Проблемы с сосудами у Луспекаева начались после того, как на войне он отморозил себе ноги.
В шестнадцать он убежал из дома в партизанский отряд – шел 1943 год… В одном из разведовательных рейдов Паше пришлось часа четыре неподвижно пролежать на снегу, и он сильно обморозил ноги - с тех пор кровь по сосудам уже не могла проходить нормально. Ему бы сразу как следует пролечиться, да некогда было – война! А потом в ближнем бою Луспекаева тяжело ранили в руку разрывной пулей.
В саратовском военном госпитале ему уже вкатили наркоз – ампутация казалась единственным способом сохранить юноше жизнь. Каким-то немыслимым усилием воли Паша выплыл из беспамятства и не позволил хирургу дотронуться до своей руки, пока тот не поклялся попробовать обойтись без ампутации. И ничего, зажила рана, даже следа на Пашиной руке почти не осталось!
Позже это привело к тому, что у актера в 26 лет развился атеросклероз сосудов ног. Болезнь до конца жизни мучила артиста.
После тяжелого ранения в руку, чуть не приведшего к ее ампутации, Луспекаев повоевал совсем немного. Из госпиталя его направили в штаб партизанского движения 3-го Украинского фронта, в 1944 году демобилизовали из армии. Молодой человек - а Луспекаеву тогда было 17 лет - уехал в Ворошиловград (ныне Луганск, Украина). Там он поступил в труппу Ворошиловградского драматического театра, где играл два года.
В 1946 году Луспекаев приехал в Москву и подал документы в театральное училище имени М. С. Щепкина. У него был специфический южный акцент и недостаток общего образования. Но когда парень вышел читать басню перед приемной комиссией, он делал это настолько завораживающе, что не поверить в его талант было просто невозможно. Читая басню, он жестами иллюстрировал каждое слово и изображал то действующее лицо, от имени которого читал. Показывал руками, как летают птицы, как звери шевелят ушами или крутят хвостом. Потом Павлу было задано несколько вопросов, на которые он очень остроумно ответил, и был допущен к экзаменам по теоретическим дисциплинам.
Но на экзамене по литературе надо было написать сочинение. Луспекаев не знал, как это делается, поэтому сдал экзаменатору чистый лист. Преподаватель литературы Василий Сидорин сказал, что за чистый лист он не может поставить даже единицы. Но режиссер Константин Зубов, который до этого экзаменовал юношу и понял, что в нем скрыто большое дарование, заметил: "Изобретайте, что хотите - я все равно его возьму!" Луспекаев был принят.
Луспекаев учился довольно прилично, по актерскому мастерству получал неизменно только высшие оценки. Но характер у него был "горячий": мог совершать экспрессивные поступки, за которые потом раскаивался самым искренним образом. Однажды профессор Зубов поставил ему по актерскому мастерству вместо пятерки четверку. Оскорбленный студент поехал скандалить к Зубову на дачу. Приехал глубокой ночью, стал стучать кулаком по воротам, разбудив соседей. А когда вышел Зубов, упал перед ним на колени: "Отец родной, прости! Ты для меня дороже всех, я за тебя землю есть стану”, - взмолился парень. И, недолго думая, съел пригоршню чернозема.
"С этим студентом просто невозможно работать”, - жаловалась пожилая учительница танцев. Она не знала, что у Луспекаева болят ноги, и без конца делала ему замечания: "Легче, молодой человек, легче прыжок”. Павел застенчиво улыбался и говорил: "Спасибо, мамаша! Постараюсь” и по-свойски хлопал ее по плечу. Он всегда и со всеми разговаривал на "ты”. За годы учебы южный выговор Луспекаева никому из преподавателей так и не удалось побороть. Поэтому его отправили по распределению в Тбилиси - в государственный драматический театр имени Грибоедова.
Гений с непроизносимой фамилией В 50-е годы в Тбилисском драматическом театре работал режиссер Леонид Варпаховский, который был очень высокого мнения об актерском мастерстве Луспекаева, и, уехав в Киев в Театр русской драмы имени Леси Украинки, Варпаховский предложил Луспекаеву тоже переехать на Украину. Луспекаев согласился.
