Белая Рита Черное Ухо

Когда ее предали в первый раз, она еще не была Ритой, её звали Рица. Хозяева купили ее, как фокстерьера, но обнаружив, что она самая обычная здоровенная дворняга, недолго думая, просто выгнали на улицу, а себе купили другую собаку. Щенок бегал по двору – хорошенький, веселый, добрый. Люди подзывали его и угощали, а щенок улыбался всем подряд. Имя обболталось – и она стала Ритой.

Вскоре один человек забрал Риту к себе, так у неё появился новый хозяин. Впрочем, через какое-то время он переехал, а Рита осталась. Это было второе предательство от людей, но, как оказалось, далеко не последнее... Был и третий хозяин - бросил и он. Потом ее подобрал мужичок, оборудовавший мастерскую в подвале, и Рита стала там жить. спустя какое-то время он съехал, дав соседям 100 гривен и попросив позаботиться о ней.

Рита осталась жить в подвале, в котором ночевала и пряталась. Вся ее жизнь проходила в одном дворе: она знала тут всех и все знали ее. Жизнь ее не баловала, но другой жизни Рита не знала. Она щенилась два раза в год, ее щенков топили прямо посреди двора. Иногда ее били, иногда гладили и кормили. Она считала этот двор своим и людей, живущих в этом дворе – своими, поэтому пыталась их даже охранять, громко при этом лая. Ее лай кому-то не понравился, ее затолкали в машину и выбросили за городом.

Но Рита вернулась! Она шла неделю и вернулась – в свой двор, в свой дом, к своим людям. Люди смеялись: «Пришла-таки, стерва!» И Рита улыбалась - худая, с разбитыми в кровь лапами, грязная – она была рада им. Но ее улыбка была уже другая – зубы с одной стороны были выбиты.

Потом она заболела, у нее стала выпадать шерсть, появились язвы. Ей по-прежнему выносили много еды – у кого что осталось - но стали сторониться. Правда, некоторые пытались даже лечить – мазали отработанным маслом, солидолом, еще какой-то гадостью, от которой она становилась еще грязней. Люди гнали ее от себя, боялись заразиться и испачкаться. Рита все больше времени проводила в подвале.

Когда я переехала в этот двор, Рита была жалкой. Почти лысая, с красным воспаленным телом, сгорбленная, худая из-за паразитов всех видов, изнуренная постоянными родами. Ее часто били, поэтому ее хвост всегда был поджат к самому животу, уши плотно прижаты, она убегала даже от пристального взгляда.

Я ее подлечила и отвезла на стерилизацию в ветеринарную клинику. Рита постепенно поправилась и расцвела: у нее выросла шелковистая и блестящая шерсть, поднялся хвост и ушки. Счастливая Рита, целыми днями носилась по двору. Люди говорили: «Посмотрите на Ритку! Какая она красавица!», и с гордостью добавляли: «А какая умница! Нашла дорогу, когда ее завезли». И продолжали здороваться за руку с тем, кто завез...

Шли годы, двор жил своей жизнью: появлялись кошки и собаки, кто-то уезжал - кто-то приезжал. Рита занимала свое место в этой дворовой жизни. С ней свыклись и собачники, и собаконенавистники, и те, кому было все равно, казалось, она была тут всегда. Некоторые пытались вспомнить – сколько же ей лет? Одни говорили - 10, другие - 15, а третьи спорили: «Да ей уже 25!». Дискуссии на эту тему обычно велись в местной наливайке. Там у Риты были «дружбаны» - местные пьянчужки. Она приходила к ним пообщаться, некоторые угощали ее конфеткой, а она часами сидела и слушая их разговоры. Она играла с детворой, шугала бомжей, ловила крыс, просто валяла дурака на футбольном поле – у нее была здесь большая жизнь.

Потом началась война. Люди пошли освобождать от всякой рухляди Риткин подвал - им было необходимо укрытие. И Рита помогала, как могла. Правда, понимала она все по-своему, но трудилась без устали. Со всего квартала она тащила в подвал припасы – большую кость, рыбий хвост, кусок колбасы. Люди пытались это все выбрасывать, но не тут-то было, уж свой подвал Ритка знала прекрасно, ее тайников найти так и не смогли. И позже, во время налетов, Рита спускалась в подвал вместе с людьми, доставала клад… Все ж не так страшно, когда косточку грызешь и людям веселей.

