Однажды в парке Берлина Франц Кафка увидел девочку,
которая плакала из-за потери своей любимой куклы.
Они с Кафкой долго искали её вместе, но так и не нашли.

Тогда писатель пообещал прийти на следующий день, чтобы продолжить поиски.
На следующий день кукла не нашлась, но Кафка принёс письмо «от куклы».

В нём говорилось:
«Пожалуйста, не плачь.
Я отправилась в путешествие посмотреть мир. Напишу о своих приключениях».

С тех пор каждый раз, когда они встречались,
Кафка читал новые письма от куклы, рассказывая о её удивительных приключениях.
Девочка была в восторге от этих историй.

Спустя какое-то время Кафка купил новую куклу и вернул её девочке.
Та удивлённо сказала: «Это не моя кукла».

Тогда писатель передал ещё одно письмо, где кукла написала:
Мои путешествия изменили меня».
Маленькая девочка обняла новую куклу и ушла домой счастливая.

Прошёл год, и Кафки не стало.

Годы спустя уже взрослая девушка случайно нашла в кукле письмо.
На крошечном листочке была надпись:
«Все, что ты любишь, скорее всего потеряется,
но в конце концов любовь вернется другим способом».

Леонид Алексеевич Филатов (24 декабря 1946 — 26 октября 2003)
 

Великолепный актер и писатель Леонид Филатов перед смертью долго лежал в больнице.
После тяжёлой операции он мог сразу умереть, но продержался еще несколько лет
– возможно, благодаря своей любимой внучке Оле,
о которой на больничной койке написал глубокое и чудесное светлое стихотворение.
В этих строках – всё, что нужно знать о любви и желании жить:

Тот клятый год уж много лет, я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестер, ноздрями чуя острый запах воли,
Я убегал к двухлетней внучке Оле, туда, на жизнью пахнущий простор.

Мы с Олей отправлялись в детский парк, садились на любимые качели,
Глушили сок, мороженое ели, глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди, но день сгорал, и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала и тихо ныла: «Деда, погоди».

Оставив день воскресный позади, я возвращался в стен больничных гости,
Но и в палате слышал Олин голос: «Дай руку, деда, деда, погоди...»
И я годил, годил, сколь было сил, а на соседних койках не годили,
Хирели, сохли, чахли, уходили, никто их погодить не попросил.

Когда я чую жжение в груди, я вижу, как с другого края поля
Ко мне несется маленькая Оля с истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и...»
И я гожу, я все еще гожу и, кажется, стерплю любую муку,
Пока ту крохотную руку в своей измученной руке еще держу.

Леонид Филатов


Cкрытый текст -

... А ведь кто-то думает о тебе в два часа ночи,
Переходя дорогу, слушая музыку в пробке на светофоре,
Не может отвести глаза, когда ты хохочешь,
Как манерничаешь, смущаешься, умничаешь в разговоре.

А ведь для кого-то ты первая мысль с утра сквозь сон,
Когда солнце танцует по кухонным занавескам,
Кто-то водит по твоей фотографии курсором,
Перечитывает твою простенькую смску.

А ведь кто-то считает тебя лучшим, даже когда ты злишься, волосы ероша,
Ты кому-то снишься, и эти сны ему не дают покоя,
А ведь кто-то замечает в тебе лишь хорошее,
Когда тебе кажется, что ты ничего не стоишь.

А ведь кому-то ты до мурашек нужен,
Только он боится в этом признаться на протяжении многих лет,
Кто-то думает о тебе, размешивая сахар в кружке,
Стирая тёплой ладонью лёд на автобусном стекле.

А ведь кто-то, вспоминает о тебе, Идя мимо витрин и афиш,
Когда ты смотришь в его сторону, не знает куда себя деть,
Мечтает укрывать тебя одеялом, пока ты спишь,
Остаётся мыслями рядом с тобой в комнате полной людей.

А ведь кто-то умиляется тому, как прядь на твой лоб падает небрежно,
И твоё присутствие его вгоняет в легкую дрожь,
Улыбается, захлебываясь от приступа нежности,
Как только видит, что ты идёшь.

А ведь кому-то в толпе чудится запах твоей кожи,
И в эти моменты у него содрогается всё нутро.
Ищет твои черты в каждом втором прохожем,
Ныряя в шумный вагон метро.

А ведь кто-то смотрит на тебя и не может наглядеться,
Когда ты отводишь взгляд каждый раз,
Ты даже не представляешь,
скольким людям ты разбил сердце,
И скольких,
сам того не замечая, спас...

Главное - ведь ТЫ кому-то
...нужен!..

© Olga Guminska

если ты хочешь себе лучшую из женщин,
научись ее смешить и сбереги от лжи,
назовёшь её солнцем - она засияет светом божественным,
будешь считать проделкой дьявола —
и она сожжет твою жизнь.

если хочешь себе спокойную и верную,
напиши заранее, что задержался на работе,
покажи ей серьёзность своих намерений,
и увидишь, что нет ее преданней и заботливей.

хочешь любящую — не заставляй её ждать слишком долго.
не оставляй одну, когда она расстроена и взвинчена,
обнимешь её — она будет подарком Бога,
упрекнешь — её нежность сменится (даже не злостью),
а безразличием.

прижми ее к себе, усмиряя душевные ураганы,
найди время на простенькую смс в суматохе дней,
не будь причиной ее слёз, и никогда ее не обманывай,
ты поймёшь, что в мире нет ее нежней.

хочешь видеть её такой, как в начале:
с тёплой улыбкой и смехом звонким—
позволь ей над твоим сердцем властвовать.
пускай она дурачится и порой напоминает ребёнка
(это естественное состояние,
когда она счастлива).

а женщина должна быть тебе по сердцу,
не по плечу/идеальным меркам,
если ты вздыхаешь о нежной, чуткой и хрупкой,
помни, мой друг, что женщина — это зеркало
твоего отношения и поступков.

