МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА ПРОСЫПАЕТСЯ РАНО
 

Помнишь, ты просыпаешься первой: кругом ещё темнота;
Ты, маленькая, босая, бродишь в немом дому;
Стынут ноги на половицах, любая дверь заперта,
Ни стука сердца, ни вздоха - вставать ещё ни к чему.

Ты думаешь, чуть дыша: вот и город весь до поры
Двери запер, смолк, отдыхает от суеты вчерашней.
Это значит - нельзя шуметь, не время для детской игры,
Ещё не время для жизни и для работы домашней.

Из дома бежишь, босая, не выбирая пути,
К забору твоей подруги, лучшей из всех подруг, -
Ты шевелишь губами, готова уже почти
Прокричать заветное имя, но не рождается звук.

А вдруг никто не ответит? - внезапно пугаешься ты:
Как страшно. Хочется плакать - и нестерпимая жалость
Гонит тебя домой, - мама поёт у плиты,
Ты жмёшься к её коленям - но слёз в глазах не осталось.

Она тебя сильно встряхнёт - шире глаза раскрой,
Слёз всё равно не будет. И о том разговор особый:
Мама давно умерла. Как тебе одиноко порой -
Некому рассказать, никто не поймёт, не пробуй.

Роберт Пенн Уоррен (перевод Евгения Витковского)

Мне осталась одна забава

Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот - и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.

Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта - ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились -
Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной,-

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.

1923 год

Сергей Есенин

Листья падают, листья падают…

Листья падают, листья падают.
Стонет ветер,
Протяжен и глух.
Кто же сердце порадует?
Кто его успокоит, мой друг?
С отягченными веками
Я смотрю и смотрю на луну.
Вот опять петухи кукарекнули
В обосененную тишину.
Предрассветное. Синее. Раннее.
И летающих звезд благодать.
Загадать бы какое желание,
Да не знаю, чего пожелать.
Что желать под житейскою ношею,
Проклиная удел свой и дом?
Я хотел бы теперь хорошую
Видеть девушку под окном.
Чтоб с глазами она васильковыми
Только мне —
Не кому-нибудь —
И словами и чувствами новыми
Успокоила сердце и грудь.
Чтоб под этою белою лунностью,
Принимая счастливый удел,
Я над песней не таял, не млел
И с чужою веселою юностью
О своей никогда не жалел.

1925 год


Сергей Есенин

В янтарном забытье полуденных минут
С тобою схожие проходят мимо жены,
В душе взволнованной торжественно поют
Фанфары Тьеполо и флейты Джорджионе.

И пышный снится сон: и лавры, и акант
По мраморам террас, и водные аркады,
И парков замкнутых душистые ограды
Из горьких буксусов и плющевых гирлянд.

Сменяя тишину веселым звоном пира,
Проходишь ты, смеясь, меж перьев и мечей,
Меж скорбно-умных лиц и блещущих речей
Шутов Веласкеса и дураков Шекспира...

Но я не вижу их... Твой утомленный лик
Сияет мне один на фоне Ренессанса,
На дымном золоте испанских майолик,
На синей зелени персидского фаянса.

© Максимилиан Волошин

Не удержать клешнёю пятипалой
Урус-Мартан мятежный и Самашки.
Империи, которая распалась,
Не по плечу имперские замашки.

И сонная не ведает страна,
Что не в Чечне главнейшая потеря,
А в армии побитой, что страшна, —
Куда страшнее раненого зверя.

И покидая Терек или Вахш,
Вооруженной уступая силе,
Она реализует свой реванш
На безоружных гражданах России.

А.М.Городницкий, 1995 год

ЖЕНЩИНЕ
Ты - женщина, ты - книга между книг,
Ты - свернутый, запечатленный свиток;
В его строках и дум и слов избыток,
В его листах безумен каждый миг.

Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток!
Он жжет огнем, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток.

Ты - женщина, и этим ты права.
От века убрана короной звездной,
Ты - в наших безднах образ божества!
Мы для тебя влечем ярем железный,
Тебе мы служим, тверди гор дробя,
И молимся - от века - на тебя!

автор Валерий Брюсов

Не забывайте матерей

Не обижайте матерей.
Они вам лишь добра желают.
И жизнь их постепенно тает,
Они становятся старей,
Когда их дети забывают.

Пока жива мать, навещайте.
Не в переписке, сухой строчкой,
При встрече плечи обнимайте.
И никогда не ставьте точки.
И ссор нелепых избегайте.

В них болью сердце говорит,
Когда кусочек отрывают.
И только мать ночей не спит,
Когда их слов не понимают.
И тысячи защит творит.

