Вепрь
Валерий Сигитов
С усилием отрываю тяжелую голову от теплой подушки.
- Божештымой! Четыре часа утра…
Надо собираться на охоту, чтобы успеть затемно добраться до места сбора. С трудом встаю и выхожу во двор. Чувствуется, что хозяин, местный охотник Николай, строил дом с размахом и выдумкой. Сруб собран из отборного соснового кругляка. Резные ворота бахвалятся резными фигурками зверей. Из просторной стайки для домашнего скота доносится коровье мычание, блеяние коз и овец. Николай – щуплый сорокалетний мужик с хитроватым взглядом и степенными движениями. Летом, в сезон уборочной компании, он трудится в сельхозартели комбайнером. Накануне Николай с нескрываемой гордостью завел меня в амбар и показал зерно, засыпанное в огромные деревянные лари.
- Лет на пять хватит, - со сдержанной гордостью прокомментировал он о свое хлебное богатство, - это мне премию дали за безаварийную работу в прошлую уборочную, когда некоторые механизаторы даже одного круга не намолотили...сразу встали на ремонт! Кучера!
Вчера я приехал к нему в гости, чтобы поутру сходить на охоту в узерку по крупному копытному зверю. Неделю назад следы здоровенного кабана встретились Николаю в близлежащем бору. Он пригласил меня и своего неразлучного напарника Сергея поохотиться на знатного зверя. Я без долгих раздумий согласился составить им кампанию.
Николай зимой подрабатывал кочегаром в школьной котельной. Вот и вчера он пришел с дежурства, чумазый как шахтер, долго и тщательно отмывал руки и лицо от угольной пыли. Затем чинно присел за обеденный стол, пригласив меня отведать деревенской стряпни. Его жена Люся, высокая худая чувашка, молча подала на стол жирные щи с бараниной, пузатую бутыль с перегоном собственного производства, соленые опята, помидоры с огурцами, разрезанный вилок квашеной капусты, кусок копченого сала.
Николай взял в руки толстый каравай хлеба и нарезал его крупными ароматными ломтями. Комната сразу заполнилась запахами моего детства. Так же потчевала нас с братом покойная бабушка, когда мы приезжали к ней в деревню во время каникул. Хозяин аккуратно налил мутный первач в граненые стопочки:
- Ну, давай, Лексей! Дернем за удачу! Глядишь, завтра добудем подходящего хряка.
Самогонка сильно воняет сивухой, но не подаю вида и залпом опрокидываю в рот жгучую жидкость. Поперхнувшись, цепляю вилкой скользкий грибок и с хрустом заедаю крепость первача. Отдышавшись, утираю слезы и придвигаю к себе тарелку горячего борща.
Тепло мягкой волной разливается по телу, слегка кружится голова. Вскоре мы наперебой с хозяином травим друг другу охотничьи байки. Все это время Люся сидела за цветастой шторкой, которая отделяла комнату от кухни. В некоторых деревенских семьях до сих пор царят законы домостроя. Во дворе привычно взбрехнула собака. Хозяйка вышла в сени, накинув на плечи пуховую шаль. Послышались приглушенные женские голоса, и с клубами морозного воздуха вслед за Люсей вошла статная голубоглазая женщина с розовым от стужи лицом.
- Вязать собралась, а спицы найти не могу. По дружбе к вам, соседка, решила заглянуть, попросить на время, - звонким голосом выпалила она.
Редко встретишь в сельской местности эдакую красавицу. Ведь крестьянки, как правило, придавлены непростым бытом и тяжелой физической работой. Соседка сняла с головы вязаный берет и ее волосы рыжей лавиной расплескались по круглым плечам. Хозяйка повесила шубу гостьи в прихожей и позвала ее:
- Идем, Настенка, глянем мои рукодельи шмотки, можжа и отыщем те спицы... Давненько я ими не пользовалась...
