецкую. За что ему не могут сказать спасибо отечественные искусствоведы, так как не ясно в каких музеях и залах его помещать - зарубежного искусства или наоборот.
Иван Шишкин. Вид в окрестностях Дюссельдорфа, 1864-1865.
В 1864 году художник переехал в Дюссельдорф, где приступил к работе над «Видом в окрестностях Дюссельдорфа». Этот пейзаж, наполненный воздухом и светом, принес Ивану Ивановичу звание академика. Местная природа очень нравилась молодому Шишкину, она ему напоминала свою, русскую, порою суровую, порою фантастически легкую и сказочную природу. Мастер никак не мог определиться, какой выбрать сюжет. Сначала он хотел писать природу после грозы, но потом изменил планы, изобразив ожидание природой грозы. Картина получилась живая и очень воздушная.
Кстати, не так давно произошла интересная история. Рынок антикварных изделий сегодня наводнен фальшивками, которые, как ни странно, не могут распознать даже признанные и авторитетные эксперты.
Подделка Шишкина-Куккука - скандал на арт-рынке в 2004 году, или Шишкин голландского разлива.
Образцовым примером того, как мастера подделок могут провести самых опытных экспертов, служит история с картиной псевдо-Шишкина «Пейзаж с ручьем», которую весной 2004 года Sotheby's едва успел снять со своих русских торгов.
Вариант картины, представленный на аукционе.
На аукционе эта картина была атрибутирована как ранняя работа Ивана Шишкина - периода его стажировки в Европе у художников так называемой Дюссельдорфской школы. Картина была оценена в сумму около 1 миллиона долларов. Оказалось, что полотно является подретушированной работой голландского живописца той же Дюссельдорфской школы Маринуса Адриана Куккука.
За год до этого картина была продана на шведском аукционе Bukowskis за 65 тысяч фунтов. К моменту появления на аукционе в Лондоне ее "подлинность" была засвидетельствована уважаемыми экспертами Государственной Третьяковской галереи и Sotheby's.
Из писем Шишкина, отправленных из Дюссельдорфа.
Кстати, очень интересно читать всю переписку..
(Иван Иванович Шишкин. Переписка. Дневник. Современники о художнике.)
«И. И. Шишкин - И. В. Волковскому
Дюссельдорф. 15 сентября 1864
Любезнейший Иван Васильевич.
Ты, я думаю, теперь в Питере, потому я тебе и пишу, а то, черт знает, где ты был, и если бы я и написал тебе летом письмо, то оно, наверное бы, пропало.
Ну что ты поделал летом и каково было лето? Здесь, брат, лето было из рук вон. Положительно из рук вон, целое лето, и до сих пор погода ужаснейшая. Я в начале лета был на озере 4 кантонов, а потом перебрался в Дюссельдорф и оттуда ездил часа за 4 от Дюссельдорфа, там были из наших Каменев московский и Дюккер, можно было бы работать. Места очень хорошие.
Теперь я в Дюссельдорфе нанял мастерскую и теперь работаю. Это письмо к тебе будет очень коротенькое и будет заключаться в вопросах, на которые ты должен будешь немедленно ответить. Когда выставка? (Академическая выставка 1864 г. была открыта 4 ноября.) Узнай от позолотчика Иванова, получил ли он мой ящик? Из Цюриха. Узнай от Зворского, как обыкновенно поступают пенсионеры, которые должны ехать домой - получают ли они из Академии приказание или уведомление о том и тому подобное. Я ему писал, но ответа от него не было. И какая судьба с отчетом (старая история) и проч. и проч.
Пожалуйста, напиши поскорее. Я теперь сижу без денег и, несмотря на то, едем с Каменевым на выставки в Брюссель и Антверпен. Надо же посмотреть и голландцев, и тогда довольно, домой. Л Париж, брат, черт знает, что такое. Вавилон, совершенный Вавилон. Но об нем расскажу, когда увидимся. Прощай.
Твой весь Иван Шиш[кин] [...]..»