Не обвиняйте матерей.
Они вам многое прощают.
И чтобы стали вы взрослей.
По своему, но объясняют.
Нет ничего семьи важней.

Не забывайте матерей…
14.01.16 г.

© Лариса Проскурякова

НЕ ЗАПРЕЩАЙ СЕБЕ МЕЧТАТЬ!

Не запрещай себе мечтать –
Пусть не в цветном, пусть в чёрно-белом;
Пусть ты открыт ветрам и стрелам –
Сними замок, сорви печать!
Не запрещай себе творить,
Пусть иногда выходит криво –
Твои нелепые мотивы
Никто не в силах повторить.
Не обрывай свои цветы,
Пускай растут в приволье диком
Молчаньем, песней или криком
Среди безбрежной пустоты.
Не запрещай себе летать,
Не вспоминай, что ты не птица:
Ты не из тех, кому разбиться
Гораздо легче, чем восстать.
Не запрещай себе любить,
Не нужно чувств своих бояться:
Любовь не может ошибаться
И всё способна искупить.
Не береги лучей звезды –
Бросай направо и налево,
И эти странные посевы
Дадут чудесные плоды.
Не бойся жить, не бойся петь,
Не говори, что не умеешь:
Ты ни о чём не пожалеешь –
Да будет не о чем жалеть!
И не стесняйся побеждать:
Твоих врагов судьба излечит,
И может быть, другие встречи
Ещё вас будут ожидать.
Не бойся в камне прорастать,
Под небосвод подставив плечи.
Пусть без мечты порой и легче –
Не запрещай себе мечтать!

Автор неизвестен

Геннадий Шпаликов

— Вчерашний день погас

Вчерашний день погас,
А нынешний не начат,
И утро, без прикрас,
Актрисою заплачет.
Без грима, нагишом,
Приходит утром утро,
А далее — в мешок —
Забот, зевот… И мудро
Что утро настает,
И день не обозначен,
И ты небрит и мрачен.
Светлеет. День не начат,
Но он пешком идёт.

Ах, как же я в детстве любил поезда


Ах, как же я в детстве любил поезда,
Таинственно-праздничные, зеленые,
Веселые, шумные, запыленные,
Спешащие вечно туда-сюда!

Взрослые странны порой бывают.
Они по возможности (вот смешно!)
Верхние полки не занимают,
Откуда так славно смотреть в окно!

Не любят, увы, просыпаться рано,
Не выскочат где-то за пирожком
И не летают, как обезьяны,
С полки на полку одним прыжком.

В скучнейших беседах отводят души,
Ворчат и журят тебя всякий час
И чуть ли не в страхе глядят на груши,
На воблу, на семечки и на квас.

О, как же я в детстве любил поезда
За смех, за особенный чай в стакане,
За то, что в квадрате окна всегда
Проносятся кадры, как на экране.

За рокот колес, что в ночную пору
Баюкают ласковей соловья,
За скорость, что парусом горбит штору,
За все неизведанные края.

Любил за тоску на глухом полустанке:
Шлагбаум, два домика под дождем,
Девчонка худенькая с ведром,
Небо, хмурое спозаранку.

Стог сена, проселок в лесной глуши…
И вдруг как-то сладко вздохнешь всей грудью,
С наивною грустью, но от души:
Неужто же вечно живут здесь люди?!

Любил поезда я за непокой,
За вспышки радости и прощанья,
За трепет вечного ожиданья
И словно крылья бы за спиной!

Но годы мелькнули быстрей, чем шпалы,
И сердце, как прежде, чудес не ждет.
Не то поездов уже тех не стало,
Не то это я уж теперь не тот…

Но те волшебные поезда

Умчались. И, кажется, навсегда…

Эдуард Асадов

Да, легко живет, наверно, тот,
Кто всерьез не любит никого.
Тот, кто никому не отдает
Ни души, ни сердца своего.

У него — ни дружбы, ни любви,
Ибо втайне безразличны все.
Мчит он, как по гладкому шоссе,
С равнодушным холодком в крови.

И, ничьей бедой не зажжено,
Сердце ровно и спокойно бьется,
А вот мне так в мире не живется,
Мне, видать, такого не дано.

Вот расстанусь с другом и тоскую,
Сам пишу и жду, чтоб вспомнил он.
Встречу подлость — бурно протестую,
Ну, буквально лезу на рожон!

Мне плевать на злобную спесивость,
Пусть хоть завтра вздернут на суку!
Не могу терпеть несправедливость
И смотреть на подлость не могу!

Видимо, и в прошлом, и теперь
Дал мне бог привязчивое сердце,
И для дружбы я не то что дверцу,
А вовсю распахиваю дверь!

Впрочем, дружба — ладно. Чаще проще:
Где-нибудь на отдыхе порой
Свел знакомство на прогулке в роще
С доброю компанией живой.

