djuka

"Американский Феллини" Пол Мазурски, режиссер, подаривший Робину Уильямсу одну из самых трогательных и самую русскую роль.
И еще о нескольких лучших ролях Робина Уилльямса.

Все это раздраженние суетой вокруг смерти Робина Уильямса приводит к скомканному и спутанному чувству. Размышлению о смысле жизни и ее цене.

Смерть всегда приходит, когда ее не ждут, — и даже если ждут, то все равно она приходит, когда отвлекаешься на мгновение от этого тягостного ожидания. Ставишь чашку на стол, на секунду отворачиваешься к окну, видишь дерево или выжженные солнцем холмы. А смерть в это мгновение приходит без стука, проскальзывает на первый план из закадрового пространства.
Газеты запестреют заказанными некрологами, славословиями тех, кто никогда не обращался к его творчеству, всей этой чудовищной ажитацией post mortem, когда многие попытаются отдать почести тому, кому это будет уже не важно. Несколько дней торрент-раздачи будут работать в режиме аншлага, а потом волна, смягченная недоумением и равнодушием, схлынет. Занавес упадет окончательно, отрезав зрителей от темного пространства сцены, в котором деловито начнут сновать те, для кого смерть — нечто вроде окончательного разрешения, то, что отрезает творчество от жизни, как кусок окорока, который теперь можно изучать и дегустировать. Но такая преувеличенная любовь к мертвым породила столь глубокое равнодушие к живым.

Однако, если позволить себе быть циником, эту ситуацию можно понять: его приватная жизнь никогда не давала пищу желтым газетам. Он никогда не пытался привлечь к себе внимание липкими пиар-акциями. Он не составлял донжуанских списков в шестидесятые, не коллекционировал спортивные автомобили в семидесятые, его нет на фотографиях кокаиновых диско-вечеринок восьмидесятых, в девяностые, когда его награждали «за выслугу лет», он не давал эпатажных интервью о нацизме, Фракции Красной Армии, девочках, арабо-израильском конфликте или о Ле Пене; в нулевые он постепенно умолкает, в десятые его территория — молчание. Он потерян для бульварного чтива, как, впрочем, и для серьезных изданий, которые пытаются угнаться за актуальным.

Человека нужно любить, когда он жив. Превращению этой важнейшей заповеди в банальность следует сопротивляться изо всех сил. Говорить о своем любимом режиссере (актере, авторе) нужно, пока страницы печатных изданий еще не покрылись черной пылью проплаченных некрологов. А, когда внезапно придет смерть и будут спеты равнодушные дифирамбы: тогда слова ему уже будут не нужны.

Пол Мазурски, режиссер, подаривший Робину Уильямсу одну из самых трогательных его ролей, ушел из жизни на полтора месяца раньше, чем актер, — и потери этой за пределами (да и в пределах) США почти никто не заметил.
В некотором смысле Мазурски всегда был тенью Вуди Аллена, не желавшей знать свое место, — упрямо писал, снимал и сам разыгрывал комедии о нью-йоркской богеме, нервной ангедонии интеллектуалов, сексуальной растерянности творческих людей. За что был неоднократно бит критиками и пять раз безуспешно номинирован на «Оскар», но любим зрителями — особенно теми, что в схватке фаворита и неудачника всегда ставят на лузера.

Мазурски иногда отдыхал от богемных трагикомедий, разглядывая международную панораму. Его дед был еврейским эмигрантом из украинских областей Российской империи, поэтому Мазурски любил снимать фильмы про вашу и нашу свободу. В «Луне над Парадором» он в комедийном ключе разоблачал латиноамериканскую диктатуру. А в «Москве на Гудзоне» решил разобраться с СССР, но не учел русской пословицы «бьет — значит, любит».

Снятая в Мюнхене Москва-1984 у Мазурски бесконечно далека от реальности и выглядит так, словно «Монти Пайтон» экранизировал «1984». Вечная ледяная ночь, люди в шинелях, черные «Волги», упакованные в них отказники — и в то же время всепобеждающий юмор. Бородатый герой Робина Уильямса, цирковой музыкант Владимир Иванов, вклинивается в многокилометровую очередь, спрашивая у соседки: «За чем стоим?» «То ли туалетная бумага, то ли цыплята — не знаю», — весело отвечает бойкая женщина в платке. Оказывается, все же бумага — так что теперь Владимиру есть что подарить любовнице. Та в восхищении: «Вот знаешь ты, что нужно женскому сердцу и попе!» Но немного ревнует: через пару дней Иванов вместе с цирком уезжает на гастроли в Нью-Йорк. Его товарищ Толя Черкесов (Илья Баскин) планирует во время поездки удрать, но слишком много болтает, в связи с чем за ним следит сотрудник КГБ Борис (Савелий Крамаров).