Его первой ролью на киевской сцене стал военный моряк Бакланов в спектакле "Второе дыхание". Эта роль принесла Луспекаеву первый успех, и он стал знаменит среди театральной публики. Вскоре режиссер киностудии имени Довженко Леонид Эстрин предложил Луспекаеву роль начальника штаба в приключенческом фильме "Голубая стрела". Выйдя на экраны страны в 1959 году, картина заняла третье место в прокате.
Но в Киеве Павел надолго не задержался. В том же - 1959-м - в Киев погостить к родным приехал актер Ленинградского БДТ Кирилл Лавров. Отправившись как-то вечером в театр, он увидел Луспекаева на сцене и позже рассказывал: "Он произвел на меня огромное впечатление. Такое проникновение в суть характера своего героя, такое поразительно органичное существование на сцене мне редко приходилось видеть, хотя я знал многих прекрасных актеров".
Татьяна Доронина и Павел Луспекаев спектакле "Варвары"
Лавров рассказал о талантливом актере легендарному главному режиссеру БДТ Георгию Товстоногову, и вскоре Луспекаев был приглашен в БДТ. Кирилл Лавров даже не пожалел для найденного им "самородка" собственной роли. "В то время Товстоногов ставил спектакль "Варвары", - рассказывал Лавров. - На роль Черкуна был назначен я. И Георгий Александрович, чтобы сразу Пашу включить в работу, как-то его попробовать, предложил ему вместе со мной репетировать роль Черкуна. После репетиции я пошел к Товстоногову и попросил снять меня с этой роли, потому что Луспекаев играл превосходно".
Лоуренс Оливье, увидев Луспекаева в БДТ, сказал: "В России есть один актер - абсолютный гений! Только фамилию его произнести невозможно..."
"Начать с малого" В течение первых трех лет службы Луспекаева в БДТ его творческая карьера шла только в гору. Но в 1962 году коварная болезнь сосудов ног дала о себе знать. Прямо во время репетиций роли Скалозуба в постановке "Горе от ума" у Луспекаева на одной ступне образовалась серьезная рана. Тогда врачам удалось сохранить актеру ногу. Во время долгого и мучительного лечения Луспекаев начал писать рассказы. Но особо он их никому не показывал. Только своему коллеге и приятелю Олегу Басилашвили.
"Однажды, когда я вошел к нему в комнату, он смущенно-торопливо спрятал под подушку какую-то тетрадку, - рассказывал впоследствии актер.- Я понял, что лучше не спрашивать его ни о чем. Но как-то, очевидно желая просто по-ребячьи похвастаться, что тоже было свойственно Паше, он предложил мне прочесть его рассказ. Надо сказать, я был тогда не очень высокого мнения об общей культуре и образовании Павла.
Я знал, что война отняла у него детство, что его судьба была трудной. Это, а главным образом природный талант, объясняло и оправдывало Пашу, примиряло с тем, что он, как говорится, "не эрудит".
Я не часто видел его с книгой. Я прочел то, что он назвал рассказом. Потом еще что-то подобное. Не знаю, не могу определить, к какому жанру, виду литературы следует отнести прочитанное, но это было невероятно интересно и талантливо. Ясно было, что пером движет рука совершенно неопытного литератора, но точность увиденного, непривычность взгляда на жизнь, подлинная искренность, самобытность рассказов Луспекаева произвели на меня ошеломляющее впечатление.
Паша, оказывается, умеет не только видеть и изображать подсмотренное в людях, он очень по-своему, по-луспекаевски, осмысливает жизнь..."
После лечения Луспекаев вернулся в театр. В кино, куда в 60-е годы мечтали попасть все начинающие актеры, Луспекаеву предлагали лишь эпизоды.
Единственным исключением стала роль Степана в фильме Геннадия Полоки и Левана Шенгелия "Капроновые сети", снятом в 1963 году. Геннадий Полока рассказывал: "Соавторство наше с Левоном Шенгелия оказалось не очень жизнеспособным.
Луспекаева утомляли наши бесконечные споры. Однажды во время очередной мучительной репетиции он пришел в ярость. Больше всего досталось от него мне, и без того пребывавшему уже в полном отчаянии. Когда через короткое время он остыл, стало ясно, что он раскаивается.
