Форум

Форум (https://forum.kinozal.tv/index.php)
-   День Победы (https://forum.kinozal.tv/forumdisplay.php?f=279)
-   -   День Победы (https://forum.kinozal.tv/showthread.php?t=316724)

Аneta 30.04.2018 23:03

День Победы
 


1941-1945. Вспомним отцов и дедов
Послушать ♫ Священная война 1941-1945 год ♫

Мы - поколение, чьи отцы, матери, дедушки, бабушки и родственники были втянуты в беспощадную, ужасную, кровавую и жестокую бойню Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.

Мужество, героизм, жертвенность, смелость и отвага подвигали солдат и офицеров в бой, разведчиков в тыл врага и граждан, оставшихся в тылу, круглосуточно работать на нужды фронта.

Наши деды, отцы, матери и бабушки - выстояли и победили. 9 мая мы празднуем великую дату со слезами на глазах.


Дорогие Кинозальцы!

Отдавая дань героям войны, поделитесь вашими историями в честь Дня Победы в Великой Отечественной войне.

Условия Акции:
1. Все желающие могут поделиться историей заявленной тематикой акции "1941-1945. Вспомним отцов и дедов". Работы могут быть написаны в жанре рассказов, воспоминаний, былин, баллад, стихов, белых стихов, од, военных очерков, сводок с войны, в которых Вы можете можете проявить себя в качестве писателя, поэта, публициста, корреспондента, эссеиста, философа, историка или другой ипостаси.

2. Поделитесь документальными фотографиями, рисунками или коллажами.

3. Допускаются авторские работы, а так же наиболее понравившиеся варианты из сети. Сетевой материал должен публиковаться с обязательным текстовым указанием источника или автора (ссылки на сторонние сайты запрещены).

4. Количество постов с работами от одного участника не ограничено.

Примечание: Фотографии (превью не более 800 px по ширине) размещаются в виде поста, и могут содержать несколько фотографий от одного пользователя. При размещении более двух работ, последующие фото следует прятать под спойлер. Пример загрузки с превью. Фотографии, вертикально расположенных картинок, размещаются в теме с превью 800 пикселей по вертикали в обязательном порядке.



Организатор акции: Аneta

Snorkfroken 01.05.2018 08:30

Весна сорок пятого года…
Как ждал тебя синий Дунай!
Народам Европы свободу
Принёс жаркий солнечный май!
На площади Вены спасённой
Собрался народ стар и млад.
На старой, израненной в битвах гармони
Вальс русский играл наш солдат.

Помнит Вена,
Помнят Апьпы и Дунай
Тот цветущий и поющий
Яркий май.
Вихри венцев в русском вальсе,
Сквозь года
Помнит сердце,
Не забудет никогда!

Легко, вдохновенно и смело
Солдатский вальс этот звучал,
И Вена кружилась и пела,
Как будто сам Штраус играл.
А парень с улыбкой счастливой
Гармонь свою к сердцу прижал,
Как будто он волжские
Видел разливы,
Как будто Россию обнял.

Над Веной седой и прекрасной
Плыл вальс, полон грёз и огня.
Звучал он то нежно, то страстно,
И всех опьяняла весна.
Весна сорок пятого года…
Так долго Дунай тебя ждал!
Вальс русский на площади
Вены свободной
Солдат на гармони играл.

Помнит Вена,
Помнят Апьпы и Дунай
Тот цветущий и поющий
Яркий май.
Вихри венцев в русском вальсе,
Сквозь года
Помнит сердце,
Не забудет никогда!
Михаил Ясень(Гольдман)

Artem199 01.05.2018 11:30

Баллада о зенитчицах

Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь –
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.

И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! –
И –
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо –
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему –
протяжному –
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. –
И снова:
- Батарея-а-а! –
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя – навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.

Роберт Рождественский

grabzzz 01.05.2018 12:00

«1941-1945. Вспомним отцов и дедов»
 
«Никто не забыт и ничто не забыто»
– горящая надпись на глыбе гранита.
Поблекшими листьями ветер играет
– и снегом холодным венки засыпает.
Но, словно огонь, у подножья – гвоздика!
«Никто не забыт и ничто не забыто»

9nikolai999 01.05.2018 14:43

«1941-1945. Вспомним наших героических отцов и дедов»




Владимир Агатов и Никита Богословский.