Женщины ушли в смежную комнату. Я поблагодарил Николая за вкусный ужин и встал из-за стола. Настя и хозяйка тоже вышли к нам, гостья смеясь рассказывала Люсе, как отбивалась сейчас палкой от уличных собак. Я вовремя спохватился:
- Давайте я вас провожу до дома на всякий случай, а заодно перед сном прогуляюсь.
Соседка рассмеялась:
- Батюшки светы! Не то я напросилась на кавалера? Уж, извиняйте хозяева, отказываться от провожатого не стану!
Вскоре мы уже хрустели валенками по подмерзшему снегу извилистой улочкм. В чистом зимнем воздухе над крышами неподвижно застыла рябая луна. Трубы домов мохнатыми кистями дыма, казалось, обметали с небосвода россыпи звезд. Когда мы добрались до дома попутчицы, Настя с секундным замешательством предложила:
- Верно, вы озябли на морозе! Заходите в гости, отогреетесь маленько. Увидите, как живут простые русские бабы!
И вот мы сидим с моей новой знакомой за столом, пьем липовый чай с ватрушками. Помявшись Настя сбегала на кухню и принесла графинчик с водкой и пару изящных хрустальных рюмочек. Ее скромное жилище радовало глаз безупречной чистотой и теплым уютом. Гладкий пол блестел свежей краской, русская печь сверкала облицовкой из керамики на мотивы сельских пейзажей. На окнах висели вышитые занавески ручной работы. Везде чувствовалась заботливая женская рука.
Мы выпили за знакомство по рюмочке, потом – вторую за хозяйку дома. Настя опять сбегала на кухню и принесла блюдо с вяленым гусем. Давно я не ел такой вкуснятины! Постепенно ледок неловкости растаял, и мы без церемоний разговорились «за жизнь».
Настя переехала в деревню около года назад из мегаполиса, где жила вместе с бывшим мужем. До поры до времени семейные дела шли у них хорошо. Получили квартиру, купили автомобиль, дачку. Но супруг от лишних денег мало-помалу пристрастился к ежедневной выпивке до положения риз. Любовь частенько переходит в противостояние. Настя боролась за свою семью, как только могла. Несколько раз кодировала пьяницу в наркологическом диспансере, подключала родственников мужа, известных знахарок. Безрезультатно! Перебороть страсть к алкоголю супруг так и не смог. Стал даже поднимать на жену руку. Однажды отравившись паленой водкой, умер спустя неделю в районной реанимации. Детей в браке они не нажили и молодая вдова убежала от неприятных воспоминаний в свою родную деревню.
Сейчас Настя работает учителем биологии в местной школе, но жить постоянно в селе не собирается.
- Как только закончу свою психологическую реабилитацию, вернусь в город, - добавила она, глядя на меня светлыми глазами, - а давайте перейдем на «ты».
- Давайте, - согласился я, - но тогда надо выпить на брудершафт!
Мы весело чокнулись и, осушив рюмки, поцеловались. Жар сладких женских губ пробудил во мне вечный инстинкт самца и я с неожиданной прытью подхватил Настю на руки, перейдя в своих действиях зыбкую границу между идеалом и одеялом...
- Осторожно, миленький, я же такая широкобедрая, - щекотала она горячим ртом мое ухо, - неси в спальню… или - где хочешь...
Не чувствуя ног сгоряча, я донес свою мужскую добычу до широкой кровати с никелированными спинками и мягко опустил на покрывало. Настя поднялась и, задернув на окнах занавески, включила ночник. Затем толкнула меня на постель и отошла к креслу, воркуя:
- У нас, женщин, Лешенька, много чего надо с себя снимать… обожди чуток… сейчас я!
Моя одежда уже валялась на полу рядом с кроватью. И вот наконец мы лежим, утопая в пуховой перине, и сжимаем друг друга в душных объятьях. Почувствовав под пальцами ночную рубашку, я нетерпеливо стягиваю тонкую ткань с женского тела прочь.