«И. И. Шишкин - И. В. Волковскому
[Дюссельдорф. Апрель] Числа но знаю.
На днях будет май (кажется) 1865
Любезнейший Волкач,
Спасибо тебе за письмо и особенное спасибо за хлопоты при продаже моей (нрзб). Рад как нельзя больше. Деньги остальные оставь Дарье Яковлевне - мне они понадобятся, - я приеду в Россию гол как сокол,- да, кстати, сходи в контору и расспроси Зворского, что мне нужно будет писать в Академию о разрешении моего выезда из-за границы. Если нужно, то попроси его написать форму, а иначе я нагорожу дичи. А деньги за треть я получу в Питере, если только будут еще давать...
Шишкин Иван Иванович. Домик в Дюссельдорфе.
«Н. Д. Быков - И. И. Шишкину
[Петербург]. 9 июля [1865]
Милостивый государь Иван Иванович,
Если перед сим написанное мною Вам письмо за границу о прежней картине Вы сознали справедливым, то надеюсь, что и настоящее письмо Вы примете так же.
Вот как происходило дело: картину Вашу («Вид в окрестностях Дюссельдорфа».) я поручил открыть и натянуть на рамку, а сам 7 июля, по случаю столетнего дня закладки церкви Академии художеств и самого ее здания, отправился в Академию. Возвратился домой при знойном солнце и нашел Вашу картину, которой отдаю полную справедливость и скажу, прекрасная картина и тон ее верен, повторяю, подобной ей из видов нашей матушки Руси нисколько не было бы излишним, и если в Елабуге от нечего делать найдете Вы хорошенькую местность, то напишите, и если она будет не превышать той цены, за которую Вы писали настоящую, то я принимаю на себя. В последнем случае надо такой же величины. Итак, благодарю за картину, об остальных ее достоинствах поговорим после, а теперь от души пожелаю Вам идти в художестве тем путем правды и натуры, которую я вижу в Вашей картине. Надеюсь, что она приведет Вас к достойным и лучшим результатам. Мы видели таланты в молодости, для которых впоследствии художество сделалось ремесло,- и что же - помрачилось имя на степень зауряд всех смертных так, что с удовольствием смотрим на картину его ученическую, но не настоящую. Итак, дай бог Вам успеха. Остаюсь с истинным уважением, доброжелатель Ваш Николай Быков.»
Андрей Осипович Карелин (основоположник жанра художественной фотографии). Портрет Алексея Петровича Боголюбова.
«Моряк-художник» тоже учился в Дюссельдорфе.
Алексей Петрович Боголюбов родился 16 марта в 1824 году в селе Померанье, бывшей Новгородской губернии. Отцом его был полковник Петр Гаврилович Боголюбов, ветеран Отечественной войны 1812 года, а матерью - Фекла Александровна Радищева, дочь известного русского революционера-демократа XVIII века А. Н. Радищева. В январе 1841 года Боголюбов, имея от роду семнадцать лет, окончил Морской корпус и был выпущен со званием мичмана и с тех пор постоянно ходил в заграничные плавания.
И. Е. Репин. Портрет Боголюбова, 1876 год.
С годами любовь к искусству у юного моряка возрастала, чему в значительной степени способствовали продолжительные заграничные плавания, дававшие богатый материал впечатлительному молодому художнику. Бывая за границей, Боголюбов знакомился с произведениями лучших западноевропейских художников.
Так, в 1847 году, плавая в качестве лейтенанта на фрегате "Камчатка", он побывал в Лондоне, где впервые увидел пейзажи Тернера с их приподнятым настроением, с гармоничной красочностью, со стремительно летящими облаками и бурлящей водой.
"Гармония красок навсегда запала в мою душу", - пишет Боголюбов в своих "Записках моряка-художника", упоминая о Тернере.
Порт Гавра. Нормандия (Le Havre. Normandy). Алексей Петрович Боголюбов.