После каждого прогона он обращался за поправками только ко мне, причем не отставал, пока не вытягивал из меня какое-нибудь замечание. Потом оттащил меня в сторону и стал страстно просить прощения. Но я был слишком уязвлен и не мог справиться со своим самолюбием. Просто прервать отношения с артистом, играющим главную роль, режиссер не может, поэтому и решил соблюдать вежливую дистанцию. Обычное обращение "Паша" превратилось в официальное "Павел Борисович". Для искреннего, непосредственного Луспекаева это было мучительно.
После окончания съемок в день отъезда все вышли провожать Луспекаева. Только Полока не спустился вниз к машине. А помахал актеру рукой, стоя на балконе на 4 этаже. И тут Луспекаев сорвался с места и на своих больных ногах помчался вверх на четвертый этаж. Подбежал, схватил руку режиссера, поцеловал, хрипло сказал: "Прости!" - и побежал обратно.
"У меня перехватило дыхание, - признавался Полока. - Как я клял себя за то, что мучил его холодной вежливостью!" Роль Луспекаева в фильме озвучивал другой актер - Леонид Галлис, так как вскоре после окончания съемок Луспекаева положили в больницу, где ему были сделаны две сложные операции - на носоглотке и на ногах. Во время второй операции ему ампутировали пальцы ног.
В 1965 году Геннадий Полока снял Луспекаева в своем фильме "Республика ШКИД" в роли учителя физкультуры. Однако в разгар съемок у актера вновь обострилась болезнь.
Фронтовое прошлое сказалось позднее. Луспекаеву было тридцать, когда на ногах появились незаживающие язвы.
— Газовая гангрена, — определил врач.
— Учитывая обстоятельства вашей юности — ничего удивительного! Придется ампутировать.
— Что, обе ноги?
— Обе.
— Друг, да нельзя мне этого! Ну сам подумай, кому к черту нужен безногий актер?
Нет, лучше уж сдохнуть!
— Хорошо. Давайте попробуем обойтись ампутацией пальцев правой ноги. Но учтите, риск большой!
Луспекаев только ухмыльнулся. Да что этот чистюля-хирург знает о риске! Павел верил в свою удачу...
Но на этот раз удача от него отвернулась… Через месяц после того, как Луспекаев остался без пальцев правой ноги, стало очевидно, что нужно ампутировать и пальцы левой. С тех пор актёра так и "резали по частям": третья операция лишила его стопы одной ноги, четвертая — стопы другой. Боли были нечеловеческие, и Луспекаеву выписали обезболивающий наркотик пантопон. Около года Павел жил в полубреду.
"Мне противно что-то писать, в течение суток уколол 16 кубиков. Я погряз в этой мрази и хочу, чтобы быстрее наступил конец", — записал он в дневнике.
"В конце концов Паша, запертый болезнью в своей квартире, почувствовал, что постепенно превращается в наркомана". - Вспоминал Олег Басилошвили.
"Я - молодец!" Чтобы хоть как-то ее заглушить, актер стал колоть себе прописанный врачами сильнодействующий болеутоляющий наркотик пантопон. В какой-то момент доза дошла до шестнадцати ампул в день, и Павел Луспекаев понял, что превращается в наркомана. Чтобы отвлечь себя от мыслей о боли, попросил жену купить ему мешок подсолнечных семечек.
Естественно, это мало помогло. Если бы не вмешательство министра культуры Екатерины Фурцевой, возможно, короткая жизнь замечательного артиста была бы еще короче. Именно Фурцева заказала для Луспекаева нужные лекарства за границей, а также - протезы во Франции.
В своем дневнике актер тщательно записывал часы, а потом дни, прожитые без наркотиков: "Люди! Я боюсь даже верить, но через три часа будет трое суток, как я сделал последний укол... Муки адовы я прошел. Дай Бог, наверное, с каждым днем будет лучше... Терплю!.. Вымотало страшно, вот уже почти неделя, как я ничего не ем, ослаб, ужасно устал". И новая запись: "Да, да! Поборол! Самому не верится! Пантопончики тю-тю! Будь они прокляты.
Конечно, эта гадость еще долго будет выветриваться из организма, но главное - я поборол! И могу смело сказать себе - молодец?!"
Но из Большого драматического театра Луспекаев ушел. У него не было физических сил стоять на сцене. Впереди у него была - "звездная" роль.