- Меня... даже муж так... не раздевал, - сбивчиво шептала Настя, лаская горячими пальцами мое лицо. Я всем весом навалился на ее податливую плоть и, скользя вниз между раздвинутыми бедрами, прижался животом к кудрявому лобку женщины. Мой половой член медленно погрузился во влажную глубину ее влагалища…
- Заинька! Как ты хорошо входишь,- тихонько простонала женщина, - только не спеши кончать, постарайся для меня еще немножко...
Впрочем, выпитый алкоголь вряд ли позволил бы мне ускорить свой оргазм.
- Подожди... я помогу тебе... милый, - заметила это Настя и стала делать свои тазом энергичные встречные движения, обхватив мою поясницу ногами.
- Ой, как вкусно! - вдруг закричала она во весь голос, - еще... еще! Аааа! Ты не быстрее, а глубже... глубже...
Обоюдный оргазм смешал в счастливую кучу наши слова, запахи и чувства! Пронзительный женский крик разорвал полумрак спальни.
- Будто солнце разлетелось на тысячи осколков, - блаженно оправдывалась Настя, - а тебе хорошо со мной?
Я бессильно киваю мокрой от пота головой. Некоторое время мы лежим неподвижно, соприкасаясь дрожащими руками и ногами. Затем я опять жадно потянул Настю к себе:
- Может, теперь попробуем по-другому?
- Как хочешь, милый…
Недолгое созерцание загорелых бедер и молочных ягодиц мгновенно пробудило к жизни мой утомленный фаллос и он вновь исчез в теплом женском лоне…Я наклонился к спине Насти, сжимая в ладонях ее полные груди, и нежно поцеловал гибкую золотистую спинку. Спустя час мы вновь сидели с хозяйкой за столом и прихлебывали из блюдцев травяной чай с облепиховым вареньем.
Хозяйка неотрывно смотрела на меня своими глубокими прозрачными глазищами, ее губы и подбородок вдруг задрожали и по щекам покатились нежданные слезинки.
- Не надо, Настенька, - растерялся я, - извини, если как-то обидел невзначай!
- Тяжело встречать и расставаться, - всхлипывала она, - да ты и сам все отлично понимаешь... Был у меня на работе один ухажер-директор. Извращенец прям какой-то! Я...ту могу, да я - эту! Чмо с кепкой... Завез однажды на машине обманом в лес. Раздевать начал..
Тогда я ему со зла и говорю:
- Ну, и где я твоего сморчка буду искать на своей женской территории? И учти еще, трахаль, слезешь с меня лишь тогда, как сама этого захочу. А облажаешься, не обессудь, ославлю перед всем нашим бабьим коллективом!
На том сразу и расстались. Сказал, что он, дескать, на бюллетене сейчас находится и свое здоровье якобы полностью не восстановил... Так, что не пришлось мне нюхать его подмышки! Ладно, Леша, собирайся уже! А то наступит ведьмин час - я тебя тогда сама уже не отпущу... Ахаха! Похоже, тебе и одеться-то сейчас не во что - одни использованные презервативы кругом... Умора! Верно, заждались уже гостя Люция с Николаем! Эх, как бы было хорошо, если бы всё, заинька моя, зависело только от нас!
Несколько долгих минут мы с Настей целовались во дворе дома. Моя белая заячья шапка несколько раз падала на снег, а мы все никак не могли расстаться. Настя почти силой вытолкнула меня за ворота:
- Иди, давай! Ты там на охоте... это... держись! Не падай... Да не сияй ты, как новенький пятачок…Целю... целю...
...Безмолвный лес вплотную подступает к лыжне. В темном небе мерцают мелкие звездочки. Подморозило прилично. Мы монотонно шуршим лыжами по мерзлому снегу. Я молю бога, чтоб он уберег нас от встреч с лесным зверьем. Марш–бросок после бессонной ночи и тягостное похмелье вконец измучили мой молодой организм. О, боже, какая уж тут охота!