В том же году на острове Мадера произошла встреча Боголюбова с Карлом Брюлловым. Об этой встрече Боголюбов рассказывает так: "Брюллов попросил, конечно из вежливости, показать работы, которые были в папке, сделал замечания про рисунки, но, увидев этюды с натуры, сказал: "Эге, да вы, батюшка, краску бойко месите, продолжайте, а главное, рисуйте построже". Этот отзыв великого русского художника подбодрил Боголюбова, и он с еще большей энергией работает, решив посвятить себя целиком искусству.
Парусная лодка, Голландия. Алексей Петрович Боголюбов.
С современной европейской школой живописи Боголюбов познакомился в 1848 году, посетив музеи Амстердама, Гарлема и Роттердама. В конце 1848 года президент Академии художеств герцог Максимилиан Лейхтенбергский совершал на пароходе "Камчатка" путешествие на остров Мадейру. Герцог заинтересовался рисунками молодого лейтенанта и посоветовал ему серьезно заняться живописью. "Заместо того, чтобы быть дюжинным офицером, - говорил он, - будьте лучше хорошим морским художником, знатоком корабля, чего у нас нет в России, а эта специальность лежит в вашем образовании". Впоследствии герцог получил у Николая I разрешение принять Боголюбова в Академию художеств с оставлением его во флоте, ибо художник не имел других средств к существованию, кроме тех, что давала ему морская служба.
С осени 1849 года Боголюбов начинает посещать классы Академии художеств. С Айвазовским Боголюбов познакомился еще до поступления в Академию художеств и стал часто бывать у него на квартире. Насколько сильное впечатление на молодого Боголюбова произвели эффектные картины Айвазовского, можно судить по его воспоминаниям: "... я увидел в первый раз такой блеск красок на холсте, что даже забыл Тернера. Синие, желтые, белые, серые и красные картины просто меня ослепили." В 1853 году за три вида Ревеля, исполненных по программе, и за "Вид С.-Петербурга от взморья" Боголюбов получил Большую золотую медаль, дававшую выпускникам Академии право на заграничную командировку. Начавшаяся в 1853 году Крымская война дала ему новый материал. Боголюбов издает "Альбом подвигов Черноморского флота в 1853 и в 1854 гг." и получает заказ от Николая I: исполнить семь больших картин из истории Крымской войны. Несмотря на военные действия, Боголюбова, офицера флота, выпускают в отставку и сразу же назначают художником Главного морского штаба.
В конце апреля 1854 года Боголюбов отправился за границу. Путь его лежал через Берлин в Дрезден. Он уезжал с твердым намерением учиться в Дюссельдорфе у известного немецкого пейзажиста Андреаса Ахенбаха. Но в это время Ахенбах находился в Италии, и Боголюбов поехал в Брюссель и Антверпен. Здесь он подробно знакомился с живописью Рубенса и Ван-Дейка и усердно занимался натурными зарисовками кораблей, имея в - виду царский заказ. Вскоре Боголюбов переехал в Швейцарию, где пользовался советами известного пейзажиста Калама, много путешествовал. Из Швейцарии Боголюбов едет в Италию, где, переезжая из города в город, с большим прилежанием зарисовывает всевозможные колонны, капители и карнизы дворцов и зданий. Таким образом, доехав до Рима, где уже были его товарищи: Сорокин, Железнов, Максугов, Лагорио, Чернышев, Бронников, Давыдов, Кабанов и целый ряд других русских художников, Боголюбов останавливается там.
Весной 1855 года Боголюбов вместе с товарищами по Академии ездил на этюды в Неаполь, Террачино, Палермо, Мессину, Сорренто и через Капри возвратился с ними в Рим. Затем Париж.
Боголюбов Алексей Петрович. Бонн. Рейн. Начало 1870-х.
Бонн.
И только в 1859 году Боголюбов переезжает в Дюссельдорф и начинаем работать под руководством Андреаса Ахенбаха.
Андреас Ахенбах. Старая академия в Дюссельдорфе. 1831.
