|
Редактор
 
Гуру Форума
Регистрация: 19.08.2012
Адрес: Золотистый остров бисерного Архипелага
Сообщения: 1,970
Репутация:  11297 
|
В гостях литературного салона поэт Александр Кушнер
«Времена не выбирают, в них живут и умирают»
Александр Кушнер
Александр Кушнер - русский поэт. Родился 14 сентября 1936 году в Ленинграде. Учился на филологическом факультете Ленинградского педагогического института им. Герцена. Член Русского ПЕН-центра (1987). Главный редактор "Библиотеки поэта" (с 1992-го; с 1995 - "Новой библиотеки поэта"). Член редколлегий журналов "Звезда", "Контрапункт", виртуального журнала "Арт-Петербург". Лауреат Государственной премии РФ, премии "Поэт" и ряда других. Выразительную характеристику Кушнеру дал его друг Иосиф Бродский: "Александр Кушнер - один из лучших поэтов ХХ века, и его имени суждено стоять в ряду имен, дорогих сердцу всякого, чей родной язык русский".
Художник, что бы он ни создавал, так или иначе, ведет диалог со своим временем. Но даже в страшные, трагические времена художнику может быть свойственно позитивное мировосприятие. Художник отталкивается от самоощущения, но связь со временем, в котором живёт, очевидна и она или совпадает со временем или смотрит в другую сторону. Кушнеру по мироощущению близок Фет, не воспевавший своё время и не противостоявший ему, а как бы ни замечавший его. "Как бы" - это очень важно, потому что, конечно, замечал, еще как! Но почти демонстративно выбирал другую, свою, личную, частную жизнь, сознательно отказавшись от общественной.
Ель рукавом мне тропинку завесила.
Ветер. В лесу одному
Шумно, и жутко, и грустно, и весело, —
Я ничего не пойму. Ветер.
Кругом всё гудит и колышется,
Листья кружатся у ног,
Чу, там вдали неожиданно слышится
Тонко взывающий рог.
Сладостен зов мне глашатая медного!
Мертвые что мне листы!
Кажется, издали странника бедного,
Нежно приветствуешь ты.
Афанасий Фет 4 ноября 1891
"Ты вечности заложник, у времени в плену", - сказал Пастернак. И Кушнер чувствует себя в плену у времени, от него никак не избавлен, но в каждом стихотворении пишет о вечности, то есть о жизни и смерти, любви и смысле жизни, природе и городе, счастье и несчастье.
Но и в самом легком дне,
Самом тихом, незаметном,
Смерть, как зернышко на дне,
Светит блеском разноцветным.
В рощу, в поле, в свежий сад,
Злей хвоща и молочая,
Проникает острый яд,
Сердце тайно обжигая.
Словно кто-то за кустом,
За сараем, за буфетом,
Держит перстень над вином,
С монограммой и секретом.
Как черна его спина!
Как блестит на перстне солнце!
Но без этого зерна
Вкус не тот, вино не пьется.
Александр Кушнер 1965 год
В стихах, при всей их зависимости и связях с поэзией твоих предшественников, должно быть нечто новое, свое, - в этом и состоит поэтическая доблесть, - Александр Кушнер.
..Нет ли Бога, есть ли он, узнаем,
Умерев, у Гоголя, у Канта,
У любого встречного - за краем.
Нас устроят оба варианта.
"Моя поэтическая судьба оказалась более или менее счастливой, может быть, потому, что я не заходил на затоптанную общую территорию. Я не боролся с советской властью - просто смотрел в другую сторону», - Александр Кушнер.
Заснешь и проснешься в слезах от печального сна.
Что ночью открылось, то днем еще не было ясно.
А формула жизни добыта во сне, и она
ужасна, ужасна, ужасна, прекрасна, ужасна.
Боясь себя выдать и вздохом беду разбудить,
лежит человек и тоску со слезами глотает,
вжимаясь в подушку; глаза что открыть, что закрыть –
темно одинаково; ветер в окно залетает.
Какая-то тень эту темень проходит насквозь,
не видя его, и в ладонях лицо свое прячет.
Лежит неподвижно: чего он хотел, не сбылось?
Сбылось, но не так, как хотелось? Не скажет. Он плачет.
Под шорох машин, под шумок торопливых дождей
он ищет подобье поблизости, в том, что привычно,
не смея и думать, что всех ему ближе Орфей,
когда тот пошел, каменея, к Харону вторично.
Уже заплетаясь, готовый в тумане пропасть,
а ветер за шторами горькую пену взбивает,
и эту прекрасную, пятую, может быть, часть,
пусть пятидесятую, пестует и раздувает.
"Времена не выбирают, в них живут и умирают". Ощущение обреченности и безысходности в эти стихи вкладывать не надо. Многое зависит от тебя самого, от того, какими глазами ты глядишь на мир, способен ли ты полюбить человека, обрадоваться кусту жасмина, обратиться в "минуту жизни трудную" к молитве, или к стихам, или к музыке... А те, кто думает, что время можно выбрать по своему желанию и усмотрению, по-моему, ошибаются. Можно было уехать из страны. Уехали Бродский, Довлатов. Остались и Андрей Битов, и Валерий Попов, и Яков Гордин и многие другие мои друзья. И вряд ли можно сказать, кто поступил правильно, а кто опрометчиво. Когда в 1987 году Бродский прилетел в Вашингтон (он только что вернулся из Швеции, где получил Нобелевскую премию), пришел ко мне в гостиницу и мы "братски обнялись" после пятнадцатилетней разлуки, я сказал ему: "Вот видишь, я остался, ты уехал, и ты в выигрыше", а он ответил: "Не думаю". В его тоне не было рисовки, была искренность и печаль. И жилось ему все эти годы нелегко, да еще в иноязычной среде для поэта это почти невыносимо. Любопытно (или странно, или забавно - не знаю, какое выбрать слово), что задолго до всего этого, как будто предвидя будущие отъезды, я написал стихотворение, и оно вошло в мою вторую книгу (1966 г.)
Уехав, ты выбрал пространство,
Но время не хуже его.
Действительны оба лекарства:
Не вспомнить теперь ничего.
Наверное, мог бы остаться -
И был бы один результат.
Какие-то степи дымятся,
Какие-то тени летят.
Потом ты опомнишься: где ты?
Неважно. Допустим, Джанкой.
Вот видишь: две разные Леты,
А пить всё равно, из какой.
Думаю, что поэт ничего не формирует, никого не воспитывает так же, как не воспитывает дерево, или облако, или горный склон. Искусство, как природа, не ставит перед собой воспитательной задачи. Оно радует, восхищает, утешает, наводит на новую мысль, помогает справиться с бедой, обращается не к аудитории, а к человеку, способному его воспринять, вступая с ним в личные отношения, - Александр Кушнер. |