Темная ночь только пули свистят по степи
Только ветер гудит в проводах тускло звезды мерцают
В темную ночь ты любимая знаю не спишь
И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь
Как я люблю глубину твоих ласковых глаз
Как я хочу к ним прижаться теперь губами
Темная ночь разделяет любимая нас
И тревожная черная степь пролегла между нами

Верю в тебя в дорогую подругу мою
Эта вера от пули меня темной ночью хранила
Радостно мне я спокоен в смертельном бою
Знаю встретишь с любовью меня что б со мной ни случилось
Смерть не страшна с ней встречались не раз мы в степи
Вот и теперь надо мною она кружится
Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь
И поэтому знаю со мной ничего не случится


Вечная слава воинам победителям!

Robbertta 01.05.2018 17:04



День памяти

День памяти –
Победы праздник,
Несут венков
Живую вязь,
Тепло букетов
Красок разных,
Чтоб не терялась
С прошлым связь.
И плиты скорбные согреты
Цветов дыханьем полевым.
Прими, боец,
Как дар, всё это
Ведь это нужно
Нам,
Живым.


kusaga 02.05.2018 08:04

Андрей Порошин - «Дедушкин рассказ»

Вчера мне рассказывал дедушка Женя:
Отряд партизанский попал в окруженье.
Осталось у них восемнадцать гранат,
Один пистолет и один автомат.

Всё больше в отряде погибших бойцов,
Всё крепче фашисты сжимают кольцо, -
Они за кустами, они за камнями.
И крикнул мой дедушка: «Родина с нами!».

И все побежали навстречу врагу,
И стали гранаты бросать на бегу.
Все храбро сражались, о смерти забыв, -
И вот, удалось совершить им прорыв.

Сквозь лес по болоту они уходили:
А деда медалью потом наградили.

Nathaniйel 02.05.2018 13:26

«1941-1945. Вспомним отцов и дедов»

РОДИНА

Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину – такую,
Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.[/b]
1941г.



Вечная память героям!

hocum 02.05.2018 14:34

Митька
 
Митька

Митька шел проведать своих. В тряпичной сумке лежали бутылка водки, шматок сала, буханка серого хлеба, две луковицы и пачка «Беломора». Интересно, Союза нет, а «Беломорканал» остался…
Свои были недалеко. Лежали, как говорится, в сырой земле, поросшей густой травой и редким кустарником.

Митьке было почти восемьдесят. Он плохо видел. Еле ходил. Поднимался на четвертый этаж с тремя перекурами. Старость… Не то что тогда… В этих местах четырнадцатилетний сын полка получил свое первое ранение.
Но каждую весну, прилагая неимоверные усилия, Митька ехал на пригородном в сторону аэропорта, а потом десять, невероятно длинных, в его возрасте километров шел на позиции роты. Километры, словно фрицы тогда, отделяли его от тех, кто заменил ему тогда семью.

Он шел на поле боя, ставшее братской могилой.

Братской могилой тех, кто шел в атаку, поднимаясь по изувеченным склонам Крымских гор.
Митька — а он так и остался в душе Митькой — не мог сюда не ездить. Каждую весну сюда приезжали поисковики. И каждую весну они находили кого-то из наших.

Раньше, когда он был поздоровее, Митька приезжал сюда чаще. А последние года три только на захоронение. Он любил наблюдать за работой поисковиков, выглядывая в каждой железячке что-то знакомое.

А как он радовался, когда молодые пацаны, чуть старше его тогдашнего, находили медальон!
Радовался и плакал…

В позапрошлом году пацаны из девятой школы поднимали красные косточки одного бойца. Дед Митя — как они его звали сидел на краю раскопа — когда они протянули ему ложку, на которой было выцарапано: «Коля Ваганов».