У кинодраматурга Валентина Ежова было всего полтора месяца для создания сценария отечественного вестерна в развитие приключенческой темы по типу "Неуловимых мстителей". И тем не менее автор знаменитой киноповести "Баллада о солдате", прошедший с 1940 по 1945 год две войны, к сбору материала всегда подходил ответственно. Вот и тогда он поехал в Среднюю Азию, где встречался с ветеранами борьбы против басмачества
Как-то на творческом вечере в столичном Доме журналистов Валентин Иванович вспоминал, что среди прочих историй его заинтересовала и биография офицера российской пограничной стражи Михаила Поспелова.
Достаточно сравнить портретное описание Павла Верещагина в сценарии Валентина Ежова и Рустама Ибрагимбекова "Пустыня", лёгшего в основу знаменитого фильма "Белое солнце пустыни", и фотографии штабс-ротмистра Поспелова, чтобы заметить явную прообразную связь между реальным офицером и самобытным киногероем.
Кстати, чтобы облегчить поиск актёра для роли, копии портретных снимков из семейного архива ветерана сценарист показал режиссёру Владимиру Мотылю. И всё равно было очень сложно найти исполнителя на роль таможенника Верещагина, неторопливого и обстоятельного, знающего цену жизни и смерти, этакого былинного героя, до глубины души преданного своему служивому делу, в котором, казалось бы, уже и надобности нет.
Случайно попавшая в руки режиссёра кинопроба Павла Луспекаева по схожеству со снимками штабс-ротмистра Поспелова сказалась на точном режиссёрском выборе актёра.
Помните эти фразы из фильма: "Ты что, не слыхал про Верещагина?! Дожил… Было время — в этих краях каждая собака меня знала, вот так держал! Сейчас забыли..." "Была у меня таможня, были контрабандисты. Сейчас таможни нет — контрабандистов нет. В общем, у меня с Абдуллой мир. Мне все равно, что белые, что красные, что Абдулла, что ты. Вот ежели бы я с тобой пошел..." Сухов привносит в жизнь бывшего таможенника новый смысл. Верещагин словно расправляет свои могучие плечи, и теперь уже ничто не остановит этого сильного человека, готового биться за дело, которое считает правым. И в этом сюжете тесно переплелись подлинные факты из жизни пограничника Поспелова и образные черты таможенника Верещагина.
Прототип Верещагина из культового советского вестерна "Белое солнце пустыни" тоже был верен офицерскому долгу. Накануне Гражданской войны штабс-ротмистра Михаила Поспелова тоже знали и боялись все контрабандисты и главари разбойничьих банд из Персии, орудовавшие на стоверстовом участке российской границы в полосе ответственности Гермабского пограничного отряда Закаспийской пограничной бригады.
Возглавляя этот отряд, он получил от нарушителей границы прозвище "Красный шайтан" за пышные огненно-рыжие усы и способность внезапно появляться со своими пограничниками на тайных тропах контрабандистов.
Михаил Поспелов родился в 1884 году в городе Орле. В 1902 году окончил Тифлисское пехотное училище. С 1913 года поручик Михаил Поспелов зачислен в 30-ую Закаспийскую бригаду, охранявшую границу с Персией на протяжении 1743 верст.
Поспелов назначен начальником поста Гермаб, находившегося в долине у подножья хребта Миссинев, по вершинам которого проходит граница с Персией.
В то время граница была не спокойна. За кордон шныряли контрабандисты, вооруженные бандитские группы. Начальнику поста удалось организовать широко разветвлённую сеть разведки. Отличное знание местности позволяло предугадать возможные маршруты нарушителей границы. Во многом охране границы помогали местные жители, у которых с пограничниками всегда были, пожалуй, братские отношения.
В 1917 году охранять границу стало сложнее. Прорывы происходили то здесь, то там. Нарушители теперь в массе своей были не контрабандистами, а хорошо вооруженными бандами. В марте Гермабская застава получила оружейное подкрепление, не виданное для пограничной стражи – бомбомет, знаменитый пулемет «льюис», ручные гранаты и прочее оружие.
Начальник отряда М. Поспелов с личным составом комендатуры.