Анна Захарова

Я выбрал любовь, а не войну. Заботу, а не эксплуатацию. Нежность, внимательность предпочёл грубости. Мне дико смотреть на некоторые отношения в семьях. Где мужчины целеустремленно создают из милых невест бесправных заключенных. Узников семьи. Любой взвоет в такой ситуации. Любая со временем начнёт мечтать о побеге. Как только появится возможность. Как только терпение подойдёт к концу.

Кому понравится становиться острожником? Каторжанином на всю жизнь. Угнетение, диктат, запугивание – плохие решения для семейных отношений. Рычать на жену легче. Но это одноклеточное адреналиновое решение. Решение, неотвратимо убивающее будущее. Грозовые тучи обиды скроют любое, даже самое яркое солнце. И даже в полдень в доме станет темно и пасмурно. Когда супруга начнёт становиться снежной королевой, превращаясь в ядовитый лёд. Убивая себя. Разрушая окружающих.

Жена – это самый близкий человек. Иногда роднее, чем мать. Часто надежней, чем отец. Это солнышко, которое всегда греет и любит. И в горести и в радости оно светит. Это вечный двигатель. Это самый преданный друг, если о нём только лишь проявлять заботу. Если всего лишь не рычать, а любить. Жена – это великолепный цветок, который распускается, заливая красотой всё пространство дома. Он благоухает, улыбается, излучает радостинки. Его требуется просто вовремя поливать вниманием. Удобрять ласковыми словами. Выделять время для того, чтобы быть вместе. Быть вместе сердцем.

Как с цветами можно воевать? Что за глупость? Откуда берётся этот идиотизм? Сильный, упиваясь своей властью, мучает слабых. Разрушает гармонию, насаждает страх. Зачем стрелять себе в ногу? Ведь это же твоя семья, твои дети, твоя жена. Ради чего перекрывать себе кислород семейного счастья, ведь ты же им дышишь. Хотя если такие странные склонности неистребимы, то закономерно придётся дышать ядовитыми испарениями. Становясь по собственной глупости мучеником.

Что это? Мечта по феодальному строю или врождённая тяга к крепостному праву? Откуда берутся эти лозунги, эти установки. Из устава концлагеря?

«Не баловать» от слова «совсем». Никаких цветов, дорогих шмоток, украшений, причёсок, маникюра, карманных денег. Все заработанные активы, квартиры записывать только на себя. Принципиально не оформлять официальных отношений. Всеми расходами семьи распоряжается только он – господин. Дирижирует и контролирует. Но управлять не получается. Так как деньги в основном тратятся при таком управлении на себя.

Приоритет отдаётся своим эгоистичным желаниям. Мне, опять мне, для меня. В ущерб детям, в ущерб жене. Дети же сами растут, а жена вдруг становится нарядной и красивой. И само собой она должна неустанно воспитывать, мыть, стирать, лечить, кормить, ну и работать. Работать без отдыха. А ночью работать в постели. Вдруг становясь богиней любви.

Осталось над входом в квартиру написать «Arbeit macht frei». Труд освобождает. Всё, как у арийцев из третьего рейха. Не нравятся мои условия – вперёд на выход. Мы же не расписаны. А на руках уже трое маленьких детей. Высосанные силы, опустившиеся руки, потерянная красота и разбитое сердце.

Собаки – самые преданные существа. Но как бы собака ни любила своего хозяина, как бы она его изначально ни боготворила, любая сорвётся с цепи и убежит, если он будет только срывать на ней злость. Если он перестанет совсем кормить, перестанет гладить. Начнёт регулярно лупить палкой. Посильнее, побольнее. Больше ничего, кроме ударов, угроз, страха и намордника. Чтобы молчала.

Видимо некоторым нравится упиваться беспомощностью и зависимостью других, раз такое случается. Но так доводят до бешенства, так вызывают отчаяние. Так разрушают семью и теряют лучших друзей. Это великолепный способ воспитать в себе монстра. Собственными руками. Желанием только брать множатся портреты Дориана Грея.

Своим неистребимым эгоизмом взрастил ненависть. Убил любовь, а затем впал в закономерную паранойю. Жизнь беспросветна, кругом кромешный мрак! Все женщины – монстры, все женщины – стервы!

Но тьма лишь в собственной душе. Эта ситуация всегда заканчивается цинизмом, который выжигает сердце. Который вырывает крылья, закрывает дорогу к Небу и к освобождению. Отправляя в очередной круг сансары. Так рождаются сухари с пустыми глазами, с горестным вопросом «Почему у меня такая судьба?».

Девочки всегда остаются девочками. Сколько им ни было бы лет, они всё те же. С большими милыми глазами, с косичками, с длинными ресницами. Легко доверяющие, любящие ушами. Они все те же хохотушки. Пушистые котята, которых приятно баловать, гладить. О которых хочется заботиться. Радовать своего котёнка – одно удовольствие. Его хочется накормить, не терпится взять на руки, беззаботно поиграть с ним. Ведь он такой желанный, такой доверчивый. Самый лучший на свете.

Милой девочке хочется надарить подарков, погладить спинку. На неё просто приятно смотреть. Ясное солнышко, родная жена – украшение дома. Её мурлыканье делает дом тёплым, уютным, спокойным. Её глаза полны нежного огня. Из них исходит любовь. Принимая такой взгляд, хочется жить, хочется творить, двигаться вперёд, достигать целей.

Я не воюю с моим солнышком. Не вытаптываю поле цветов, не сажаю на цепь самого верного друга. Мне ближе забота, а не эксплуатация. Нежность, внимательность я предпочёл грубости. Смелость – трусости. Я выбрал любовь, а не войну. И моё ясное солнышко ярко светит, моя милая рядом. Все эти 30 лет.

© Володар Иванов

ЧЕМ ПАХНЕТ ЛЮБОВЬ

Раньше она пахла, как цветы, которые я нес на свидание, как еле уловимый аромат духов, пьянящий меня во время медленного танца, как помада, которую я съедал вместе с поцелуем.