Отдыхаем на пеньках у развилки лесной дороги, поджидая Сергея. Тот живет в соседней деревушке, потому договорились о встрече в лесу. Наконец показался и Сергей, одетый для маскировки в белую женскую сорочку. Со стороны он напоминал лешего в заколдованном лесу. Николай широко ухмыльнулся, глядя на приятеля:
- Тебе в самый раз ента накидка. Габарит женки аккурат совпадает с твоим размером под двумя ватниками.
Мы с Николаем облачены в армейские маскхалаты, которые прислал ему младший брат-офицер.
- А чёйто Евлампич пошел в отказ? – поинтересовался Сергей.
Евлампич – мой начальник и неформальный опекун, главный врач участковой больнички, куда я получил распределение после окончания института. В такой глуши, чтобы напрочь не спиться необходимо искать определенное занятие в свободное время. Издревле живет в человеке страсть к охоте. Евлампич свел меня с местными егерями, я обзавелся ружьем и с азартом погрузился в эту старинную народную забаву.
- Он, типа … заболел, - неопределенно ответил я Сергею, стараясь не углубляться в подробности.
О Евлампиче, двухметровом докторе–бородаче, в нашем районе ходило множество экзотических баек. Как однозначно оценивать человека, который талантливо рисует по ночам картины маслом, зимой ходит в одном тулупе на голое тело. Доктор после работы подъезжал к сельмагу верхом на лошади без седла, покупал две бутылки водки. Одну выпивал из горлышка прямо на пороге, вторую забирал с собой в дорожку. Обожал закусывать сырыми яйцами, которые глотал по дюжине за присест.
Круглый год поутру на разминку выходил из дома в одном нательном белье и с огромным колуном в могучих руках. Рядом с крыльцом его дома с незапамятных времен были свалены огромные комли древних дубов. Евлампич колуном крушил деревянных монстров с такой удалью и размахом, что окрестные кумушки тайком приходили глянуть на местного чудо-богатыря.
Ввиду того, что доморощенные кальсоны имели внушительную прореху для отправления малой нужды, габаритные мужские причиндалы дровосека во время колки периодически появлялись на всеобщее обозрение, приводя одиноких бабенок в состояние близкое к трансу...Частенько по окончании утренней пятиминутки, задумчиво глядя на задницы расходящихся медсестер и санитарок, Евлампич изрекал:
- Деликатные вагины...Жизнь, Леха, в принципе не так уж и плоха! Самое главное, не трезветь ни при каких обстоятельствах...
Временами мой шеф уходил в недельный запой. По окончании которого он так рассказывал мне о пережитых ощущениях:
- Понимаешь, Алексий, я лью в себя вино... лью... лью, а нутро еще требует да требует! А спустя несколько дней – бац, как ножом отрезало! Лишь хожу и смотрю, где чего успел наколбасить. Там - дверь с коробкой выломал, здесь - печь развалил…
Сейчас Евлампич снова запил и я по договоренности отвез больного товарища к районному наркологу, чтобы снять острый алкогольный синдром. Накануне охоты заехал проведать коллегу. Мы вышли погулять в больничный скверик. Евлампич схватил меня за руку и со слезами стал умолять принести ему водки:
- Сильную болезнь, Алексеюшка, врачуют отчаянными средствами! Клянусь...
И я, конечно, малодушно поддался уговорам этого милейшего человека и сбегал в ближайший гастроном за бутылкой "Столичной". Шеф на моих глазах залпом проглотил содержимое бутылки и вмиг просветлевший умиротворенно изрек:
- Вот если русский мужик пьет внутриутробно поллитру- это уужоос! Однако, когда ни капли не принимает - вообще кранты... Издержки статуса! К примеру, меня возьми, пью - не пью, какая разница! Как только любой форс-мажор в больнице, восстаю из пепла наподобие Феникса...