А вот добропорядочного советского гражданина Владимира никто не курирует — и он после уморительной погони по супермаркету Bloomingdale's сам неожиданно для себя становится политическим эмигрантом. Так для него начинается новая жизнь — с ночевками в бедной, но дружной чернокожей семье, нервным романом с итальянкой-продавщицей и постоянной сменой работы. Владимир то таксист, то продавец хот-догов, то официант, то кассир в «Макдональдсе». Выясняется, что за мечту стать джазовым музыкантом придется побороться даже в Нью-Йорке.

Советской жизни героя уделена четверть фильма, и Уильямс, специально выучивший русский язык, подошел к этому вопросу куда ответственнее режиссера и успевших к тому времени переехать в США Крамарова и Баскина. Родная речь в этом странном кино напоминает мутный бульон, из которого зритель иногда вылавливает дикие фразы типа «Я никогда не видел яйца наших вождей».

Московская часть картины склеена из анекдотов, которые мог бы рассказать известный коллекционер шуток Рейган. «Где твоя душа?» — «Стоит в очереди за продуктами». «У вас есть обувь 44-го размера?» — «Нет». — «Тогда дайте две пары 37-го». «Вот три фразы, которые нам понадобятся в США. Заверните мне баранью ногу. Вы читаете Хемингуэя? Поцелуй же меня, красотка!» По телевизору показывают военный парад и рапортуют о небывалом урожае.

Американские ценности тихому перебежчику Иванову внушает уже не ТВ, а сами улицы Нью-Йорка. В номере отеля, откуда герои первым делом утаскивают полотенца и туалетную бумагу, есть платные каналы с порно. На Таймс-сквер висит гигантская реклама Calvin Klein с моделью-культуристом в одних, страшно сказать, трусах. Негры, которых не успели повесить, показывают зевакам «лунную походку». Президент Линкольн рекламирует наушники. Куда ни посмотри, везде Стив Маккуин, Мэрилин Монро, Джеймс Дин, капитан Спок и Кларк Гейбл.

На героя Уильямса все это впечатления не производит, и, став американцем, он — по крайней мере, в кадре — не вкушает ни одного из этих благ. К тому же СССР и США на экране различаются разве что дизайном интерьеров. И там, и там героя окружают одинаково добрые и ранимые люди. Речь американской судьи, обращенная к новоиспеченным гражданам, — точная копия торжественных монологов тетенек в загсе.

То, что зритель так и не узнает, что именно заставило героя остаться, — заслуга не прямолинейного Мазурски, а бездонного гения Уильямса. В сценарии все как раз однозначно: человеку хотелось свободы. От восхваления американского пути фильм отступает лишь раз, когда герой ненадолго отчаивается и произносит мощный монолог, который через 15 лет повторится в «Брате-2», а через 30 лет — в «Поддубном».

Но антиамериканский пафос быстро заглаживается до невозможности сладкой патриотической сценой, в которой итальянцы, кубинцы, вьетнамцы, евреи и индийцы вместе празднуют День независимости. А за ней следует совсем уж безвкусный финал: Иванов читает вслух свое письмо оставшимся в Москве родственникам, и оно стараниями монтажера превращается в публичную оферту для всех жителей СССР. Приезжайте, мол, к нам, на свободу.

В отличие от доктринизированного Мазурски, Уильямс упрямо отказывается быть одномерным даже в заведомо проходном для него фильме. Его Владимир Иванов — то шекспировский Гамлет, то шукшинский Чудик. В пьянящую сказку с благополучным концом ему удается добавить нерастворимую грусть по поводу того, что счастье на самом деле невозможно нигде. Судя по версиям смерти Уильямса, распространяющимся в эти дни, такое мировоззрение было близко не только герою, но и актеру.

Всеобщий посмертный интерес к великому комику — не единственная причина пересмотреть фильм тридцатилетней давности. Зрителя, особенно с оголенным политическим нервом, очарует ирония судьбы: 1984 год здесь кое в чем и правда похож на 2014-й, взаимопонимания за минувшие десятилетия не прибавилось, «их» и «наши» представления о «там» и «здесь» все еще наивны. А судьбу Черкесова, который много говорил и в итоге остался клоуном в СССР, и вовсе можно считать наукой для похожим образом настроенных россиян: молчи, скрывайся и твори. Не болтай.

Американцам тоже есть о чем погрустить. «Москва на Гудзоне» соткана из острот, недопустимых в сегодняшнем Голливуде, — но именно этот смех всех над всеми закрепляет единство героев. Черный охранник супермаркета, застукав двух ревущих русских в туалете, сокрушается: «И у них там одни педики».
Итальянка в споре с ним о том, кто умнее, выдает убийственный аргумент: «Пока твои предки голышом бегали по саванне, мои уже подарили миру Микеланджело и высокую моду!» Иванов убегает по улице от мужчины в пальто. Тот все же припирает его к стенке: «Are you FBI? Are you KGB?» — «No, I am GAY!»
В общем, идеальный фильм о том, что все когда-то проходит.


Несколько лучших ролей Робина Уилльямса.