Я всегда сильно реагировал на запахи, на последние деньги покупал дорогую туалетную воду, а неприятно пахнущих людей просто избегал.

Меня буквально подташнивало от столовых, коридоров ЖЭКа и некоторых подъездов. Я отказывался от угощения своей бабушки, которая специально для меня жарила дешевые полуфабрикатные котлеты и делала салат, вырезая из помидоров, купленных со значительной скидкой, подгнившие места.

Я бормотал что-то типа «я такое не ем» или «сейчас же пост», а потом сильно обижался, когда она в очередной раз пыталась накормить меня этими котлетами или хотя бы парочку дать с собой.

Как-то недавно я зашел в один из самых красивых храмов Петербурга. Каждый из них удивителен по-своему, но этот… Купола скорее на ювелирные изделия похожи, чем на купола. Очень красиво.

Так вот. Захожу я в храм, там ступеньки, и пахнет… Пахнет там неприятно. Мочой там пахнет. И парочка нищих сидит. У меня возмущение, раздражение, протест. Как так?! Это же храм! Ладаном должно пахнуть, Богом, Любовью! Я тут, понимаете, весь преисполненный духовности, помолиться пришел, а они… Сидят и пахнут!

А потом… Потом задумался. Холодно было на улице. Очень холодно. А здесь тепло. Действительно, а как пахнет Любовь? Та Любовь, о которой этот храм?

Моя бабушка, угощавшая меня котлетами, умерла.

В последний год она не вставала, и в квартире пахло тоже, мягко говоря, не очень. Я ей лилии приносил. И не только потому, что они красивые, а еще для того, чтобы они этот запах перебивали. Я ухаживал за ней как мог, как умел, как получалось. Бабушке 95 тогда было, и соображала она уже с трудом. Я злился, иногда кричал на нее. Потом испытывал жуткое чувство вины, ненавидел себя и принимал твердое решение больше никогда не повышать на бабушку голос. Снова покупал лилии, приезжал, видел, что она не выкинула, а постирала и сушит памперсы, опять выходил из себя и орал.

Так повторялось каждый раз. Я чувствовал беспомощность, отчаяние и ужас, отдавая себе отчет в том, что не способен простить даже родного, старого и больного человека.

Наверное, я кричал от страха и бессилия, я боялся смерти, наверное. Но я кричал на родную бабушку, которая любила меня и заботилась обо мне всю мою жизнь.

Это было ужасно.

И однажды я сдался. В очередной раз, стоя около двери ее квартиры с лилиями в руках, я помолился. Нет, я молился и раньше, но именно в этот раз я осознал, что мне нужен Бог. Просто необходим, потому что без настоящего Чуда мне не обойтись.

Без Бога я тот, кто я есть, – орущий на свою умирающую бабушку неблагодарный внук. И мне был нужен Бог. Я попросил Его прийти, и Он пришел. Возможно, Он пришел бы и раньше, да раньше я Его не приглашал, думая, что справлюсь сам. Или просто в тот момент в моем сердце освободилось место, которое раньше занимала так называемая «духовность».

Для Бога этого оказалось достаточно.

Он зашел вместе со мной в квартиру, и в тот вечер я был спокоен. Я не кричал.

Вспоминая сейчас тот период своей жизни, я считаю его настоящей школой любви. Со всеми криками, запахами и отчаянием. Это не было похоже на фильмы «про любовь» или на благочестивые книжки про афонских старцев из церковной лавки. Это было похоже на жизнь. И на смерть.

В этой школе я узнал, что памперсы бывают не только детские. Что в аптеку можно ходить не только за презервативами, и что Любовь может пахнуть, как больница, бомжи, старики, детский дом или тюрьма.

И если в моей жизни нет таких запахов, если я их не чувствую или бегу от них, то, скорее всего, я никого еще не любил по-настоящему.

И если бы сегодня бабушка нажарила мне тех самых дешевых котлет, я бы съел их все. А если бы все съесть не получилось – те, что остались, я обязательно взял бы с собой.

И это были бы самые вкусные котлеты в моей жизни.

© Никита Плащевский

Ей — 12, ему — 22, маме — 32. Он вчера стал маминым мужем. Они ей сегодня об этом сказали.

Девочка закрылась в своей комнате и целый день оттуда не выходила. Они звали её, мама подходила к двери, предлагала пойти вместе в кино, на аттракционы, в парк, в гости. Она упорно молчала. Лежала на своём диване. Сначала поплакала. Потом уснула. Потом просто смотрела в потолок и думала. А к вечеру очень захотелось есть, и она вышла сама.

Привыкала пару лет. В штыки принимая каждое слово мамы. Презрительно кривилась, наблюдая их вместе. Дерзила, грубила, ненавидела.

Мамина младшая сестра пыталась с ней поговорить. Не давалась. Подумывала сбежать из дому. И однажды таки сбежала. До ночи сидела на корточках в соседнем доме на лестнице, ведущей на чердак. Потом замерзла и отправилась к той самой маминой сестре.

Когда за ней приехала мама, девочка уже отогрелась и поужинала. У мамы мелко дрожали руки и были заплаканные глаза. Мама за ней приехала одна.

Домой возвращались на такси. Она видела мамин профиль. Мама была старой. А он был красивым.

Тогда впервые он пропал на целый месяц. Девочка ни о чём не спрашивала маму. Мама ничего ей не говорила. Но дома стало как прежде. Она и мама. Даже понемногу потеплели отношения. И девочка успокоилась.

А потом он опять появился в квартире. Молодой мамин муж. И девочка смирилась с тем, что он вошёл в их жизнь навсегда.

Ей — 18, ему — 28, маме — 38. Она однажды передавала ему нож через стол. Они обедали. И намерено чуть дольше обычного задержала свою руку в его руку. И смотрела при этом прямо в глаза. Он тоже смотрел прямо в её глаза. Мама побледнела и опустила голову. Все доедали молча.