Встретились и раз, и пять, и восемь,
Подружились, мыслями зажглись,
Но уже трубит разлуку осень,
Что поделать? Жизнь — ведь это жизнь!

Люди разлетелись. И друг друга,
Может, и не будут вспоминать.
Только мне разлука — злая вьюга,
Не терплю ни рвать, ни забывать.

А порой, глядишь, и так случится:
В поезде соседи по вагону
Едут. И покуда поезд мчится,
Все в купе успели подружиться
По дорожно-доброму закону.

А закон тот вечно обостряет
Чувства теплоты и доброты.
И уже знаком со всеми ты,
И тебя все превосходно знают.

Поверяют искренно и тихо
Ворох тайн соседям, как друзьям.
И за чаем или кружкой пива
Чуть не душу делят пополам.

И по тем же взбалмошным законам
(Так порой устроен человек) —
Не успели выйти из вагона,
Как друг друга в городских трезвонах
Позабыли чуть ли не на век!

Вот и мне бы жить позабывая,
Сколько раз ведь получал урок!
Я ж, как прежде, к людям прикипаю
И сижу, и глупо ожидаю
Кем-нибудь обещанный звонок.

А любви безжалостные муки?!
Ведь сказать по правде, сколько раз
Лгали мне слова и лгали руки.
Лгали взгляды преданнейших глаз!

Кажется, и понял, и измерил
Много душ и множество дорог,
Все равно: при лжи не лицемерил
И, подчас, по-идиотски верил
И привыкнуть к лжи никак не мог.

Не хвалю себя и не ругаю,
Только быть другим не научусь.
Все равно, встречаясь, — доверяю,
Все равно душою прикипаю
И ужасно трудно расстаюсь!..

Ну, а если б маг или святой
Вдруг сказал мне: — Хочешь превращу
В существо с удачливой душой,
Сытой и бесстрастно-ледяной? —
Я сказал бы тихо:
— Не хочу…

© Эдуард Асадов

ЛЕСНОЕ ЦАРСТВО
Ты - принцесса из царства не светского,
Он - твой рыцарь, готовый на все...
О, как много в вас милого, детского,
Как понятно мне счастье твое!

В светлой чаше берез, где просветами
Голубеет сквозь листья вода,
Хорошо обменяться ответами,
Хорошо быть принцессой. О, да!

Тихим вечером, медленно тающим,
Там, где сосны, болото и мхи,
Хорошо над костром догорающим
Говорить о закате стихи;

Возвращаться опасной дорогою
С соучастницей вечной - луной,
Быть принцессой лукавой и строгою
Лунной ночью, дорогой лесной.

Наслаждайтесь весенними звонами,
Милый рыцарь, влюбленный, как паж,
И принцесса с глазами зелеными, -
Этот миг, он короткий, но ваш!

Не смущайтесь словами нетвердыми!
Знайте: молодость, ветер - одно!
Вы сошлись и расстанетесь гордыми,
Если чаши завидится дно.

Хорошо быть красивыми, быстрыми
И, кострами дразня темноту,
Любоваться безумными искрами,
И как искры сгореть - на лету!

автор Марина Цветаева

Бестрепетно Осень
Пустыми очами
Глядит меж стволами
Задумчивых сосен,
Прямых, тонколистых
Берёз золотистых, -
И нити, как Парка,
Седой паутины
Свисает и тянет
По гроздьям рябины,
И ласково манит
В глубь сонного парка...
Там сумрак, там сладость,
Всё Осени внемлет,
И тихая радость
Мне душу объемлет.

Зинаида Гиппиус

Вот исходник:

Зинаида Гиппиус

ОСЕНЬ

Длиннее, чернее
Холодные ночи,
А дни всё короче,
И небо светлее.
Терновник далекий
И реже и суше,
И ветер в осоке,
Где берег высокий,
Протяжней и глуше.
Вода остывает,
Замолкла плотина,
И тяжкая тина
Ко дну оседает.
Бестрепетно Осень
Пустыми очами
Глядит меж стволами
Задумчивых сосен,
Прямых, тонколистых
Берез золотистых, —
И нити, как Парка,
Седой паутины
Свивает и тянет
По гроздьям рябины,
И ласково манит
В глубь сонного парка...
Там сумрак, там сладость,
Всё Осени внемлет,
И тихая радость
Мне душу объемлет.
Приветствую смерть я
С бездумной отрадой,
И муки бессмертья
Не надо, не надо!
Скользят, улетают —
Бесплотные — тают
Последние тени
Последних волнений,
Живых утомлений —
Пред отдыхом вечным...
Пускай без видений,
Покорный покою,
Усну под землею
Я сном бесконечным...