«Капитан Крюк» (1991)

Одна из самых трогательных ролей «золотого» периода Робина Уилльямса — он играет повзрослевшего Питера Пэна, который вынужден вернуться в волшебную страну за своим сыном. Фею Динь-Динь, в которую он по уши влюблен, играет Джулия Робертс, а его злейшего врага Капитана Крюка — Дастин Хоффман .Проблему отцов и детей актер разрешает сказочным образом.

«Попай»

Безумная затея великого режиссера Олтмана экранизировать похождения известного героя комиксов и мультфильмов и одна из первых ролей Уилльямса в большом кино. Для финансового успеха фильм вышел слишком буйным и авторским, но комический талант Уилльямса он транслировал с лихвой.

«Морк и Минди»

Роль, подружившая широкую американскую публику с Уилльямсом. Актер сыграл пришельца Морка, сосланного со своей родной планеты, в сериале «Счастливые дни», но продюсерам настолько понравилась его бешеная энергия, что они сделали с ним полноценный спин-офф на четыре сезона. В России этот сериал почти не известен.


«Джуманджи» (1995)

Роль взрослого ребенка Алана Пэрриша, который нашел таинственную игру «Джуманджи» и провел из-за нее в джунглях 25 лет, стала одной из самых узнаваемых в фильмографии Робина Уилльямса. И хотя в «Джеке» Фрэнсиса Форда Копполы год спустя он играл похожую роль ребенка-переростка, успех повторить не удалось. Одной из его партнерш в этом фильме стала юная Кирстен Данст.

«Очень странно: там, где неприятности, там всегда ты», — эту фразу из «Джуманджи» можно применить и ко многим другим персонажам Уильямса.
Многие эксперты говорили, что если бы не участие Уильямса в этом фильме, из «Джуманджи» получилась бы не комедия, а мистический триллер. Алан Пэрриш — один из немногих героических персонажей актера в привычном понимании — с погонями, подвигами и спасением близких людей.

«Аладдин»

У российского зрителя Робин Уилльямс совершенно не ассоциируется с диснеевским мультфильмом, но именно Уилльямс озвучивал обаятельного шутника Джинна из оригинального анимационного фильма.

«Целителя Адамса» (1998)
В список вдохновляющих фильмов с Робином Уильямсом непременно включают «Целителя Адамса». Главный герой в уже зрелом возрасте отметает всю свою прошлую жизнь и решает стать врачом. Но не просто медиком, напичканном специализированными знаниями и навыками, а целителем - человеком, способным лечить и тело, и душу. Уильямс в этой роли органичен и естественен как никогда.
«Школа выживания» (1983)В еще молодом Робине Уильямсе уже угадывается мастерство будущего выдающегося комика. «Двухсотлетний человек» (1999)
Развитие персонажа Уильямса в этой картине происходило долго и обстоятельно. Но каждый переход от одного состояния к другому случается настолько незаметно, что фантастическая история превращения робота в человека кажется совершенно естественной. «Человек-кадиллак» (1990)Смешение самых разных свойств характера в одном человеке — это и отчаянный торгаш, способный на все ради продажи, и весельчак-задира, и понимающий психолог, и даже горе-ловелас. «Самый лучший папа» (2009)Еще одна роль школьного учителя в кинокарьере Уильямса, и тоже литературы. Актеру всегда удавались роли добродушных неудачников. Так и здесь — герой мечтал стать известным писателем, но не получилось, пришлось преподавать детям.
«Дурдом на колесах» (2006)«Хотел как лучше, получилось как всегда», — слышится в каждом действии добродушного трудоголика Боба Монро. В копилке непутевых персонажей Уильямса и обычный семьянин, который вместо того, чтобы воссоединить семью, невольно ее разрушает. Но закончилось все хорошо — это то, чего больше всего и ждешь от фильмов с его участием.
«Ночь в музее - 2»Самый добродушный и застенчивый Теодор Рузвельт в кино.
Сериала «Друзья»
В казалось бы прозаической роли мужчины, которому изменяет жена, Уильямс появился в сериале «Друзья» всего на пять минут. Но даже это краткое появление поклонникам «Друзей» запомнилось надолго.
«Август Раш» (2007)
Даже отрицательные персонажи актера вызывают сочувствие. Уличный музыкант, использующий бездомных детей для заработка, тем не менее, не отказывается от «традиционных» качеств, присущих другим героям Уильямса — искренности и чувствительности.

«Этим утром в Нью-Йорке» (2014)

В последнем фильме, который вышел на экраны при его жизни, Робин Уилльямс сыграл роль смертельно больного человека, который отчаянно старается за полтора часа успеть исправить все совершенные им ошибки, но с трудом может контролировать свое отчаяние и дурной характер, поэтому раз от раза попадает в трагикомичные ситуации.

Последняя фотография, которую Робин Уилльямс самостоятельно выложил в инстаграм, — селфи с обезьянкой Кристал, его партнершей по фильму «Ночь в музее-3».

dw.de, colta.ru, Columbia pictures, vk.com/video, instagram, wonderzine.com, ru.hellomagazine.com