А потом мамы не было дома, она подошла к нему, уткнулась лбом в спину и затаила дыхание. Он на секунды замер, повернулся, легонько её отстранил, чуть встряхнул за плечи и попросил не валять дурака.

И она зашлась в истерике. Ну почему-почему-почему?! Что ты нашёл в ней?! Она ведь старуха! У неё полно морщин на шее, ты разве не видишь? Зачем тебе старуха?!

Он принёс воду, усадил её в кресло, накрыл пледом. И вышел, хлопнув дверью. Она сидела в соплях, глотала слёзы и понимала, что надо уходить в общежитие или на квартиру. Её только что отшвырнули, как котёнка. Пренебрегли. Унизили. Отодвинули.

Он был красив. Он ей снился. Он не приходил домой. Мама молчала. Они обе ходили по дому, как тени.

Вернулся через несколько дней. Мамы не было, она опять была одна. Сидела за столом на кухне, пила чай и писала конспект.

Он подошёл к столу, у неё замерло сердце. Сел напротив и, глядя ей в глаза, устало произнёс: я люблю твою маму, прими это, не тебя, твою маму, и давай больше к этому не возвращаться и не трепать нервы друг другу, ты же большая девочка.

И ни разу не отвёл глаза, пока говорил.

Большая девочка пролежала всю ночь с сухими глазами и пустой головой, а наутро наткнулась на него и маму на кухне. Они целовались. Её стошнило, и она еле успела забежать в ванную.

Место в общежитии нашлось. Мама просила вернуться. Потом, немного времени спустя, дала ей деньги на квартиру.

Ей — 25, ему — 35, маме — 45. Как ни странно, отношения почти наладились. Она приходила в гости. Они вместе обедали, болтали и смеялись. Мамина сестра ей однажды сказала: слава богу, ты выросла.

Мама была счастлива, она была спокойной, он был по-прежнему красив. Нет, он был очень красив. Слишком. Она ловила себя на мысли, что всех своих поклонников сравнивает с ним. И мысль эта ей не понравилась.

А потом у неё приключилась несчастная любовь. Безысходная. Он был женат и не собирался уходить из дому. А она его любила. Караулила у работы. Плакала. Не хотела быть «женой в обеденный перерыв». Всё происходила горько, рвано, больно. Он возил её на море. Дарил подарки. И удивлялся, неужели ей этого мало? Неужели непременно надо всё это поместить в какой-то формат, предварительно походив в фате? И зубные щётки в стаканчике. У него это уже было. Даже самая большая любовь превращается в скучное мероприятие, когда люди постоянно мелькают друг у друга перед глазами, решая общие бытовые проблемы.

Она не соглашалась, упрямо мотала головой. И помнила, как её маму целовал муж на кухне. А она, дура, убегала в ванную, где её выворачивало от отвращения. Как она не понимала, что жизнь вдвоём может быть иной? Красивой. Спокойной. Настоящей.

В тот год её штормило сильно. Она редко забегала домой. Пару раз пересекались с мамой в кафе, пару раз заезжала к ним. Мама немного похудела. Оно и понятно — мама вообще очень серьёзно за собой следила. У мамы по-прежнему был красивый муж и она, взрослая и уже всё понимающая, окончательно почувствовала свою маму.

Ей — 28, ему — 38, маме — 48. Ей подвернулась работа в другом городе, и она уехала. Вернее, работу в другом городе она искала сама. Спасаясь от прежних тяжелых отношений, которые украли у неё почти три года жизни.

На новом месте пообвыклась. Успокоилась. И даже завязались романтические отношения с коллегой. Неженатым и симпатичным. Вроде как надо было выходить замуж, детей рожать. И что-то решать со своей жизнью.

Мамин муж приехал в командировку в её новый город. Они пошли обедать вместе. Ей было легко и весело. Она рассказывала ему подробно про свою новую жизнь, расспрашивала о делах, о маме. Он отвечал. Она перевела взгляд на его руки и остро, физически, почувствовала, как ей хочется, чтобы он её обнял…

Он, кажется, понял. Замолчал. Подбирал слова. Боялся обидеть. Сказал всё-таки. Он любит её, маленькую вздорную девочку, он знает и чувствует её боль, обиды, желания, они всегда будут добрыми друзьями, и она всегда сможет рассчитывать на его помощь.

Обоим было неловко. Она тряхнула головой и рассмеялась: ну и вправду, чего она от него хочет?

А потом он ей позвонил и сказал, что мама приболела, ждёт её. Она тотчас перезвонила маме, у той был уставший, но бодрящийся голос. Конечно, моя девочка, можно на выходные. Не на эти, да, делай свои дела. Давай на следующие. Да, буду рада тебя видеть, очень соскучилась. А ты простила меня, вдруг неожиданно спросила мама. Ну, за него простила? Он тебе нравился, я увидела и поняла это сразу. И я сто раз пожалела, что так всё получилось. Ты прости меня, пожалуйста. Меньше всего я хотела причинить тебе боль…

А потом он опять позвонил ей и сказал, что мама в клинике. И надо ехать. Два дня её командировки, и она приедет. Два дня — это не долго ведь, правда? Не долго, приезжай, как раз будут анализы и диагноз.

Она приехала. К маме уже не успела. Он стоял в больничном коридоре с пустыми глазами. Красивый и нездешний. Тяжело на неё посмотрел. И отвернулся к окну.

После похорон она ходила привидением по квартире. Перекладывала вещи, бралась перемывать чистую посуду, заваривала по нескольку раз и выливала остывший чай, вымыла окна.

Он тоже чем-то себя занял. Приходил поздно с работы. Не ужинал. Тихо пробирался в спальню.

Она однажды, когда его не было, заглянула туда. Пахло мамиными духами и прежним счастьем. У неё заныло сердце, когда она увидела мамины фотографии на комоде, на стене, на покрывале… Резко закрыла дверь.

Подумала, что она так ничего про них и не поняла. Подумала, что уже никогда и не поймёт.