1895

СУДЬБА

Ведь не сравнить судьбу с судьбой,
И горькой может быть, и сладкой,
Едва заметною тропой
Или же магистралью гладкой.

Как сделать жизнь совсем иной,
Всегда является загадкой,
Как есть, её берут такой
Иль добывают мёртвой хваткой.

Но бесполезная борьба,
Коль не имеешь жёстких качеств,
Кто не борец, тому судьба
Даётся волей обстоятельств.

Свою судьбу не изменить,
Ей беззастенчиво играли
Те, кто спокойно может жить
Не соблюдая норм морали.

Анатолий Болутенко
1.10.1998

Жизнь – Игра

Я и женщина
 

Кто не взрезал по ольховой коре
пронзённый стрелою червонный туз,
где снизу - число и год?
Кто не шептал стихи на заре,
утопая в потоках лирических вод,
так что просто конфуз?
Так что стыдно за этот поток
девушке, вздрагивавшей, как листок...
Модная любовь наступает, как танк,
Через плацдармы душ и тел,
в гору и вниз - с гор!
Модное сердце - коммерческий банк.
К чему отмычка? С ней даже вор
возиться бы не захотел.
Быть может, и есть поэзия в том,
когда сливается рот со ртом,
но мне эта проза претит;
но мне - эта проза подобна меню:
суди по тому, каков аппетит,
по перцу и по огню.
И когда я порой узнаю из газет,
что о сердце поёт иной златоуст, -
мне так его жаль, как будто поэт
заблудился в зарослях чувств.

Иоганнес Барбарус (И. ВАРЕС)
Из кн. "Мультиплицированный человек"
(пер. Ильи Сельвинского)

ХОККУ
 

Вот девушка с газельими глазами
Выходит замуж за американца,
Зачем Колумб Америку открыл?!

Н.С.Гумилёв

Однообразные мелькают
Всё с той же болью дни мои,
Как будто розы опадают
И умирают соловьи.

Но и она печальна тоже,
Мне приказавшая любовь,
И под её атласной кожей
Бежит отравленная кровь.

И если я живу на свете,
То лишь из-за одной мечты:
Мы оба, как слепые дети,
Пойдём на горные хребты,

Туда, где бродят только козы,
В мир самых белых облаков,
Искать увянувшие розы
И слушать мёртвых соловьёв.

Н.С.Гумилёв Лето, 1917

ОН и ОНА
ОНА

Я - Дождь.
Меня не сделаешь своей.
Но свежести моей вкусив однажды,
не утолишь иною влагой жажды,
хоть все земные реки перепей.

Я - Солнце.
Не желай меня! Не тронь!
Я светом взгляд померкнувший утешу,
осыплю лаской и теплом изнежу,
а прикоснешься - обожгу ладонь.

Я - Радуга.
Не схватишь гибкий стан.
Хоть кажется, что я с тобою рядом,
меня коснуться можно только взглядом.
А вот рукой - попробуй-ка достань!

Я - Воздух.
Не пытайся удержать.
Я легкие дыханием согрею,
но не останусь пленницей твоею.
Дыши, пока даю собой дышать.

ОН

Ты - Дождь? Тогда, пожалуйста - не плачь
Проходит все (и ты пройдешь, я знаю)
Хотя порой так искренне желаю
Тобой залить следы от неудач.

Ты - Солнце? Значит, крылья сколочу
И полечу к тебе. Да, будет жарко,
И я сгорю - но было б слишком жалко
Другому отдаваться палачу.

Ты - Радуга? Дочь Солнца и Дождя?
Обнять легко мне будет стан твой тонкий
Поверь - достичь возможно горизонта,
В грудь Воздуха набрав... Ты будешь ждать?

ОНА

Дождем целебным щедро окроплю
твои немногочисленные шрамы
от неудач. И плакать перестану
в тот миг, когда последний исцелю.

Коснусь тебя заботливым лучом.
И если к Солнцу полетишь, Эмиль, я
не обожгу отчаянные крылья
и для души не стану палачом!

Я Воздухом твою наполню грудь
и помогу дойти до горизонта.
Увидев закулисные красоты,
ты к Радуге дорогу не забудь.

И, гладя взглядом семицветный стан,
до переливов мысленно дотронься.
Не говори, что Радуга проста:
как истинная дочь Дождя и Солнца,
глаз радует, а в руки не дается!
Чтоб ею обладать, тебе придется
с ней рядом в небе Радугою стать.

автора стихов Эллана и Эмиль Асадов

КОСТЁР У ПОДНОЖЬЯ
 

Костёр у подножья зелёной горы,
Тропа наугад и на ощупь.
Кому эта радость - ночные костры,
И разве остаться не проще?