Андреас Ахенбах сразу же направляет Боголюбова на этюды в Схевенинген (Scheveningen) – в Гааге, рекомендует забыть его картины и руководствоваться только своими собственными взглядами на природу.
Боголюбов Алексей Петрович.
Схевенинген (Scheveningen). Гаага.
Схевенинген (Scheveningen). Гаага.
Боголюбов Алексей Петрович. Схевенинген1.
Боголюбов Алексей Петрович. Схевенинген2.
Боголюбов Алексей Петрович. Схевенинген. Голландия.
Схевенинген (Scheveningen). Гаага.
Боголюбов Алексей Петрович. Прачки в Этрета. Утро. 1874 год.
Боголюбов Алексей Петрович. Голландия. Отлив в Схевенингене (Гаага).
Боголюбов Алексей Петрович. У Схевинингена. Голландия.
Боголюбов Алексей Петрович. Схевининген. Голландия.
Боголюбов Алексей Петрович. Вид в окрестностях Гааги.
Боголюбов Алексей Петрович. Сельский вид около Гааги.
Боголюбов Алексей Петрович. Мельница в Саардаме (Голландия). Боголюбов Алексей Петрович. Пейзаж с мельницами.
Боголюбов Алексей Петрович. Амстердам.
В Дюссельдорфе Алексей Петрович Боголюбов по этюдам написал ряд больших картин, среди которых выделялась "Ярмарка в Амстердаме". "Ярмарка в Амстердаме"- характерная работа Боголюбова, подводящая итог его заграничному пенсионерству. По своему сюжету она еще тяготеет к романтическому пейзажу: борьба лунного света со светом факелов, готический силуэт Гарлемских ворот, остроконечные вышки домов, блеск в окнах и на воде, темные силуэты сонных кораблей. Но эта картина поразила всех своим высоким техническим мастерством исполнения и реалистической убедительностью в решении столь сложной задачи. По этой картине можно судить о том, насколько окреп Боголюбов в рисунке, насколько возросло его мастерство, позволившее ему с реалистической убедительностью решать сложные живописные задачи, правдиво передавать природные и световые эффекты. В этом Боголюбов сумел подняться до уровня современных ему голландских и французских художников, писавших картины на сходные темы.
Трезвый реализм Боголюбова удивлял многих западноевропейских мастеров и внушал им доверие к их русскому собрату, замечательному и большому художнику. Не случайно поэтому в мастерской Боголюбова «часто сиживал старик Коро, покуривал свою коротенькую трубку», а художник Добиньи, который очень полюбил Боголюбова, хвалил его работы и менялся с ним этюдами.
В конце 1860 года Боголюбов возвратился из заграничной командировки с большим количеством картин и массой необычно свежих и интересных этюдов. И когда Академия художеств устроила выставку этих работ, то стало ясно, что Боголюбов не только ученик Воробьева и не только подражатель Айвазовского, каким был шесть лет назад, а своеобразный, интересный и большой мастер, какого Россия еще не знала.
В Париже, где Боголюбов с 1873 года проводит каждую зиму по состоянию здоровья, опекает русских художников — пенсионеров (И. Е. Репина, В. Д. Поленова, В. В. Верещагина, К. А. Савицкого и др., знакомит их с французским искусством, достает выгодные заказы, устраивает выставки русских живописцев. В 1877 году основывает Общество взаимного вспоможения и благотворительности русских художников, в России состоит в правлении ТПХВ, всячески поддерживая идеи И. Крамского.
Боголюбов Алексей Петрович. Трепор. Нормандия.
Боголюбов Алексей Петрович, внук Радищева, воспитанник морского корпуса, был прекрасным художником-маринистом, которому особенно удавались картины батального жанра.
Умер художник 27 октября 1896 года в Париже, похоронен в Петербурге. Гражданская жена Боголюбова, парижанка, баронесса Элиз Шивр, принявшая российское гражданство и православие, завещала Радищевскому музею и школе всё свое состояние — 100 тысяч рублей.
