И нет среди людей такого мудреца,
Кто б мог сказать — куда ее движенье,
Кто мог бы уловить черты Ее лица.
В полусвете утра, наполнявшего комнату бледным отсветом алой зари, лёжавшая без сна Женщина ощутила, как умерла нежность, страсть, уважение и восторженность встреч. Остались лишь хладные полосы от уз, некогда оплетавших её душу.
И тогда босой в одном лишь красном платье она взметнулась бежать по стылой аллее, среди голых деревьев ветвями цепляющих её руки и раня ступни крошевом острого снега. Бежать от злобы и очернения, от зависти и презрения. Бежать и не возвращаться. Она оставляла за собой гулкий хлад, зная, что нет в мире привязанности, могущей заставить её обернуться.
Со смутным мистическим волнением исполненная гневом, она оставляла нечеловеческие маски в прошлом и всё ближе и дальше, возможней и невозможней стремилась к истоку прекрасной Любви. Те, чьи глаза высохли от слёз, видели, как Женщина окуталась серебристо голубоватой эфирной дымкой, стала видимой и невидимой, далёкой и близкой.
Бледный тонкий рожок полумесяца, сопровождавший её, таял в кромке окрашенных зарёй облаков. Она вдохнула аромат тополя распустившегося в этих благодатных краях. Там на Востоке поднимался огненный шар солнца нового удивительного дня, там журчал чистый голос ручья, несущего свои воды в чашу моря.