Walkman2020

Абсолютно белое, как и абсолютно чёрное, кажется каким-то дефектом зрения.

Автобиографии можно верить, только если в ней раскрывается нечто постыдное.

Большинство революционеров — потенциальные консерваторы.

Бывают ситуации, когда «неверные» убеждения более искренние, чем «верные».

В девяти случаях из десяти революционер — это скалолаз с бомбой в кармане.

В любом обществе простые люди должны жить наперекор существующему порядку вещей.

В пятьдесят лет каждый из нас имеет такое лицо, какого заслуживает.

Вам когда-нибудь приходило в голову, что в каждом толстяке скрывается худой, подобно тому, как в каждой каменной глыбе прячется статуя?

Вожди, которые пугают свой народ кровью, тяжким трудом, слезами и потом, пользуются большим доверием, чем политики, сулящие благополучие и процветание.

Всякий писатель, который становится под партийные знамёна, рано или поздно оказывается перед выбором — либо подчиниться, либо заткнуться.

Всякого националиста преследует мысль, что прошлое можно — и должно — изменить.

Если бросить <в Британии> камень, то непременно попадешь в племянницу епископа.

Если ты в меньшинстве — и даже в единственном числе, — это не значит, что ты безумен.

Есть правда и есть неправда, и, если ты держишься правды, пусть наперекор всему свету, ты не безумен.

И католики, и коммунисты полагают, будто их противник не может быть одновременно и честным и умным.

Каждое поколение считает себя более умным, чем предыдущее, и более мудрым, чем последующее. — Отзыв на «A Coat of Many Colours: Occasional Essays» Герберта Рида, Poetry Quarterly (зима 1945)

Когда говорят, что писатель в моде, это почти наверняка означает, что восхищаются им только люди до тридцати лет.

Лучшие книги говорят то, что известно и без них.

Люди могут быть счастливы лишь при условии, что они не считают счастье целью жизни.

Люди с пустыми желудками никогда не впадают в отчаяние; собственно говоря, даже не знают, что это такое…

Многие люди вольготно чувствуют себя на чужбине, лишь презирая коренных жителей.

Нам, представителям среднего класса, кроме правильного произношения, терять нечего.

Невозможно написать ничего толкового, если постоянно не подавлять в себе личное. Хорошая проза — как чисто вымытое оконное стекло.

Неискренность — главный враг ясной речи.

Озлобленный атеист не столько не верит в Бога, сколько испытывает к нему неприязнь.

Общество всегда должно требовать от своих членов чуть больше, чем они могут дать.

Общество можно считать тоталитарным, когда все его структуры становятся вопиюще искусственными, то есть когда правящий класс утратил свое назначение, однако цепляется за власть силой или мошенничеством.

От популярного писателя ждут, что он все время будет писать одну и ту же книгу, забывая, что тот, кто пишет одну и ту же книгу дважды, не в состоянии написать её даже один раз.

Патриотизм по природе своей не агрессивен ни в военном, ни в культурном отношении. Национализм же неотделим от стремления к власти.

Пока святые не докажут свою невиновность, их следует считать виновными.

Политический язык нужен для того, чтобы ложь звучала правдиво, чтобы убийство выглядело респектабельным и чтобы воздух можно было схватить руками.

Правда состоит в том, что для многих людей, именующих себя социалистами, революция не означает движения масс, с которыми они надеются связать себя; она означает комплект реформ, которые «мы», умные, собираемся навязать «им», существам низшего порядка.

Правительство всегда должно быть готово ответить на вопрос: «А что вы будете делать, если..?» Оппозиция же брать на себя ответственность и принимать решения не обязана.

Противники интеллектуальной свободы всегда пытаются изобразить, что они призывают к борьбе «за дисциплину против индивидуализма».

Реклама — это когда изо всех сил колотят палкой по днищу пустой кастрюли — вариант: «Реклама — это громыхание палкой внутри помойного ведра».

Серьёзный спорт не имеет ничего общего с честной игрой. Серьёзный спорт — это война минус убийство.

Со временем мы придём к убеждению, что консервы — оружие более страшное, чем пулемёт.

Если свобода вообще что-то значит, то это право говорить другим то, чего они не хотят слышать. — Из неопубликованного предисловия к «Скотному Двору»

Типичный социалист — это аккуратный маленький человечек, обычно мелкий чиновник и тайный трезвенник, нередко — вегетарианец, который — и это в нём самое главное — ни на что не променяет свое социальное положение.

Трагедия возникает не тогда, когда добро терпит поражение, а в том случае, когда человек кажется благороднее тех сил, которые его губят.

Хорошие романы пишут смелые люди.

Худшая реклама социализма (как и христианства) — его приверженцы.

Цель власти — власть.

Цена свободы — не вечная бдительность, а вечная грязь.

Чтобы видеть то, что происходит прямо перед вашим носом, необходимо отчаянно бороться.

Цитаты по произведениям Джорджа Оруэлла

«Скотный двор»

Все животные равны, но некоторые животные более равны чем другие. (альтернативный перевод: Все животные равны, но некоторые равнее других.) Скотный двор, 1945

Человек — единственное существо, которое потребляет, ничего не производя.

Он настанет, он настанет — мир великой чистоты. И людей совсем не станет, будут только лишь скоты…

«1984» (1948—1949)

Сущность войны — уничтожение не только человеческих жизней, но и плодов человеческого труда. Война — это способ разбивать вдребезги, распылять в стратосфере, топить в морской пучине материалы, которые могли бы улучшить народу жизнь и тем самым в конечном счёте сделать его разумнее.

Война — это мир. Свобода — это рабство. Незнание — сила.

Старший Брат смотрит на тебя. — Широко известен также альтернативный неточный перевод: «Большой брат следит за тобой».

Тот, кто управляет прошлым, управляет будущим. Тот, кто управляет настоящим, управляет прошлым.

Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре. Если дозволено это, то все остальное отсюда следует.

Когда война становится бесконечной, она перестает быть опасной.
Иерархическое общество возможно только на основе бедности и невежества.

Особенность тоталитарного государства та, что, контролируя мысль, оно не фиксирует её на чём-то одном. Выдвигаются догмы, не подлежащие обсуждению, однако изменяемые со дня на день. Догмы нужны, поскольку нужно абсолютное повиновение подданных, однако невозможно обойтись без коррективов, диктуемых потребностями политики власть предержащих.