Из-за развала страны, деморализовался личный состав заставы. Часть солдат, а по сути крестьян рвались в родные земли, охваченные разжигающим огнем предвестия Гражданской войны. Но Поспелов остался, как и многие другие пограничники. Ему предлагали уйти в Иран, через границу, на что он отвечал, что «Я пограничник, и мое дело – охранять границу Отечества. И отсюда я ни куда, ни уйду».
Точно таким же оазисом в пустыне, что и верещагинское подворье, был созданный Поспеловым отрядный сад, в котором росли грецкий орех, яблони, груши, вишни, абрикосы, алыча. Здесь же был и рукотворный пруд, хотя и без осетров, но с карпами. Как и Верещагин, Поспелов во времена безвластия превратил свой дом в маленькую крепость, вооружившись пулемётом, гранатами и даже "бомбомётом", обучив и жену Софью управляться со всем этим "хозяйством".
К этому времени граница практически не охранялась. Большая часть личного состава разбрелась по домам. Поспелов с не большой группой продолжал нести службу, объезжал посты, осматривал оружие, конскую амуницию.
Дочери Поспелова Лена и Вера у чучела леопарда
Михаил Поспелов был единственным оставшимся на границе среди командиров 30-й Закаспийской бригады.
В 1919 году, когда ход Гражданской войны был переломлен в сторону большевиков, Поспелов возрождает пограничную охрану на центральном участке с госграницей Ирана, набирая бойцов из местного туркменского населения. Из добровольцев сформированы отряды охраны постов, в первую очередь главного из них – Гермабского. К концу 1919 году охрана 100-верствого участка Гермабского отряда была полностью восстановлена.
Он собрал в отряд толковых местных всадников, обучил их приёмам пользования оружием, закупил на свои средства фураж и продовольствие. Пожалуй, именно поэтому большевистская власть оставила Поспелова на посту начальника отряда. В 1919 году он становится командиром пограничного батальона, а в 1921-м – командиром пограничного полка, у которого была под присмотром вся советско-персидская граница. А ещё полковник Михаил Поспелов за свою службу успел создать пограничную школу младшего комсостава, основательно погромить басмачей в пустынях Туркестана.
В 1923 году при непосредственном участии опытного командира в Ашхабаде создается школа для подготовки младшего комсостава. После 3-х месячных курсов выпускники становились начальниками и помощниками начальников застав на среднеазиатской границе. Эту школу можно рассматривать одной из первых военных школ появившейся в Туркменистане, где учебу и службу проходили также местные жители.
Заслужив уважение у новой власти, Поспелов был назначен командиром полка с дислокацией в Ашхабаде. Перед полком ставилась задача охраны всей персидско-советской границы на всем ее протяжении, недопущению проникновения вооруженных отрядов на территорию республики. Командир полка, учитывая местные условия, создает подвижные кавалерийские подразделения, успешно и оперативно пресекающие прорывы бандгрупп.
В конце 1925 года достигнув предельного возраста, Михаил Поспелов уходит в заслуженный бессрочный отпуск.
Поспелов многие годы прожил на туркменской земле, владел туркменским языком, прекрасно знал местность, обычаи и быт местного населения.
Уйдя на пенсию, он вносит свой вклад в научное изучение недров Туркменистана, участвуя в геологической экспедиции Академии Наук СССР по поиску месторождений серы в Каракумах. В ходе экспедиций как нельзя, кстати, пришлись умение старого офицера ориентироваться на местности и познания в топографической съемке.
Чувствуя своё бессилие прекратить басмаческие бесчинства с горсткой оставшихся в отряде пограничников, бывалый командир, как и его кинообраз, глушил тоску испытанным русским средством – крепким "перваком".
А главное – Михаилу Поспелову тоже было обидно за державу, потому он и не ушёл в 1917 году через кордон или в глубь страны, как многие офицеры и солдаты Закаспийской пограничной бригады. И эта обида у него по-верещагински вылилась в энергию действия. В условиях, когда в десятках вёрст от Гермаба ещё хозяйничали эсеры, когда за Чарджоу и Мары шли ожесточённые бои красноармейцев с английскими оккупантами, на участке отряда Поспелова была восстановлена охрана государственной границы.
А ещё полковник Михаил Поспелов успел создать пограничную школу младшего комсостава. Опыт пограничника, твёрдость его характера помогли в двадцатые годы успешно провести каракумские экспедиции академиков Александра Ферсмана и Дмитрия Щербакова по поиску запасов серы и других полезных ископаемых.