- Покатили, звероловы, - скомандовал Николай, - следы кабаньего пороя были в седьмом квартале, возле большого оврага, где старые дубы растут. Лось так не копытит. У кабана там настоящее логово устроено.
Отдельно - нужник, спальня, а между ними траншеи в снегу проделаны. Жратву себе собирает под дичками местных груш, больше ничего не осталось съестного в лесу. А на водопой ходит в овраг к ручью. Дюжий самец, держится в одиночку.
Мы гуськом двинулись вслед за Николаем. После долгого блуждания между комлеватыми соснами и долговязыми осинами наконец добрались до глубокого оврага, на дне которого шумел поросший камышом ручей.
Уже рассвело. Решили обойти овраг поверху. Впереди шел Сергей, внезапно он предупреждающе поднял руку. Под корнями большой коряги в снегу виднелась дыра около полуметра диаметром, из которой струйкой выходил пар. Рядом высилась куча мха:
- Барсук, что ли спит, - предположил я.
- Разунь глаза, - махнул рукой Николай, - барсук роет капитальную нору, на несколько метров в глубину и с ходами. Тут сам косолапый устроил зимовку. Вон даже приготовил с осени пробку из мха, чтобы чело берлоги заткнуть, когда сильно похолодает!
- Че гадать... заломить берлогу надо! Ща суну туды дрын подходящий, - хмыкнул Сергей, - ты, давай, не кипишуй зазря и дуй ко мне... потыкаем! Иль сыкотно?
- Чозахерь, - сердито зашипел Николай, - с ноги бы тебе дать...На счет сыкотно - таки да! Я с шатуном прошлой зимой чуть разошелся! Возился с куньим капканом в чаще, а мишка сзади подобрался. Как снег заскрипел, ладно - я оглянулся. Этим и спасся... Топтыгин отпрянул и поднялся на задние лапы. Стоит, принюхивается, значит... Ладно у меня костерок от морозца был разведен, это и подмогло в такой беде! Дым аккурат на зверя потянулся. Шатун фыркнул, реванул и не спеша побрел в бурелом. Однако еще час пас меня из зарослей, пока я дуплетом ему над башкой не пальнул. После по следу увидел - на его лежку сухое дерево свалилось и разбудило от спячки...! А тута собака-медвежатница нужна... Внутри, слышь, как возится и дышит. А ежели Михайло Потапыч, не дай бог, выскочит и порвет в лоскуты всех к чертовой бабушке? У него прыжок десять метров будет... Побегли к ибеням от лиха! Медведьв наших краях - зверь очень сурьезный.
- А чё, Колян, сразу меня повесить не хочешь? Вот так я косячу, а Колька меня уличат, - шутливо развел руками Сергей, - во всем я виноват по ходу... А мишку я и без ружья смогу взять... ну с острогой на крайняк!
- Слышь, ты, герой, иди-ка кобыле в трещину, - ухмыльнулся Николай, - единственное куды ты можешь попасть - телом в дверной проем, да и то, если не сильно пьян...
Тихонько обойдя загадочное отверстие, мы двинулись дальше. Опять потянулись томительные минуты неизвестности. Шедший первым Сергей вдруг сорвал с плеча свою старенькую тулку и пальнул в направлении противоположного склона оврага. Сизое облачко порохового дыма медленно поплыло над ручьем. Николай закричал:
- Попал? Попал-то куда?
- Подшумел агромадного боровищу! Смотрю, он от ручья поднимается через ветровал в полусотне метров. Я – бултых! Чутка опоздал! Видать в калкане застряла картечь...
- Каком калкане, - не выдержал я.
- На лопатке у кабана смола с шерстью смешиваются, когда он о сосны трется и получается какбэ броня...
- Бред несешь, ты лучше яйца неси! - отрезал Николай, - дикий хряк под шкурой толстый слой жира, Ляксей, накапливает на боках, а не смолу. Свинорылу чё надо? Желудей под дубами навалом, жри - не хочу! А ты, мазила, видел сколь метров до того места? А секача в бок лупишь! Вот он и удрал невредимым. Идем, хоть след проверим … Нормальные люди понимают, а дуракам ить не объяснишь... Бесполезно с тобой воспитательную работу проводить - брага весь мозг выела!