© Зоя Казанжи

Ночной путник
 

Я видeлa, как хорошие люди в хороших семьях ругаются, кому пойти пocтaвить чайник.
У нас ругань шла только в обратном смысле — каждый хотел пойти поставить чайник.
Каждый хотел взять на себя. Когда твой спутник хочет взять на себя больше, то тебе хочется взять еще больше...
Здесь интересный механизм, я его проследила. Чем меньше хочет взять на себя твой спутник, тем меньше тебе хочется взять.
И наоборот. Тут обратная связь.
И родители рвали друг у друга из рук домашние дела, неприятные поручения,
трудные задачи — все это каждый хотел сделать за другого...

Астрид Линдгрен

Я был совсем маленьким, когда у нас в доме появился телефон — один из первых телефонов в нашем городе.
Помните такие большие громоздкие ящики-аппараты?
Я был еще слишком мал ростом, чтобы дотянуться до блестящей трубки, висевшей на стене,
и всегда зачарованно смотрел, как мои родители разговаривали по телефону.
Позже я догадался, что внутри этой удивительной трубки сидит человечек, которого зовут: Оператор, Будьте Добры.
И не было на свете такой вещи, которой бы человечек не знал.
Оператор, Будьте Добры знала все — от телефонных номеров соседей до расписания поездов.
Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел, когда я был один дома и ударил палец молотком.
Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной.
И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей на стене.
— Оператор, Будьте Добры.
— Слушаю.
— Знаете, я ударил палец... молотком...
И тогда я заплакал, потому что у меня появился слушатель.
— Мама дома? — спросила Оператор, Будьте Добры.
— Нет никого, — пробормотал я.
— Кровь идет? — спросил голос.
— Нет, просто болит очень.
— Есть лед в доме?
— Да.
— Сможешь открыть ящик со льдом?
— Да.
— Приложи кусочек льда к пальцу, — посоветовал голос.
После этого случая я звонил Оператору, Будьте Добры по любому случаю.
Я просил помочь сделать уроки и узнавал у нее, чем кормить хомячка.
Однажды наша канарейка умерла. Я сразу позвонил Оператору, Будьте Добры и сообщил ей эту печальную новость.
Она пыталась успокоить меня, но я был неутешен и спросил:
— Почему так должно быть, что красивая птичка, которая приносила столько радости нашей семье своим пением,
должна была умереть и превратиться в маленький комок, покрытый перьями, лежащий на дне клетки?
— Пол, — сказала она тихо, — всегда помни: есть другие миры, где можно петь.
И я как-то сразу успокоился.
На следующий день я позвонил как ни в чем не бывало и спросил, как пишется слово fix.
Когда мне исполнилось 9, мы переехали в другой город.
Я скучал по Оператору, Будьте Добры и часто вспоминал о ней,
но этот голос принадлежал старому громоздкому телефонному аппарату в моем прежнем доме
и никак не ассоциировался у меня с новеньким блестящим телефоном на столике в холле.
Подростком я тоже не забывал о ней:
память о защищенности, которую давали мне эти диалоги, помогала мне в моменты недоумения и растерянности.
Уже взрослым я смог оценить, сколько терпения и такта она проявляла, беседуя с малышом.
Через несколько лет, после окончания колледжа, я был проездом в своем родном городе.
У меня было всего полчаса до пересадки на самолет.
Не думая я подошел к телефону-автомату и набрал номер:
Удивительно — ее голос, такой знакомый, ответил. И тогда я спросил:
— Не подскажете ли, как пишется слово fix?
Сначала — длинная пауза. Затем последовал ответ, спокойный и мягкий, как всегда:
— Думаю, что твой палец уже зажил к этому времени.
Я засмеялся:
— О, это действительно вы! Интересно, догадывались ли вы, как много значили для меня наши разговоры!
— А мне интересно, — она сказала, — знал ли ты, как много твои звонки значили для меня.
У меня никогда не было детей, и твои звонки были для меня такой радостью.
И тогда я рассказал ей, как часто вспоминал о ней все эти годы, и спросил,
можно ли нам будет повидаться, когда я приеду в город опять.
— Конечно, — ответила она. — Просто позвони и позови Салли.
Через три месяца я опять был проездом в этом городе.
Мне ответил другой, незнакомый голос:
— Оператор.
Я попросил позвать Салли.
— Вы ее друг? — спросил голос.
— Да, очень старый друг, — ответил я.
— Мне очень жаль, но Салли умерла несколько недель назад.
Прежде чем я успел повесить трубку, она сказала:
— Подождите минутку. Вас зовут Пол?
— Да
— Если так, то Салли оставила записку для вас на тот случай, если вы позвоните... Разрешите мне прочитать ее вам?
Так... в записке сказано:
«Напомни ему, что есть другие миры, в которых можно петь. Он поймет».
Я поблагодарил ее и повесил трубку

.

Вместе 7 лет, из них 6 в браке.
Во время медового месяца супруга повредила спину на горнолыжке,
теперь она, как говорят врачи, «спинальник» — полный паралич всего, что ниже шеи.
Это неизлечимо. Это навсегда. Уйти от нее не могу-люблю…
Недавно ее состояние ухудшилось — она перестала говорить,
только смотрит и плачет без остановки.
Вся жизнь — только работа и бесконечные вечера у ее кровати.
Читаю ей книги, приспособил телевизор, чтоб ей было удобно смотреть,
кормлю с ложечки, убираю, умываю…
Даже периодически покупаю ей красивое белье и парфюм.
Я люблю ее. Безумно. И не хочу бросать.
Ее папаша предложил эвтаназию, я его чуть не убил.
Теперь от нее отвернулись все родственники, кроме меня.
Мои родители ее ненавидят, говорят, что обуза.
Подруги к ней приходили последний раз лет 5 назад.
Убейте нас обоих, может, на небесах нам станет лучше…

А сможете так любить вы?
Очень задело…

Из сети

НЕЖНОСТЬ
 

Ничего не надо, даже счастья
быть любимым, не
надо даже тёплого участья,
яблони в окне.
Ни печали женской, ни печали,
горечи, стыда.
Рожей — в грязь, и чтоб не поднимали
больше никогда.
Не вели бухого до кровати.
Вот моя строка:
без меня отчаливайте, хватит
— небо, облака!
Жалуйтесь, читайте и жалейте,
греясь у огня,
вслух читайте, смейтесь, слёзы лейте.
Только без меня.
Ничего действительно не надо,
что ни назови:
ни чужого яблоневого сада,
ни чужой любви,
что тебя поддерживает нежно,
уронить боясь.
Лучше страшно, лучше безнадежно,
лучше рылом в грязь.