И ради чего ты оставил свой дом -
Отчаянья, ссадин и пота?
Что могут увидеть глаза за горбом
Последнего дальнего взлёта?

Пусть новые горы взойдут за хребтом -
Движенье дороже итога,
И дело не в том, чтО отыщешь потом,
А в том, чтО подарит дорога.

...Огонь костерка и вода родника,
Скупое нещадное время
И то, что не названо словом пока,
Но властно над каждым и всеми...

Костёр у подножья зелёной горы,
Тропа наугад и на ощупь.
Кому эта радость - ночные костры,
И разве остаться не проще?

Владимир Ланцберг 1984 г.

День отдыха
 

Четыре церкви город мой украшают,
две с петухом, а две только с крестом,
и звон в воскресенье прихожан созывает,
пока я за картами, за винтом иль вистОм.

И церковь дверью, как пастью МолОха,
глотает людей и чавкает зло.
На небо старухе попасть бы неплохо,
приспособив евАнгелие как седло.

Когда пастер довольно насытился речью
и оргАн, словно жаворонок, рулады напел,
когда поп недоверье разгромил человечье,
покосившись на тех, кто смеяться посмел, -

тогда двери церквей извергают обратно
толпу, как пищи непроваренный ком.
(Голодавши неделю, церковь невероятно
нажралАсь иль беременна снова Христом?)

А Христос на кресте остаётся с тоскою,
в алтаре, одинокий, тянет руки во тьму...
Не позвать ли его сесть за карты со мною?
Вероятно, висеть надоело ему!

Иоганнес Барбарус (И.ВАРЕС) из кн. "Мир открыт" (пер. В.Шершеневича)

Кассир

Тосе

На вокзале хмуро... сыро...
Подойти сейчас к кассиру
И сказать без всякой фальши
«Дайте мне билет подальше.
Понимаете... мне худо...»

А кассир: «Билет?.. Докуда?
До какого то есть места?»
— «Неизвестно!»
— «Не-из-вест-но?
А в каком, простите, классе?»

Пригибаюсь к самой кассе:
«Хоть на крыше, хоть в вагоне!..
Пусть в огонь!
Но только пусть
Этот поезд не догонит
Ни моя любовь,
Ни грусть...»

1935

Иосиф Уткин

СКАЗКА НАШЕГО ВРЕМЕНИ
 

С бычьей физиономии пара нахальных глазок
в розовом настроении смотрит из-за пенсне...
Если он видит слабого, бьёт его, не промазав:
- Что, - говорит, - поделаешь? В жизни как на войне!

Нос натирает золото. Стала краснеть ложбинка.
Щёткой пробор замазан, как языком кота.
Лишь из ноздри забытая тянется волосинка,
да как лучи топорщатся усики возле рта.

Ворот теснит дыхание и подпирает уши:
три подбородка выросли, - он тесноват для них!
Кровь ударяет в голову, галстук петлёю душит...
Франт, он суёт, как висельник, пальцы за воротник.

Цепь от часов красивая, толстая, золотая,
вдоль по жилету тянется через тугой живот.
Он за любою женщиной, от сладострастья тая,
как за своей добычею, улицами идёт.

В ложе сидит промышленник с временною женою.
Лисье боа на женщине - как серебристый жгут...
Смрадно его дыхание, тяжкое и хмельное.
Тлеют глаза любовницы, ресницы её - как трут.

Солнце блистает нА небе и серебрит порошу.
Дама блаженно щурится: ласкова к ней судьба!
Шуба её из соболя и туалет хороший,
пудель, звеня цепочкою, писает у столба.

Это - его законная розовая подруга,
с утренними визитами выйдя на полчаса,
шествует оснежённым, заиндевелым лугом.
Ей Ариадны нитью служит цепочка пса.

Девушка с нотной папкою в шубке из горностая,
следом идёт. Шаги её вялы и неровнЫ.
Ей ли в унылом Таллине жить, красотой блистая!
Не для неё ль составлены все поезда страны?

Это его наследница сонной бредёт походкой.
Грёзы о принцах оперных ей лишь одни милы...
Папеньку нынче заперли в дом, где окно в решётках, и за подлог навесили нА руки кандалы.

Тело рабочих Таллина обнажено бедою.
С блуз их висят лохмотьями порванные края.
Дома у них - салака, чёрный сухарь с водою,
пасмурная, голодная, высохшая семья.

Три драгоценных шкуры плечи трёх женщин нежат.
Помните: эти шкуры содраны с нищих, с нас!..
Песня - это не песня, если, как нож, не режет:
слушайте хоть однажды поэзии диссонанс!