Когда мы добрались до места, где Сергей обнаружил дикую свинью, то увидели стриженые картечью клочки щетины с каплями крови и след, уходящий вверх по склону.
- Колян бает, я - мазила... Ранен брюхан, вишь, однако бодро бежит, - довольно промолвил Серега, - мне еще в сенокос попадались на полянах порои... знать, евоная работа была...
- Дак ты, Серьга, как бы и не снайпер по ходу... А бывалый самец! Ишь шагает как лось... Привык вкусности разные в пойме искать, вот и лазает тута. Хорош лясы точить, - решил Николай, - Серега, ступай по следу копыт, а мы с Лешей по сторонам разойдемся. Можа и перехватим где-нить... Ухи-то востро держи! Зверюга хитрый и беспощадный, особливо пораненный...Бирючья порода!
Сергей с азартом ринулся по глубокому снегу следом за секачом.
- Не гони так! Почему да почему... Патамушта! Хорошо - ты за ним бегишь, а если вдруг - он за тобой? - зашипел Николай.
- Молчу, тренер! Я может и дурак, хотя это лишь врачебная комиссия определяет...
Я с трудом продирался через сплошные заросли осинника пока не выбрался на просеку и осторожно пошел вперед, внимательно вглядываясь в каждый куст. Тишину леса вдруг расколол ружейный выстрел, затем через мгновение – второй. Я, что есть мочи, понесся в направлении пальбы, цепляясь маскировочным халатом за ветки. Тут до моего слуха донесся жуткий нечеловеческий крик. Это был голос Сергея.
«Ну, кирдык! – похолодел я, - боров Серого порвал!..»
Снимаю на бегу с плеча «вертикалку» и ноконец выскакиваю на место побоища. Моим глазам открывается невообразимое зрелище. На лесной дороге остервенело крутится на одном месте гигантский кабан. С длинного рыла клочьями падает на снег белая пена, загнутые клыки ослепительно поблескивают в лучах солнца. На загривке лесного великана сидит ошалевший Сергей, держит его за уши и орет благим матом.
Я подскочил ближе, поднял ружье и выстрелил вепрю в основание шеи. Никакого толку! Разъяренный самец продолжал вертеться мохнатой юлой со своим негаданным седоком. При этом он злобно взвизгивал и громко клацал смертоносными клыками длиной в полтора десятка сантиметров.
Набравшись смелости, подхожу на расстояние ствола. Дотянувшись трясущимся ружьем до бурого чудовища нажимаю курок, когда концы стволов оказывается на уровне лопатки. Выстрел враз сажает зверя на брюхо и он медленно опускает огромную морду на истоптанный снег.
Стою рядом с мёртвым секачом и замечаю, что мою правую ногу колотит крупная дрожь. Стаскиваю потрясенного горе-охотника с туши, он держится за мое плечо и со свистом хватает воздух широко открытым ртом. Из простреленной руки ручейком стекает темная кровь. Сквозь глухой кустарник продирается оцарапанный Николай с двустволкой в руке:
- Ебись-провались, что это было!?
- Да ты прям с языка у меня снял!
Постепенно приходим в себя. Туго затягиваю раненую кисть Сергея куском его накидки, останавливая кровотечение. Подходим к нашему трофею. Двухметровое животное достигает в холке более метра, Темно-бурая шкура покрыта грубым длинным мехом с густым подшерстком. Замечаю, что моя первая пуля, навылет пробившая Сереге кисть, выстригла аккуратную узкую бороздку на черепе кабана. Вторая пуля разорвала охотнику штанину ниже колена и попала зверю прямо в область сердца, остановившись на выходе под самой шкурой. Николай вырезает ее и подает мне:
- Туша на триста кило вытянет, пожалуй!..