И ещё один взгляд на нежность того же поэта


Мне не хватает нежности в стихах,
а я хочу, чтоб получалась нежность —
как неизбежность или как небрежность.
И я тебя целую впопыхах.

О муза бестолковая моя!
Ты, отворачиваясь, прячешь слезы.
а я реву от этой жалкой прозы,
лица не пряча, сердца не тая.

Пацанка, я к щеке твоей прилип.
Как старики, как ангелы, как дети,
мы будем жить одни на целом свете.
Ты всхлипываешь, я рифмую «всхлип».

из сети

Мне никогда не забыть, как однажды по вызову наша бригада приехала к пожилому священнику, которого свалил инфаркт.
Он лежал на кровати в тёмно-синем подряснике с небольшим крестом в руках.
Объективные данные говорили о кардиогенном шоке.
Давление крайне низкое. Больной был бледен, с холодным липким потом, сильнейшими болями.

При этом внешне не просто спокоен, а АБСОЛЮТНО спокоен и невозмутим.

И в этом спокойствии не было никакой натяжки, никакой фальши.
Мало того. Меня поразил первый же заданный им вопрос.
Он спросил: «Много вызовов? Вы, наверное, ещё и не обедали?»
И обращаясь к своей жене, продолжил: «Маша, собери им что-нибудь покушать».

Далее пока мы снимали кардиограмму, вводили обезболивающие, ставили капельницу,
вызывали «на себя» специализированную реанимационную бригаду, он интересовался, где мы живём, долго ли добираемся до работы.
Спросил слабым голосом, сколько у нас с фельдшером детей и сколько им лет.

Он беспокоился о нас, интересовался нами, не выказывая и капли страха,
пока мы проводили свои манипуляции, пытаясь облегчить его страдания.
Он видел наши озабоченные лица, плачущую жену, слышал, как при вызове специализированной бригады звучало слово «инфаркт».
Он понимал, что с ним происходит. Я был потрясён таким самообладанием.

Через пять минут его не стало.

Странное, не покидающее до настоящего времени чувство вызвала во мне эта смерть.
Потому что чаще всего всё бывает вовсе не так.
Страх парализует волю больных.
Они думают только о себе и своём состоянии, прислушиваются к изменениям в организме,
до последнего вздоха цепляются за малейшую возможность жить. Всё что угодно, но лишь бы жить.

В квартирах, где нет места иконам и крестам, но зато есть плазменная панель во всю стену,
где в передней просят надеть целлофановые бахилы, несмотря на тяжёлое состояние больного, вообще,
бывает, разыгрываются «истерики последней минуты».
Со стонами, метанием по постели, хватанием за руки, заглядыванием в глаза,
беспрестанным переспрашиванием о своём положении и его прогнозе с целью поймать во взгляде врача,
его голосе, словах хоть какую-то призрачную надежду на чудо исцеления.

Такие больные перед впадением в бессознательное, предагональное состояние просто «измочаливают» родных и окружающих своим страхом.
Медики чувствуют себя после такого неудачного исхода обессиленными.
Но не потому, что не смогли оказать помощь в полном объёме и спасти пациента.
Опустошённость и потерянность испытываешь оттого, что смерть здесь победила человека.

К слову сказать, точно такие же «побеждённые» страхом больные встречаются там,
где все стены увешаны иконами, столы завалены религиозной литературой, везде сумеречно мерцают лампады,
а больные вместо прописанных врачами лекарств пьют только святую воду,
многие литры которой в разной таре можно увидеть повсюду в квартире.

А вот после смерти того священника до сих пор, как ни странно, во мне живёт чувство тихой радости.
Там смерть не одержала победу.
И когда я «прокручиваю» в памяти 2–3 подобных случая из моей практики, сам собой возникает вопрос:

Промысел Господа, неисповедим. Как и безмерна Его любовь к человеку...
 

Любовь к ближнему своему и родному
 

Сергей Кобах

Cкрытый текст -

О любви к ближнему и благотворительности
 

❤️ КОГДА ВЫ ХОТИТЕ, чтобы вас трогали, ласкали, возбуждали, сжимали - это страсть.

Кoгда вы хотите, чтобы о вас всячески заботились, решали ваши проблемы, делали вам подарки, обеспечивали вас - это инфантилизм.

Когда вы хотите, чтобы вас неистово любили, жить без вас не могли, разделяли с вами все свое время и отвели все остальное на второй план - это эгоизм.

Когда вы хотите срочно родить ребенка от конкретного человека - это биология.

Когда вы хотите, чтобы он срочно сделал вам предложение/ она согласилась стать вашей женой - это зависимость от общественного мнения.

Когда вы любите - вы ничего не хотите. Вы просто любите.

Вы ходите по квартире, чистите зубы, отправляете рабочие письма, покупаете хлеб, пьете чай, звоните маме - и одновременно любите того человека. Он может быть в это время где угодно и с кем угодно. Он может даже не знать о том, что вы его любите. Разные проблемы происходят и дальше, жизнь течет, как обычно, но все равно как-то вам улыбательно.

Да, это не практично, иррационально и странно. Но именно это и есть любовь. Все остальное - просто человеческие страсти.

Выстраивать можно отношения, а не любовь. Бороться можно за жизнь ребенка, первое место на конкурсе или свои права, но не за любовь. Ожидать можно ответственности за слова и поступки, честности или понимания, но не любви.