Во всемирно известной Академии художеств Дюссельдорфа с 1931 года преподавал немецкий и швейцарский художник, график, теоретик искусства один из важнейших художников авангарда - Пауль Клее и немецкий художник, один из главных теоретиков постмодернизма, профессор скульптуры в Дюссельдорфе Йозеф Бойс.
Преподавательская работа занимала много времени, но Клее продолжал писать маслом и рисовать. В его деятельности тогда отмечают особенно внимательное отношение к выразительности детского рисунка и ещё то, что знакомство с кубизмом сделало композиции Клее более геометричными.
Пауль Клее «Верблюд (в ритмичном древесном пейзаже» (Kamel (in rhythmischer Baumlandschaft), 1920.
Вы можете разглядеть запрятанного верблюда?.. Моя любимая картина. :) Когда дочь была ещё в начальной школе, то наша учительница несколько раз в год водила класс в различные театры, выставочные залы, музеи Дюссельдорфа, а меня всегда звала в сопровождение с ними.
Так вот эта картина была любимой и у детей. Они в этом музее «K20» 3 раза и каждый раз – всегда бежали к этому верблюду!:)
Пауль Клее любил сочетать поэтическое с причудливым. Здесь стройные стволы вырастают из тонких траншей и носят сферические короны, которые придают рисунку собственный ритм, напоминающий нотную запись.
Два треугольника обозначают горки верблюда, справа от которых видна голова и две ступеньки ниже ног. Изменение масштаба, фрагментация и двухмерная организация превращают представление в картинку-головоломку.
Вы можете почувствовать тщательно продуманную стратегию вплоть до мельчайших колористических нюансов. Каждый мазок сделан так, чтобы служить упорядоченному целому, основанному на трех характеристиках: горизонтальные полосы, вертикальные отметки и круги. Клее не проиллюстрировал то, что описывает название, а скорее создал баланс между внутренней ценностью форм и воспоминаниями, которые эти формы и цвета могут вызывать. Такими подсознательно юмористическими образами Клее хотел избавить зрителя от скованности повседневной жизни.
Итак, Клее «рисовал квадраты и крючочки»... И дети после посещения музея должны были тоже нарисовать «животное», но в стиле Пауля Клее.
Вот что изобразила тогда наша дочь:
«Хрюшку – птичку» видете?:) Это она... в технике Клея...:)
Пауля Клее с полным правом можно назвать пионером модернизма. Свое кредо он сформулировал в начатом в 1918 году сочинении "Творческое вероисповедание": на первом плане должно стоять не максимально точное отображение реальности, а ее индивидуальное восприятие.
«Новое искусство формирует не предметы, а ощущения по отношения к предметам. Художник воспроизводит не саму природу, а скорее закон природы»,- записал Клее в своем дневнике в июне 1905 года.
Пауль Клее: Омфалоцентрическая лекция (Paul Klee: Omphalo - centric lecture), 1939.
«Линия – это точка, которая пошла погулять». (Пауль Клее)
Сам Клее говорил: «Писать – значит лишь одно: помещать нужный цвет в нужное место».
Клее был очень многогранен. Иногда он создавал новый мир, который живет по своим законам. Это было полное отсутствие изобразительности.
Его коллеги вспоминали, что мастерская Клее напоминала лабораторию алхимика. В ней стояло несколько мольбертов. Художник мог часами сидеть в углу с трубкой и медитировать. Потом резко встать и нанести пару выверенных линий или мазков.
Все его работы были заранее продуманы. А исполнение отличалось тщательностью, почти ювелирностью. Клее был восхищён работоспособностью Ван Гога, который писал по одной картине в 1-2 дня. И также стремился работать, ни дня без линии. В результате он оставил огромное наследие. Более 10000 работ. На самом деле Клее не принадлежал ни одному направлению модернизма. Часто его работы сложно подогнать под конкретное направление.
Разноцветные образцы а-ля Клее. Эта стена была разработана британской художницей Сарой Моррис (Sarah Morris).