...Михаил Дмитриевич Поспелов не погиб в схватке с басмачами, как Павел Верещагин. Он умер в преклонном возрасте и похоронен на старом ташкентском кладбище. И на его могилу, наверное, никто уже не положит цветок или символичный кусочек каракумской серы, не поднимет стопку в память об офицере Великой Державы, чей облик и биография легли в основу любимого народом образа таможенника Павла Верещагина из "Белого солнца пустыни" .
До конца жизни Михаил Поспелов сохранял пограничную выправку. Его зеленная фуражка и гимнастерка - символы нелегкой пограничной службы – всегда оставались его неизменными спутниками.
Превозмогая боль
В 1968 году режиссер Владимир Мотыль пригласил Луспекаева на роль таможенника Павла Верещагина в "Белом солнце пустыни". Поначалу он не знал, что у актера нет ступней. А когда узнал, захотел переписать сценарий, сделав Верещагина героем Первой мировой войны на костылях. Но актер эту идею не принял.
Он показал Мотылю чертеж металлических упоров, которые будут вделаны в сапоги:
"Я сыграю то, что ты придумал, - пообещал Луспекаев. - А инвалида успею в другой какой-нибудь картине".
Натурные съемки проходили в Дагестане - в районе Махачкалы - и в пустыне возле города Байрам-Али Туркмении. Причем, действие происходило в песках. И никакого транспорта для актеров не было.
От гостиницы до съемочной площадки все ходили, вязнув в песке.
В том числе и Луспекаев. За ним всегда следовала его верная супруга Инна. Она несла алюминиевый стульчик. Через каждые 20 метров актер говорил ей: "Подставь". После съемок он всегда садился у моря, опускал ноги в воду. И плакал - от боли и осознания, что жизнь подходит к концу.
Простить все! С будущей женой Инной Кирилловой Луспекаев познакомился во время учебы в Щепкинском училище.
Говорят, что их любовь друг к другу была одной из самых трогательных в училище, и в скором времени Кириллова и Луспекаев поженились.
Вскоре у них родилась дочь, которую родители назвали Ларисой. Но через месяц после свадьбы молодой супруг пропал из дома на неделю со знакомой девушкой из Ростова.
Потом он умолял жену простить. И она простила. Она всегда его прощала. И когда он влюбился в красавицу Аллу Ларионову и целых три дня провел с ней в гостинице.
И когда на съемках "Белого солнца пустыни" влюбился в молодую актрису Татьяну Ткач, которая играла в картине роль старшей жены в гареме Абдуллы. Это видела вся съемочная группа. В том числе и супруга актера.
Но сцен ревности она не закатывала, соперницу не возненавидела.
Говорят, даже однажды пришла к ней и попросила: "Танечка, Паша отказывается есть, говорит, что пищу примет только из твоих рук. Приди, покорми его, пожалуйста!". Возможно, она тоже догадывалась, что вскоре расстанется с мужем навсегда.
"Быть знаменитым…" После "Белого солнца пустыни" Луспекаев получил несколько новых предложений сняться в кино, в том числе от Михаила Казакова, который видел его в роли Вили Старка в своем будущем фильме "Вся королевская рать".
Михаил Козаков рассказывал: "Я очень хотел, чтобы Паша сыграл Вилли Старка. Сразу понял, что эта роль - для Луспекаева. Он тогда приехал в Москву на другую картину, и я принес ему в гостиницу сценарий. Говорю: "Паша, я тебя умоляю! Перед тем как поехать на "Мосфильм" на другую картину и подписать договор, прочти это!" Он прочитал и при следующей встрече сказал: "Все, это моя роль!" Мы стали репетировать, он снялся в одном эпизоде..."
Опять начались боли. Драматург Александр Володин вспоминал об этом периоде: "Однажды мы встретились с Луспекаевым в садике Ленинградского Дома кино. Решили посидеть на скамье в ожидании просмотра. Он сказал: "Ты думаешь, почему я так живу - выпиваю, шляюсь по ночам? Мне ведь жить недолго осталось". Но Луспекаев все же успел увидеть триумф, который обрушился на него после выхода на экраны "Белого солнца пустыни" в марте 1970 года.