Иоганнес Барбарус (И.ВАРЕС) Из кн. "Точка огня" (пер. Дм.Кедрина)

Падший ангел

Пора в дорогу, старина, подъём пропет
Ведь ты же сам мечтал услышать, старина,
Как на заре стучатся волны в парапет
И чуть звенит бакштаг как первая струна

Дожди размоют отпечатки наших кед
Загородит дорогу горная стена
Но мы дойдём и грянут волны в парапет
И зазвенит бакштаг как первая струна

Послушай, парень, ты берёшь ненужный груз
Ты слишком долго с ней прощался у дверей
Чужими делает людей слепая грусть
И повернуть обратно хочется скорей

Пойми, старик, ты безразличен ей давно
Пойми, старик, она прощалась не с тобой
Пойми, старик, ей абсолютно всё равно
Что шум приёмника, что утренний прибой

А если трудно разом всё перечеркнуть
Давай разделим пополам твою печаль
И я когда-то в первый раз пускался в путь
И всё прощался и не мог сказать "Прощай!"

Ну что ж пойдём, уже кончается рассвет
Ведь ты же сам мечтал услышать, старина,
Как на заре стучатся волны в парапет
И чуть звенит бакштаг как первая струна

Ну что ж пойдём, уже кончается рассвет
Ведь ты же сам мечтал услышать, старина,
Как на заре стучатся волны в парапет
И чуть звенит бакштаг как первая струна

Владимир Ланцберг

"Сгорая, плачут свечи..."

Осенней ночью за окном
Туман поссорился с дождем,
И беспробудный вечер,
И беспробудный вечер.
О чем-то дальнем, неземном,
О чем-то близком и родном
Сгорая, плачут свечи.
Сгорая, плачут свечи.
О чем-то дальнем, неземном,
О чем-то близком и родном
Сгорая, плачут свечи.
Сгорая, плачут свечи.

Казалось, плакать им о чем?
Мы, в общем, праведно живем,
Но иногда при встрече,
Но иногда под вечер
Становится чего-то жаль,
Мы вдруг садимся за рояль
И зажигаем свечи.
И зажигаем свечи.
Мы вдруг садимся за рояль
Снимаем с клавишей вуаль,
И зажигаем свечи.
И зажигаем свечи.

А свечи плачут за людей,
То тише плачут, то сильней,
И позабыть волшебных дней
Они не могут, свечи.
Воск умирает от огня,
Но память прошлого храня,
И за тебя, и за меня,
Сгорая, плачут свечи...
И очень важно для меня,
Что не боится воск огня,
И за тебя, и за меня,
Сгорая, плачут свечи.


Александр Николаевич Лобановский написал эти стихи 31 марта 1968-го года. Написал для Галины Буковской на её день рождения.

Зажгите свечи

Читал молитву слабый голос в тишине
Под сводами и куполами храма,
И сына, воспитав, отдать войне
Так не хотела, не хотела мама,
Так не хотела, не хотела мама,
И вот теперь молитва в тишине.

В огнях свечей лилась молитва в тишину,
Все кто любил и знал сегодня вместе.
Он так же, как и ты, играл в войну,
И жил в подъездном и беспечном детстве,
И в этом мире всем хватало места,
И не делили на куски страну.

Зажгите свечи, и пусть молчат колокола,
Зажгите свечи, остановите ход часов,
Зажгите свечи в день, когда в мире столько зла,
Что даже Бог закрыл от нас лицо.
Зажгите свечи, когда хоронит сына мать,
Зажгите свечи, когда за окнами война,
Когда мы все сошли с ума, но Бог еще не бросил нас,
Зажгите свечи.

Огни свечей горели звездами в слезах,
И отпевал священник сына душу.
И помнит мать, как в письмах он писал
Не бойся, мама, и о войне не слушай,
И писем больше слать уже не нужно,
Я через месяц приезжаю сам.

Зажгите свечи, и пусть молчат колокола,
Зажгите свечи, остановите ход часов,
Зажгите свечи в день, когда в мире столько зла,
Что даже Бог закрыл от нас лицо.
Зажгите свечи, когда хоронит сына мать,
Зажгите свечи, когда за окнами война,
Когда мы все сошли с ума, но Бог еще не бросил нас,
Зажгите свечи.

Идет война несуществующих врагов.
Горят в церквах по убиенным свечи.
Молитесь, и, быть может, дураков
В стране безродной станет чуть поменьше,
Ну а пока покрыты сотни женщин
В знамена черных, траурных платков.

Зажгите свечи, пусть замолчат колокола,
Зажгите свечи, остановите ход часов,
Зажгите свечи в день, когда в мире столько зла,
Что даже Бог закрыл от нас лицо.
Зажгите свечи, когда хоронит сына мать,
Зажгите свечи, когда за окнами война,
Когда мы все сошли с ума, но Бог еще не бросил нас,
Зажгите свечи.