Любовь - не имеет практичного результата. Нужно просто научиться называть все своими именами, и тогда все станет на свои места.

Любовь - это просто приятное тепло внутри вашего тела. И это лучшее, что мне доводилось ощущать.

© Александр Жарков

Любовь
 

Если человек действительно хочет быть частью вашей жизни, он найдёт способ.
Не торопитесь отдавать своё сердце тем, кто не готов приложить усилия, чтобы в нём остаться.

Любовь невозможно передать словами… Любое объяснение — лишь осколок, фрагмент, оттенок её бесконечного смысла.
Она — не просто влечение, не просто дружба, не зависимость от другого. Ведь партнёр — это не недостающая деталь пазла, чтобы заполнить пустоту внутри.

Любовь — это всё.Она пронизывает всё сущее, как воздух, вода, огонь.
Её проявления многогранны, она — божественная творящая сила природы. Она открывается тем, кто живёт сердцем, кто доверяет себе и идёт по пути развития, проходя испытания огнём, водой и временем.

Любовь можно излучать… можно светиться ею.
Даже без слов, без действий — просто быть.❤️

Надо бы обозначить и любовь к виски...
 

Вкус шотландского виски

Шахматы, плед, терпкость виски в бокале,
Звёзд мириады хрустально звенят.
Долго с тобой мы друг друга искали,
Долго пытались друг друга понять.

Бархатность слов, вкус твоих поцелуев,
И баритонность любимого смеха,
Рядом с тобою душа торжествует,
Перекликаясь с душой твоей эхом.

Я, подперев кулачком подбородок,
Нежно смотрю на тебя, изучая.
Быть с тобой рядом - вот это свобода,
Взгляд твой ловить, цвета крепкого чая.

Перехотеть уходить в неизвестность,
Быть лишь твоей, подойдя слишком близко.
Снова влюбиться в твою "интересность",
Шахматы, плед, вкус Шотландского виски...
от автора Ирины

Ода виски
(текст Роберта Бёрнса?)

Пускай плоды лозы священной,
Что дарит Бахус дерзновенный,
Глупцы с бравадою надменной
Поют доныне -
Я воспеваю дух ячменный
Что слаще всех во всей вселенной
И утешенье в мире бренном
В моём кувшине.

Ты мне написан на роду,
И даришь, с музою в ладу,
Ты звучность моему труду
И глубину,
В тебя я сердце окуну
В тебе веселье я найду
Пока под стол не упаду
И не засну.

Пусть виски льется в рот,
Забудем про печали,
Чтоб смех врагов и гнёт долгов
Похоронить в бокале.

Для всех шотландцев, без прикрас,
Среди похлёбок и колбас
Ты кухни подлинный алмаз
И естество,
Но все же кровь твоя для нас
И в счастья час и в грусти час
Для нас шотландцев, без прикрас,
Важней всего.

Пусть виски льется в рот,
Забудем про печали,
Чтоб смех врагов и гнёт долгов
Похоронить в бокале.

Ты в серебре приходишь в клуб
Утехой для спесивых губ,
Но в смраде нищенских халуп
Ты тоже свой,
Где бедный ценит твой пригуб
Где просто сваренный из круп
Ты приправляешь тощий суп
И хлеб сухой.

Ты нам награда за труды
В конце томительной страды,
А в Новый год даруешь ты
Огня глоток,
С тобою хороши меды
И вместе с толикой воды
В конце томительной страды
Ты просто бог

О любви к братьям нашим меньшим и о благодарности
 

Cкрытый текст -

Действительно невероятная история спасения двух жизней в море. Она растрогала меня до глубины души. Как здорово, что человек понял дельфина отца и последовал за ним в глубину! А ведь в нас людях заложено изначально понимание мира природы и живущих в них, и без этого понимания мы слепы и зачастую безсильны! Есть которкий рассказ, написанный о таком понимании и причинах почему он не всем нам открыт. Этот расказ тут и называется "И это всё о нас с вами" https://forum.kinozal.tv/showthread.php?t=360258
Спасибо автору за рассказ о спасении в море!

Дельфин-отец сделав круг, подплыл к Энцо, прикоснулся к щеке (как поцелуй) — жест благодарности... и уплыл.

После всего происшедшего Энцо сказал:
"Пока человек не научится уважать природу и разговаривать с животным миром, он никогда не узнает свою истинную роль на Земле!"
(История произошла в 2009г.)[/center][/color][/center]

Кто написал или сочинил. Не нашла пока настоящего поэта))
 

Я жду тебя. Во имя. Вопреки.
Сбиваясь в счете падающих листьев, держась за сумрак, в тишине повисший,
Сжимающий до крошева виски...
Я жду тебя. Уже который век,
Лаская сердце призрачной надеждой, примерив снов истлевшие одежды,
Идя по руслам пересохших рек...
Я жду тебя, средь этой суеты - ненужных лиц, бессмысленных метаний,
Придуманных напрасно расстояний, как света ждет душа из темноты...
Я жду тебя. Кто запретит мне ждать?
Но если вкусом горького финала ты сквозь года почувствуешь - устала...
То знай, что перестала я... дышать.

Я буду единственной, нежной....твоею,
Встречая рассвет, провожая закат:
Смотря из окошка, как небо алеет
И перекрывают его облака.

Я буду в объятиях сильных и крепких
Любимых, надёжных и ласковых рук...
И запах вдыхать буду: сладкий и терпкий
Волос твоих... чувствовать вкус твоих губ...

Лежать просто рядом под музыку ливней,
Шептать "я люблю..." и в ночной тишине
Смотреть, как глаза твои сказочно сини
И в них растворяться... тонуть в глубине...

Я буду твоею, мой славный, бесценный,
Родной, самый лучший, ты - неповторим!
Я верю! Я знаю! И всё непременно
Получится так, как с тобой захотим.