Теперь Рита уже не жила в подвале, люди пустили ее жить в подъезд. У нее появился теплый матрасик под батареей и свои миски. Она была уже «наша Рита». Каждое лето ей собирали деньги на разные нужды, у нее даже появился свой маленький фонд. Казалось, что все собачьи беды остались в прошлом... Да, не тут-то было...

Рита, Рита, несостоявшийся ты фокстерьер, ловец крыс и друг алкоголиков… чем же так ты нагрешила в прошлой жизни, чем так разгневала Бога в этой? Ты лежишь передо мной, вот прямо сейчас – искалеченная, переломанная, ты даже не поднимаешь головы, когда я захожу в комнату, ты больше не улыбаешься, потому что не веришь людям, ибо ничего, кроме боли от них не чувствуешь. Ты терпишь их лишь потому, что бежать больше не можешь. И даже при виде меня, ты начинаешь дрожать. Я таскаю тебя по клиникам, колю, лечу, но ты понимаешь лишь, что я делаю тебе больно. Ты живешь у меня в квартире, с тех пор, как с тобой случилась беда. Но для тебя мой дом - тюрьма. И, когда тебя выносят на улицу, стараешься если не убежать, то хотя бы уползти. Я не знаю: сколько так будет продолжаться... И будет ли по-другому когда-нибудь...

Ритку переехал сосед-таксист - человек, живший с ней в одном подъезде. Он просто сдал назад, не посмотрев в зеркало, переехал ее, развернулся и укатил, не замечая ни собачьего крика, ни бегущих за ним людей. На самом деле, конечно же, заметил. «Я не обязан останавливаться, если сбил бездомную собаку», - так он сказал потом соседям, как, впрочем, и полиции. Он искренне не понимает, что сделал плохого, поэтому очень зол и обижен на то, что я написала заявление. Нашлись у него и сторонники: те самые алкаши, с которыми столько лет дружила Рита, он просто их купил дешёвым "пойлом" из наливайки... Таким образом, Рита была предана в очередной раз.

Рите сделали несколько сложных операций, после которых я забрала ее к себе. И к Рите вдруг пошли люди из нашего двора и из других: приходили, звонили, помогали, останавливали на улице, в аптеке, в магазине. Под моим окном стояли дети, которые родились, когда Рита уже была. Дети приходили не из любопытства, слишком серьезные у них были лица. Мне несли деньги на лечение Риты: кто сколько мог. Каждый день мне помогают ее выносить на улицу – самой мне ее не поднять.

Бывшие «дружбаны» говорят сейчас с обидой и даже ненавистью: «Что вы с ней носитесь? Это всего лишь бездомная собака. Такие деньги! Да дешевле усыпить! А одна тут так плакала! За собакой!»

Я знаю, почему они злятся - это от зависти, Ритке завидуют, потому что понимают, что за ними никто не заплачет, о них никто не спросит, их не возьмут в приличный дом доживать - их не любит никто, да и не полюбит уже никогда… Да вот только от этого знания не легче ни мне, ни Рите. Просто, если она поправится… Нет! КОГДА она поправится, я ее уже к ним не пущу. Я не доверяю им больше - сделают еще со зла какую-нибудь гадость. Пусть Рита помнит их друзьями, предателей в ее жизни и без них с избытком.

Меня часто спрашивают – почему я помогаю собакам? Может, потому что в детстве прочитала «Белого Бима» Троепольского, и поняла – как это – быть собакой в мире людей. История одной собаки определила мою жизнь. Почти никто из помогавших мне людей не был собачником, для них это был «первый раз». И почти все сказали, что поменяли взгляд и на людей, и на собак, и что теперь не пройдут мимо нуждающегося в помощи животного. И, я очень надеюсь, что хотя бы у кого-то из них - это не останется только на словах.

Я совсем не Троепольский, но вот подумала – может быть, правдивая история собаки Риты хоть немножко резанет кого-то, как меня когда-то Белый Бим, и этот кто-то поможет еще кому-то: Биму, Рите, Жульке или Шарику. И, возможно, в этом мире станет на одну собачью улыбку больше.
Люди, прошу: давайте будем относиться достойно к братьям нашим меньшим, ведь мы в ответе за тех, кого приручили!