Н. Платицына.

Знай, у каждого разное «больно»,
Знай, у каждого разное «страшно».
Не суди со своей колокольни
Неизвестносколькоэтажной...

Не очерчивай взглядом границы,
Не придумывай мозгом пределы.
Что тебе в страшном сне не приснится,
Для кого-то – обычное дело...

Знай, у каждого разное «надо»,
Знай, у каждого разное «сложно».
Впрочем, и представление ада
Обобщить и сравнить невозможно...

Знай, что правда бывает другая,
А не та, что приносят на блюде.
Присмотрись к тем, чьи судьбы пугают,
Это – самые сильные люди...

Златенция Золотова

Хорошее отношение к лошадям
В.Маяковский Источник

Били копыта. Пели будто:
— Гриб.
Грабь.
Гроб.
Груб. —
Ветром опита,
льдом обута,
улица скользила.
Лошадь на круп
грохнулась,
и сразу
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клёшить,
сгрудились,
смех зазвенел и зазвякал:
— Лошадь упала! —
— Упала лошадь! —
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошел
и вижу
глаза лошадиные...
Улица опрокинулась,
течет по-своему...
Подошел и вижу —
за каплищей каплища
по морде катится,
прячется в ше́рсти...
И какая-то общая
звериная тоска
плеща вылилась из меня
и расплылась в шелесте.
«Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте —
чего вы думаете, что вы их плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь».
Может быть
— старая —
и не нуждалась в няньке,
может быть, и мысль ей моя казалась пошла́,
только
лошадь
рванулась,
встала на́ ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребенок.
Пришла веселая,
стала в стойло.
И все ей казалось —
она жеребенок,
и стоило жить,
и работать стоило.
[1918]

О любви не принято кричать…

У любви к тебе границы нет!..
Сердце на кусочки разлетится,
Если на вопрос мне дашь ответ,
И душа взметнется в небо птицей!

Любишь ты меня? А сильно как?
Прошепчи в подушку, я услышу!
Ты подай мне молчаливый знак –
И не сомневайся, все увижу!

О любви не принято кричать,
Тишина до слез… И так обидно,
Что ответ не можешь ты мне дать!
В темноте без звезд его не видно…

Завернусь в печаль я с головой,
И опять радар души настрою,
Чтобы мне ответ услышать твой!
Руки опускаются, не скрою…

Ночью этой синей я не сплю.
Неужели?!.. Я ответ твой слышу!
Сердцем прошептала ты: «Люблю!»,
И от счастья просто сносит «крышу»!

Автор Викторова Виктория

Орфей и лира

Едва взошёл прекрасный Гелиос
И возвестил златого дня начало,
Как над лугами, влажными от рос,
Печально-нежно песня зазвучала.

Умолкли птицы в зелени ветвей,
Застыли звери, двинуться не смея.
И вся природа в сладкой тишине
Внимала чутко голосу Орфея.

В последний раз божественный певец
Пел о своей любимой Эвридике.
Он пел и знал: грядёт его конец -
Уже Зефир доносит смех и крики.

Разгульной ночи празднуя финал,
К нему стремятся пьяные вакханки.
Им чужд певец, что верность сохранял
Жене своей и чтил её останки.

Им не понять любви великой сей,
Им ближе похоть дерзкого Сатира.
Летит в Орфея целый град камней.
Умолкла песня, обагрилась лира.

Её речные воды понесли,
В морскую даль, в волнах своих лелея.
А горький плач долину огласил.
Скорбели все о гибели Орфея.

Качалась лира плавно на волне,
И ветер трогал трепетные струны.
Они звучали долго в вышине,
Печалясь о превратностях фортуны.

И Боги вняли звукам Лиры той,
Забрав её на небо как созвездье.
Теперь она чарует красотой,
Мерцая светом ярким в звёздной бездне.

автор Людмила Денисова

Говорят, что осень - это грусть...


Говорят, что осень – это грусть?
Рыжая, холодная расплата.
Дождь идёт – слезинки, ну и пусть,
Ты не верь, что осень виновата.

Ветер обрывает жёлтый лист,
Лето так меняет свои платья,
Слушать ветерка осенний бриз,
И продрогнув, хочется в объятья.

Мы станцуем с ней последний вальс,
И уйдёт не нужное сомненье,
Пусть сияет красками для нас,
В душах наступает упоенье.


Наталья Скурятина-Калашникова

Стих о любви к женщине с глубоким смыслом

Сквозь головную боль вчерашнего запоя
И рваных ран застывшую печаль,
Не находя в ночной тиши покоя,
Я ухожу в неведомую даль.