С любопытством катаю бронзовый цилиндрик пули, выточенный летом на заказ знакомым токарем, по своей ладони. Один край у него чуть смят от удара о кость. Николай находит пару картечин, выпущенных Сергеем. Свинцовые горошины застряли в жировом хряще на спине и превратились в лепешки. Подняв с земли свою одностволку за расколотый приклад, наш товарищ наконец обретает дар речи и мы выслушиваем красочный рассказ о происшедшем.
По его словам, когда он выбрался из оврага наверх, то продолжил движение по кабаньему следу. Пройдя сотню метров, Сергей заметил в прогале затаившегося за кустом, мордой по направлению к своему следу, раненого зверя. Тот выскочил из засады, заметив приблизившегося охотника, и понесся большими скачками прочь. Сергей не придумал ничего лучше, чем выстрелить вдогонку убегающему борову. Тот резко остановился, развернулся и рванул в лобовую атаку на докучливого обидчика.
- Летит по лесу как по шоссейке, а из-под ног ажник кучи снега бросает... Думаю, пущай ближе доберется, буду стрелять аккурат в лоб. Бултых! Мать честна... какбе мимо! А секач присел на зад, башкой покрутил и опять попер на меня! Верно оглох от выстрела. Я тока успел в последний момент сигануть в сторону да стволом ружья ткнуть ему в рыло. Пугалище от того, кажись, и промахнулся клыками... Вижу, хана мне пришла! У меня ажник мозги дыбом встали! Разряженное ружье в стороне валяцца... топор завязан за спиной в сидоре... С горячки оседлал энту вражину, за его хлопалки руками держусь и ору про подмогу со всей мочи! Чуть в портки не наклал, - завершил рассказ пострадавший.
- Я всегда уссыкаюсь с таких дятлов, как ты, Серьга! Думал он... Нужно спервоначалу думалку заиметь... Я тя щас бы прикладом навернул! Душа прям горит...Ты, калика перехожий, совсем обалдевши штоль? Стрелить лишь жаканом можно, никаких самодельных картечей! Какого хрена, "девятку" насыпал в патрон? Да и дробекаталку свою выкинь к едрене фене... Не картечь, а - галимая арматурина! Только пуля верняк! – кипятился Николай, - да и кто подобной твари стреляет в зад? Хороший стрелок должён попадать на охоте в ухо, а не токмо в бабьи дырки по ночам! Все звери убегают от охотника, лишь подраненный кабан поворачивает в обратку и кидается на свово обидчика! Не зря старики-охотники говорили, что в вепре - бесовская дикость и вероломство заедино! Извиняйте за непотребные слова, но нельзя же быть таким раздолбой. Помолчу лучше... Тьфу, кипит мое молоко! Однако охота наша могла кончиться хреново... А все по причине беспечности нашенских удальцов. И ты таво, потренируйся стрельбе в лесополосе у деревни. Знай себе, пали по воронам до полной усрачки! А щас от тебя все одно толку мало, топай-ка домой за лошадью и санями. Мы пока будем тушей заниматься, как разделаем, вытащим на дорогу через второй квартал, где леспромхоз прошлый год сосны валил. Оттоль нас и заберешь.
Сергей, до сих пор не оправившийся полностью от случившегося потрясения, безропотно исчез за стволами деревьев. Общими усилиями мы не мешкая освежевали добычу и перетащили мясо к условленному месту, остатки похмелья бесследно исчезли из моей головы. Пара рейсов по ночному лесу с двухпудовой ляжкой на плече весьма благотворно действует на молодой организм! Клыки секача, вырубленные из его челюсти, лежали в моем кармане. Их острые изогнутые края по степени остроты напоминали лезвие бритвы. Смертельное орудие защиты и нападения! Да и сама пасть вепря была таких размеров, что свободно могла перекусить мою ногу на уровне бедра.