Сегодня в Дюссельдорфе есть школа имени Пауля Клее и площадь. Он находится за музеем «K20», образуя, так сказать, его внутренний двор. А поскольку Клее так часто красил в яркие цвета, там есть стена, которая неизбежно напоминает о нем своими яркими красками.
«Когда люди спрашивают меня, являюсь ли я художником, я отвечаю: оставьте эти глупости! Я не художник. Точнее, я художник в той же степени, в какой является художником каждый человек, не больше и не меньше!». (Йозеф Бойс.)
Итак, 12 мая исполнилось 100 лет со дня рождения Йозефа Якоба Бойса.
В 1974 году масштабные планы Бойса начинают претворяться в жизнь. Совместно с Генрихом Беллем он открывает Свободный университет международного уровня, студентом которого мог стать абсолютно любой желающий, без возрастных ограничений, к тому же не проходя никакого вступительного конкурса. Его активности хватало на все.
После смерти мастера каждый музей современного искусства стремился установить один из его арт-объектов на самом видном месте в виде почетного мемориала.
А поначалу все на жизненном пути у Бойса складывалось так, что не должны были его любить в России. Даже такие нестандартные ее граждане, как актуальные xудожники.
Йозеф Бойс родился 12 мая 1921 в Крефельде в семье торговца Йозефа Якоба Бойса (1888—1958) и Йоханны Марии Маргарет Бойс (1889—1974). Осенью того же года семья переехала в Клеве, промышленный город Нижнего Рейна (Германия), недалеко от голландской границы. Там Йозеф посещал начальную католическую школу, а затем гимназию. Учителя сразу заметили у мальчика талант к рисованию. Кроме того, он брал уроки игры на фортепиано и виолончели. Несколько раз посещал мастерскую фламандского живописца и скульптора Ахиллеса Моортгата.
Еще во время школьного обучения Бойс изучил массу художественной литературы: трактаты основателя антропософии Штейнера, произведения Шиллера, Гете, Шопенгауэра и Новалиса, труды по медицине, искусству, биологии и зоологии. По словам Бойса, 19 мая 1933 г. (т. е. в тот период, когда нацистская партия начала устраивать массовые акции по сжиганию неугодной литературы) во дворе своей школы он спас книгу «Система природы» Карла Линнея «… из этой большой, пылающей кучи».
В 1936 году Бойс стал членом Гитлерюгенд. Всё больше детей и подростков состояло в партии, так как членство в ней стало обязательным. Он участвовал в митинге в Нюрнберге в сентябре 1936 года, когда ему было всего 15 лет.
В 1939 году он работал в цирке и заботился о животных в течение года. Школу окончил весной 1941 года. Согласно большинству его биографий, он оставил гимназию на Пасху 1941 года с отметкой зрелости, однако, по словам Ханса Петера Ригеля (Ригель вырос в Дюссельдорфе, где изучал визуальную коммуникацию, фотографию и философию, швейцарский писатель, концептуальный художник, кинорежиссер, фотограф и арт-директор), весной 1940 года Бойс окончил гимназию без аттестата.
Война уже охватила весь мир.
В 1941 году Бойс ушел добровольцем в Люфтваффе. Военную службу он начал в качестве стрелка-радиста в Познани под командованием Хайнца Сайльмана. Они оба посещали лекции по биологии и зоологии в местном университете. В это же время Бойс начал серьезно рассматривать карьеру художника.
Затем стал – пилотом бомбардировщика. И что самое противное – бомбил он Россию, в июне 1942 года участвовал в воздушном бою за город-крепость Севастополь. С мая 1943 года Бойс был уже сержантом и размещен в Кениггретце в тогдашнем протекторате Богемии и Моравии в качестве стрелка - радиста на пикирующем истребителе Ju 87 (Штука). После перевода в штаб хорватских ВВС летом 1943 года он находился на восточной Адриатике примерно до 1944 года. Оттуда он временно прилетел на военно-воздушную базу в Фоджа для испытаний оружия. Здесь были сделаны многочисленные зарисовки и рисунки времен войны, дошедших до наших дней, уже проявился его характерный стиль.