На премьеру он ходил вместе с Михаилом Казаковым и очень радовался, когда видел себя на экране. "Узнают! Все узнают!" - ликовал он, выйдя из кинотеатра. "Теперь тебя уже никогда не забудут, - ответил Козаков. - Журналисты станут брать у тебя интервью, фотографы замучат вспышками. Привыкай". "Да, буду привыкать", - ответил Луспекаев. Но не успел…
"Где моя палка?.." Актер Евгений Весник рассказывал, как весной 1970-го года бродил с Луспекаевым по Ленинграду. В три часа ночи на Невском они присели на скамейку. Павел спросил: "Палка моя нравится? Я с ней много километров по пустыне прошел, когда в "Белом солнце" снимался. Теперь это мой талисман. Чувствую, если потеряю, ей-богу, не смейся, умру!".
В тот же момент к актерам подошла компания молодых людей. Попросили закурить. Получили спички, закурили, что-то шумно обсуждая, и ушли. "А палка? Где моя палка?", - заволновался сильно побледневший Луспекаев. Видимо, ее стащили подростки. Просто так - похулиганить решили. Весник рассказывал, что по дороге домой в такси Луспекаев плакал.
Павел Луспекаев умер 17 апреля 1970 года. За несколько часов до смерти он позвонил из гостиницы "Минск" Михаилу Козакову, и сказал, что снова готов сниматься в "Королевской рати". Еще рассказывал, что накануне хорошо посидел со своими старыми приятелями из Еревана. Спустя час после этого разговора Луспекаев скончался. Врачи констатировали у него разрыв сердечной аорты.
В 2011 году на родине актера в городе Луганск был открыт памятник Павлу Борисовичу Луспекаеву.
Актер умер накануне столетия со дня рождения Ленина. Тогда такие даты пышно отмечались. Поэтому похороны Луспекаева прошли без особой огласки. Его тело перевезли из Москвы в Ленинград. Похоронили актера на Северном кладбище. Впоследствии на могиле Луспекаева петербургские таможенники поставили памятник с надписью: "С поклоном от таможенников Северо-Запада".
В фильме "Вся королевская рать” роль Вилли Старка сыграл Георгий Жженов. Сыграл прекрасно, но сам Казаков считал, что Луспекаев сделал бы это гениально.
Есть актеры замечательные, народные, а есть актеры-легенды. Все эти эпитеты с полным правом относятся к Павлу Луспекаеву. Зритель часто воспринимает актера не как профессионала, а как реальную личность, которая изображает саму себя. И не можем мы иначе представить себе таможенника, а только как Верещагина, а Верещагин будет иметь облик Луспекаева.
Недаром же коллеги по съемочной площадке называли героя Павлом, по имени артиста, а не Сашей, как задумывалось по сценарию.
В Москве открыт памятник таможеннику Верещагину
В бронзовой композиции запечатлен образ Верещагина в тот момент, когда он с маузером в руке стоит на баркасе, на котором контрабандисты приготовились вывезти за рубеж золотые изделия и культурные ценности. На памятнике выбита знаменитая фраза: "Я мзду не беру, мне за Державу обидно!".
Высота памятника - 2,35 м, вес - более полутора тонн. Выполнить скульптуру доверили смоленским литейщикам из поселка Катынь под руководством автора - московского скульптора Екатерины Коваль.
Для многих поколений образ Павла Верещагина стал воплощением человеческого обаяния российского таможенника, образцом верности профессиональному долгу, чести и неподкупности, правдивым слепком национального характера.
Настоящего народного героя в незабываемом фильме "Белое солнце пустыни" гениально сыграл актер Павел Борисович Луспекаев - сын армянина и казачки, уроженец старинного донского села Большие Салы близ Ростова-на-Дону.
Памятники таможеннику Верещагину есть на границе Донецкой и Ростовской областей, на территории Курганского таможенного поста Челябинской таможни. На Дальнем Востоке у берегов Сахалина и Курил с 2001 года несет службу таможенный катер "Павел Верещагин".
В 2002 году во Владивостоке на воду спустили большое таможенное судно "Павел Верещагин" с портретом героя в кают-компании. Это не дань уважения талантливому актеру — это память о переживавшем за державу таможеннике Верещагине, разделывавшем под орех бандитов.