Мучительное чувство голода не позволяло ни о чем не думать кроме еды. Чтобы унять слабость и головокружение, я бросил в рот комочек снега и лег на кучу веток рядом с Николаем. Голод усилился. Не вытерпев, отрезаю от передней лопатки еще теплый кусочек сырого мяса и начинаю с опаской жевать.
Вскоре мне показалось, что слабость заметно уменьшилась. Хотя возможно здесь сыграло роль самовнушение. Но вот на темной дороге послышались фырканье лошади и скрип полозьев. Сергей спрыгнул с саней и протянул нам сумку, где были сложены пакет с горячими пельменями и две чекушки медовухи. Я залпом вылил в себя содержимое бутылочки и высыпал внутрь измотанного организма два десятка теплых пельмешек. Николай тоже поел, смакуя каждый глоток и пельмень.
Быстро сложив разделенное мясо в сани, мы повернули в сторону деревенских огней. Усталость моя практически улетучилась, я с блаженством растянулся на мягкой соломе, вполуха прислушиваясь к негромкому разговору попутчиков и храпу лошади.
На следующий день Сергей прибыл на перевязку в нашу больничку. Я тотчас завел его в кабинет Евлампича, который после выписки из наркологии благоухал тройным одеколоном и находился в прекрасном расположении духа. Хирург с интересом осмотрел рану и вопросительно взглянул на моего подопечного:
- Чем угораздило, самострел?
Тот неуверенно промямлил:
- Дрова рубил… топором…
Евлампич расхохотался:
- Едришкин батон, какая напасть! Щас я вытру правый глаз от слезы... смех... Какой, к чертям собачьим, топор! Пуля, однозначно! Или мне завтра ложиться в дурдом на принудительное исправление серьезных нарушений в психическом здоровье? Однако я в трезвом уме и твердой памяти. Величие во мне может и присутствует, но только без справки психиатра! Короче, в обязательном порядке обязан звякнуть ментам об огнестреле! Со стрельбы у них все самое интересное обычно и начинается...
Я многозначительно кашлянул:
- Евлампич! Парень... пострадал на охоте в схватке с диким кабаном... Зато верх одержал! Во всех смыслах... я расскажу подробнее потом...
Шеф заинтригованно блеснул на меня треснувшими стеклами очков:
- Эва оно как... Согласен с тобой! Самое важное в любой системе - не факт, а реакция на него! Можно купаться и можно тонуть, как говорится...
Он увел Серегу в перевязочную. За дверью слышался дежурный мат доктора и сдавленные стоны пациента. Затем все стихло, и в коридор вышел бледный Сергей с нашатырем в руке, а следом показался багровый Евлампич с хирургической маской на носу. Забинтованная рука охотника покорно висела на поддерживающей косынке. Доктор, потирая вспотевшую лысину, рассказывал мне о деталях операции:
- Кости не задеты. Удачно попал! Гы! Одно сухожилие я сшил. Мелкий нерв не стал... ибо на хрен он ему не нужен! Будет ходить сюда на перевязки, пока рана не захряснет...
- С меня… то есть с нас причитается, - сделал я серьезную мину, глядя на пострадавшего.
- Вот жареное мясо с вертела, не побрезгуйте, - протянул хирургу припасенный сверток Сергей, - с сальцем...
Какая красотуля! А запах-то, - шеф подхватил презент рукой и бодро направился на прием в амбулаторию. Затем на ходу обернулся и добавил:
- Отсутствие доказательств наличия чего-то - не является отсутствием его... Ну, и Бог с ними.
Сильноватый ход, Леха! Пусть этот горемычный аутфитер не забудет тебе лесные яйца зажарить с того "топора"! Обожаю-с! Не пробовали, Алексей? Зря! Надо искать разные пути столования! Знахарки говорят, душа моя, что холостым мужикам оченно в самую главную жилу организьма идеть... Пополните копилку своего опыта... Афродизиак! Бугага!