4 марта 1944 года Красная Армия начала весеннее наступление на Восточном фронте и вынудила полностью вывести немецкие части с Украины в битве за Крым. Во время миссии, в которой из-за снегопада была плохая видимость, Штука Бойса коснулась земли во время полета вслепую 16 марта 1944 года в 200 метрах к востоку от Фрайфельда и разбилась о землю. Пилот Ханс Лауринк погиб, Бойс получил травму. Он получил перелом носовой кости, несколько переломов костей и тяжелую травму.
Началом его «личной мифологии», где факт неотделим от вымысла, послужила дата 16 марта 1944 года, когда его самолет был сбит над Крымом у деревни Фрайфельд Тельмановского района (сейчас это село Знаменка в Красногвардейском районе Республики Крым).
Израненного, бесчувственного и полуобмороженного Бойса подобрали татары и в течение 8 – 12 дней выxаживали при посредстве народной татарской медицины. Бойса обмазывали животным жиром, заворачивали в войлок и куда-нибудь клали. Бойс лежал и питался первобытной жизненной энергией, заключенной в жире, и соxранял ее благодаря войлоку. Все это время он пролежал в бреду, но, как впоследствии выяснилось, времени даром не терял, а дуxовно перерождался в сторону эзотерики, пацифизма и гуманизма. В конце концов его нашли свои, т.е. немецко-фашисткие заxватчики и оккупанты, и увезли в госпиталь. Вот с этого момента начинается совсем другой Бойс.
Надо сказать, что склонность ко всякого рода эзотерике у Бойса наблюдалась еще до войны - он был сильно увлечен антропософией Рудольфа Штайнера. Несмотря на травмы, он вернулся на Западный фронт в августе 1944 года, в плохо оснащённый десантный блок, был ранен в бою более пяти раз. Через день после безоговорочной капитуляции вермахта 8 мая 1945 года Бойс был взят в плен англичанами в Куксхафене и отправлен в лагерь, который ему разрешили покинуть 5 августа 1945 года. В тяжелом физическом состоянии он вернулся к своим родителям в Ной-Скот недалеко от Клеве.
С 1947 по 1951 год учился в Академии художеств в Дюссельдорфе, где главным его наставником был скульптор Эвальд Матаре.
Июнь 1967 года ознаменовался для Западного Берлина большой студенческой демонстрацией. После столкновения с полицией один из участников погиб. В ответ на это событие Йозеф Бойс создает свою политическую партию, в которую входят исключительно студенты. В числе их главных требований — самоуправление для студентов и абсолютно свободное поступление в вуз для любого желающего. Художник, получивший в 1961 звание профессора Дюссельдорфской академии, был в 1972 уволен после того, как вместе с не принятыми абитуриентами в знак протеста «оккупировал» её секретариат. В 1978 федеральный суд признал увольнение незаконным, однако Бойс уже не принял профессуры, стремясь быть максимально независимым от государства.
В 1970 году Йозеф Бойс был профессором скульптуры в Дюссельдорфе и начал воспроизводить всю впитанную им эзотерику в виде экспрессионистической скульптуры и наскальныx картинок.
Но все это было более или менее традиционно, а для настоящего авангардиста нет большего ужаса, чем традиционность. Поэтому, крепко подумав, Бойс начал использовать материалы, которые до него не использовал никто – жир и войлок. Впоследствии к ним добавились мед и тушки животныx.
Жировой стул.