Мне снова плохо, я скучаю,
Мне снова больно, я грущу,
И только всё молчу, скрывая,
Что всей душой тебя люблю.

Я снова с грустью вспоминаю,
Как я касался губ твоих,
Тебя я страстно обнимал,
С тобою лишь хотел я быть.

Читаю книгу, чтоб забыться,
Но снова в мыслях только ты...
Уснул я крепко... Ты мне снишься!
Тебя прижал к своей груди...

Твой запах помню, не забыл,
Как-будто было всё вчера...
О, Боже! Господи! Ты слышишь?
Позволь нам встретиться опять.

Позволь мне ею любоваться,
И очень долго целовать,
Щекой к груди его прижаться,
И нежно нежно обнимать...

Мне снова плохо, я скучаю,
Мне снова больно, я грущу...
И от всех я не скрываю,
Что я люблю тебя и жду!!!

Мне снова с тобою не спится,
Ты будто бы ангел ночной,
Как белая звёздная птица,
Кружишь, всё кружишь надо мной.

И нежный свой взгляд кидаешь,
И манишь меня за собой,
Ночами так сладко ласкаешь
Под яркой открытой луной.

И я, опьянённый от счастья
В объятиях нежных тону,
Под сладким дыханием страсти,
В твоём нахожусь плену.

И руки твои словно крылья,
Меня согревают теплом,
Божественно так, без усилия,
С мечтою о чём-то своём.

А билет, что на обратную дорогу,
Просто так, возьму и разорву...
И развею с ветром, понемногу...
На дорогах здесь растут цветы
И гуляет Счастье в белом кЕпи...
Люди здесь невиданной красы...
Самые счастливые на свете...
В каждом доме здесь живёт Любовь...
Пахнет розами и мятной карамелью...
В очагах не гаснет здесь огонь...
И поют сверчки звенящей трелью...
Я на станции " Любовь " сойду...
И останусь среди звонких трелей...
Может, и Любовь свою найду...
Пахнущую сладкой карамелью...

Галина Воленберг

Люблю, люблю, миллион раз я повторю,
И повторю не раз, люблю, тебя боготворю.
Из моих уст плывут нежные слова,
От них сильнее кружится голова.
Хочу любить тебя сегодня и всегда,
И пусть много лет горит любви нашей звезда.
Чарующие звуки нежных моих слов,
Стекают сладостью сказочных слогов:
Люблю тебя! И снова, снова повторю:
«Я, лишь тебя навек люблю»!

Татьяна Фомина 5

Я так скучаю по твоим глазам,
По взгляду, по улыбке твоей нежной…
Ты только попроси, я всё тебе отдам…
Я стану ветром. Утренним и свежим…
Чтоб иногда касаться твоей кожи
Чтоб разбудив, тебя поцеловать
И губ твоих касаться осторожно
«Люблю Тебя…» тихонечко шептать.
Я стану солнцем. Ярким и шутливым…
Чтобы лучами в волосах твоих играть
Ресниц касаться… Медленно, игриво…
С тобою просыпаться… Засыпать…
Я стану тайной. Неразгаданной тобою…
Чтоб ты ночами думал обо мне
Чтобы носил всегда меня с собою…
И чтобы я всегда была твоей…
Я стану тёплым пламенем свечи…
Чтоб ты сумел всегда со мной согреться…
Не надо слов… Ты просто помолчи…
Прислушайся, как бьётся твоё сердце…
Я стану
кем-то… Чем-то… И когда-то…
В ладонях тебе счастье подарю…
Ты мой родной, любимый и… желанный…
Так безнадёжно… Больно… Я люблю

Я могу тебя очень ждать
 

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!
Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.
Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.
Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

О любви, к ближнему своему...
 

Любовь и ненависть - два полюса огня,
Любовь и ненависть бушуют в мире этом.
Стихии бурные влекут людей, маня
В края, в стихах воспетые поэтом.
:love:

Реквием

Просить прощенья у тебя
Я не намерен, и не жди.
Ведь мое место у огня
Залили горькие дожди.

Огонь угас. Уж не взовьется,
Не опалит с тобою нас.
Лишь дым клубами густо вьется,
Вещая нас, что он угас.

Сгорело все. Нет больше пищи
Его кровавым языкам.
И он напрасно тлеет, ищет
На мокром грунте силы сам.

Любовь - это когда лишний раз до тебя хотят дотронуться. Придвигаются поближе за столом, кладут свою ладонь на твою, зовут к себе, чтобы приобнять, заводят непослушную прядь тебе за ушко. Когда вдыхают аромат твоих волос с наслаждением, целуют просто так в щёчку, проходя мимо, держат за руку, переходя дорогу с тобой и просто гуляя по улице, притягивают к себе, чтобы сфотографироваться вместе. Любовь - это когда тебя хотят. Трогать, ощущать, слушать. Это невозможно изобразить, сыграть, если этого нет. Поэтому Станиславский тысячу раз прав, ответив на вопрос, что такое любовь: «Хотеть касаться».

Автор: А.Ермолаева

Как же чертовски он был прав, как тонко и четко подмечено — хотеть касаться. Можно хоть каждый день заводить новые знакомства, влюбляться в прохожих и при этом оставаться абсолютно спокойным, не чувствовать ничего.
Можно ежесекундно думать о человеке, ждать встречи, но абсолютно ничего к нему не испытывать…
хотеть касаться — это не желание, это не чувство, это что-то другое у каждого это свое, свое ощущение «хотеть касаться».

Это и вправду любить, хотеть касаться и знать, что тебя изнутри подомнет разрядом, в разы превышающим 220 вольт электрического тока.
Ты будешь дрожать, краснеть, синеть — это неописуемо, всего одно касание… Одно лишь касание и ты все понимаешь.

Ты понимаешь, это любовь с того самого момента как ты прикоснулся к человеку. Все! Ты уже не тот, всего момент и ты знаешь что такое любить…
А любить это всего лишь хотеть касаться!

© Анна...

О любви к ближнему своему...