Пятном кровавым муть луны на небосклоне
Затмила свет мной выбранной звезды.
Я помню блеск — до боли и до стона —
Из милых глаз упавшей в снег слезы.

Куда иду? Я сам пока не знаю.
Чего ищу? Ответить нелегко.
Быть может, нет того, о чем мечтаю?
Быть может, есть, но очень далеко?

Земля кругла, я возвращаюсь поневоле
К теплу манящему каминного огня.
И, слава Богу, я не умер в чистом поле:
Твоя любовь всегда хранит меня!

Автор Кертман Евгений

Пока земля еще вертится,
Пока еще ярок свет,
Господи, дай же ты каждому
Чего у него нет:
Умному дай голову,
Трусливому дай коня,
Дай счастливому денег
И не забудь про меня.
Пока земля еще вертится, —
Господи, твоя власть! -
Дай рвущемуся к власти
Навластвоваться всласть.
Дай передышку щедрому
Хоть до исхода дня,
Каину дай раскаянье
И не забудь про меня.
Я знаю — ты все умеешь,
Я верую в мудрость твою,
Как верит солдат убитый,
Что он проживает в раю.
Как верит каждое ухо
Тихим речам твоим,
Как веруем и мы сами,
Не ведая, что творим.
Господи, мой боже,
Зеленоглазый мой!
Пока земля еще вертится
И это ей странно самой,
Пока еще хватает
Времени и огня,
Дай же ты всем понемногу
И не забудь про меня.

Булат Окуджава. Молитва
( текст песни)

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам — усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте.
Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.

©

Когда уходит доверие...

Доверие уходит по-английски.
Его теряют раз и навсегда.
Уходит - и ему не возвратиться
Ни через месяц, ни через года.

Доверие уходит не прощаясь,
В душе лишь оставляя пустоту.
Порой кусок из сердца вырывая,
Похоронив надежду и мечту.

Оно с собой твою уносит веру
В того, кого любил и уважал,
Взамен тебе оставив боль без меры,
Потери горечь и в спине - кинжал.

И те, кто у тебя его ворует,
Живут-не тужат, совесть их не ест.
Но для тебя - уже не существуют.
Осталась только память - словно крест.

...Пусть эта боль тебя не убивает,
Хоть и земля уходит из-под ног.
Ты знай - намного больше тот теряет,
Кто растоптать твоё доверье смог!

©Арина Забавина

Волшебная сила любви

В этом мире горя и бед
Что поможет смириться с судьбою?
Очень просто найти ответ:
Жизнь, наполненная любовью.

Не бывает легких дорог,
Каждый встретится с грустью и болью.
Много будет забот и тревог,
Пережить их легче с любовью.

Повстречаются две судьбы,
В унисон застучат сердца.
Только крылья нежной любви
Помогают взлететь к небесам.

Улыбнется родной человек,
И от счастья душа оживет.
В ней любовь поселилась навек,
Только так наше сердце поёт.

Пусть всегда будет рядом любовь,
Станет жизни огромной частью.
С ней обычный момент любой
Наполняется истинным счастьем.

По плечу все преграды ей,
Открывает любые дверцы.
Душу просто открой скорей
И наполни любовью сердце.

Автор Ольга Вараницкая

С какой я негою желанья
Одной звезды искал в ночи!
Как я любил ее мерцанье,
Ее алмазные лучи!

Хоть на заре, хотя мгновенно
Средь набежавших туч видна,
Она так явно, так нетленно
На небе теплилась одна.

Любовь, участие, забота
Моим очам дрожали в ней
В степи, с речного поворота,
С ночного зеркала морей.

Но столько думы молчаливой
Не шлет мне луч ее нигде,
Как у корней плакучей ивы,
В твоем саду, в твоем пруде.

А, Фет
1863. Воздушный город.Стихи.

Никогда никому не завидуй

Никогда никому не завидуй,
Ни деньгам, ни овалу лица,
За хорошим бывает не видно,
Что скрывают за дверью сердца.

Не завидуй улыбке открытой,
Не сердись сгоряча на судьбу,
Ты не знаешь, как плакал навзрыд он,
Как улыбка досталась ему.

Не завидуй любви, если двое
Вместе за руки взявшись идут,
Неизвестно до этого сколько,
Они горя тащили хомут.

Не завидуй чужому успеху,
Что приходит душить перед сном,
Ты решишь — с ветерком он доехал,
А он шёл этот путь босиком…

Никому никогда не завидуй,
Ослепленный судить не спеши…
За хорошим бывает не видно
Всё отчаянье чьей-то души.

автор Инесса Федотовская