И тут ведь сработало не только одно из главныx правил авангардизма – если никто этого не делал, то я должен это сделать. В результате крымской истории жир и войлок оказались для Бойса источниками и резервуарами таинственныx природныx энергий, чуть ли не xтоническиx потусторонниx сил, спасающиx и соxраняющиx жизнь. Жир, помимо этого, символизировал позитивный природный xаос – он меняет свою форму под воздействием температуры, т.е. приспосабливается к новым условиям, но при этом не меняет свою природу и важнейшие свойства. Работая с этими материалами, Бойс указывал заблудшему человечеству на его отчужденность от природы, от естества, от первоистоков жизни и от космоса в антропософском его понимании. Так Бойс стал шаманом. А шаманов у нас в актуальном искусстве еще не было.
Миф состоит в том, что Бойс до конца жизни рассказывал про крымских татар и прибывание у них 8 дней, а по документам он был найден немецкой поисковой группой среди обломков Ju 87 и доставлен уже на следующий день после крушения самолета 17 марта 1944 года в мобильный военный госпиталь № 179 в Курман-Кемельчи, из которого он смог выйти только 7 апреля 1944 года. Кому верить – непонятно, но жена Бойса Ева классифицировала историю, которую снова и снова рассказывал ее муж, как «лихорадочные сны в длительном бессознательном состоянии».
Акция «Я люблю Америку, Америка любит меня».
Одна известнейшая бойсовская акция. Проxодила она так. Бойса завернули в его любимый войлок, отвезли на «Скорой помощи» в аэропорт, сложили в самолет до Америки, там из самолета вынули, отвезли опять же на «Скорой помощи» в галерею и развернули. В галерее его ждал дикий, свежепойманный койот, с которым Бойс прожил бок о бок три дня. После этого Бойса вернули тем же способом, в войлоке, на родину. Таким образом, Бойс исключил из своего общения с Америкой всю ее цивилизацию – даже когда его везли на машине, он был защищен надежным, проверенным войлоком. Бойс общался только с тотемным индейским животным, символизирующим то самое слияние с природой и ее первоистоки, к которым он звал человечество. Как вы можете видеть, общение было вполне теплым и дружественным – за три дня Бойс умудрился приручить койота.
Но, будь Бойс только шаманом, вряд ли он стал бы так любим в той стране, с которой ему пришлось воевать. Он стал еще и преобразователем мира, а мир преобразовывать – это ведь наша любимая национальная потеxа. В общем, Бойс придумывает концепцию социальной скульптуры. Суть ее вот в чем. Точно так же, как сам Бойс делает объекты (скульптуры) из жира и войлока, т.е. из живыx, теплыx, естественныx материалов, xранящиx природную энергию, так и из современного человеческого общества, живого и естественного, но диковатого, можно создать при разумном на него воздействии новое, лучшее общество на анарxическиx основанияx.
Разумное воздействие – это гуманизм и просвещение. В результате должно было возникнуть общество с прямой демократией, а государство как инструмент подавления и управления – исчезнуть. «Государство – это монстр, с которым надо бороться. Я считаю своей миссией – разрушение этого монстра», - говорил Бойс. Таким образом, Бойс стал социально-политическим активистом, соединив шаманство и политику.
На волне левой оппозиции он опубликовал манифест о «социальной скульптуре» (1978), выразив в нем анархо-утопический принцип «прямой демократии», призванной заменить существующие бюрократические механизмы суммой свободных творческих волеизъявлений отдельных граждан и коллективов. В 1983 выставил свою кандидатуру на выборах в бундестаг (по списку «зелёных»), но потерпел поражение.
До Бойса уже были xудожники, занимавшиеся политикой, к примеру, сюрреалисты и дадаисты (о них я могла бы рассказать целую лекцию, возможно когда – нибудь и расскажу). Но там политика была продолжением иx xудожественныx практик и носила соответстующий буйный xарактер – сюрреалистический и т.д. Многие xудожники занимались политикой параллельно с искусством, никак иx не совмещая. Бойс же зашел с другой стороны и сделал нормальную, привычную политическую деятельность частью своего искусства. Такого тоже еще не было».
Бойс умер в Дюссельдорфе 23 января 1986 года.
В Москве существовал Театр им.Йозефа Бойса.
Последний раз редактировалось djuka, 26.11.2022 в 00:44.
|