— Дядя Коля… — сказал сам себе Митька, поглаживая ложку и стараясь не глядеть на раздробленный осколком череп.
— Что? — спросил его кто-то из пацанов поисковиков.
— Сержант Ваганов. Николай. Я его дядя Коля звал. Рябой был, весь в оспинках. Сахаром меня подкармливал. Большие такие кубики, сладкие…

Он тогда быстро — насколько мог — поднялся и ушел по лесной дороге к оживленной трассе, сглатывая душащие слезы. А на утро привез для дяди Коли гроб. Индивидуальный. Обычно кости хороняют в общих…
В тот день он жутко напился и вспоминал, как его ранило тогда в живот. Он потерял сознание, а очнулся уже через несколько дней. В госпитале его никто не искал, а сам — по причине малолетства и тяжелого ранения — до конца войны так в армию больше и не попал.

И однорукий подполковник, не глядя на медаль «За отвагу», гонял его по всему Севастополю, если Митька появлялся на пороге военкомата.

«Отвагу» пацан получил, когда Сиваш форсировали. Умудрился из оброненной кем-то «снайперки» свалить пулеметный расчет фрицев. Сначала получил три дня нарядов на кухне, а потом и медаль… Правда, уже в госпитале… Потом… Наградные листы медленнее пуль…

Так он и остался здесь, в городе русской славы. Искал своих долго, очень долго. И лишь к концу восьмидесятых выяснил, что его рота попала на Мекензиевых высотах под артобстрел, и он был один из немногих, кто выжил в том аду. Ровно за год до Победы.

И каждый год, он приезжал к мемориалу на Сапун-Горе, выпивал стопку, пьянящей и дурно пахнущей водки, и шел домой, усталый и подавленный.

И так почти полвека. Полвека. Полвека прошло. Пятьдесят лет. Иногда Митька думал — а зачем он столько живет?

А когда внезапно страна кончилась, он стал жить за границей. Паспорт он не хотел менять до последнего, пока не пригрозили, что пенсию давать не будут. Пришлось менять серп и молот на трезубец.

А потом оказалось, что рота вовсе и не была похоронена, а так и осталась там, в воронках у четвертого кордона. И вот уже десять лет, каждую весну, он приезжал не на Сапун-гору — где для ветеранов показывали костюмированный цирк — а сюда. В странную, неправильную тишину Мекензиевых гор.

И в этот майский теплый день все было как прежде.

Все да не все.

На опушке, притаившись, словно хищные и юркие танкетки, стояли трактора, заведенные и нещадно коптящие воздух выбросами солярки.

Мысли лихорадочно забегали — что это, что это? Сердце почуяло неладное, а ноги вдруг ощутили слабость…

— … В общем так, мужики, к субботе должны успеть, ровняем площадку и пригоним сваебой — дерганный, какой-то прилизанный, но в то же время, кажущийся каким-то неопрятным, инженер Стройпроекта, раскрыл карту и отошел в сторонку.

— Семен Константинович, тут же бои были в войну! Со всей России приезжают, каждый год выкапывают бойцов, целые дивизии лежат, можно ли? — Крепко сбитый тракторист, с черным, как у негра, лицом, сдвинул кепку на макушку.
-Тебе за что деньги платят, Коля? За рассуждательство или работу? — инженер, оторвавшийся от карты, строго взглянул на тракториста. — Самого мэра распоряжение! Нам подряд сдать надо.
— По своим поедем, как фашисты, — еле слышно произнес Николай, и сквозь зубы, сплюнув, полез под трактор, регулировать сцепление. Его негромкий протест, по всей видимости, разделяли и остальные восемь рабочих, столпившихся кучкой и насупивших брови.
— А ну как подорвемся, Семен Константинович? Тут же железа военного выше крыши! — крикнул кто-то из трактористов.
— Добро из группы разминирования получено, — отмахнулся инженер. — Нет тут ни хрена. Повытаскали все на чермет. Давай по тракторам!
Работяги почему-то не двинулись с места.
— Да вы что? Охренели, я смотрю? Да тут все перекопано за десять лет! Сейчас из администрации приедут, журналисты, начало строительства мусорного полигона смотреть! — инженер брызнул слюной и лицо его исказила злость, — Знали куда ехали… Не нравится? Валите отсюда к едрене фене, другую бригаду найду. На сотню баксов таких еще пучок найду!
Помявшись, трактористы полезли по своим машинам…

… Инфарктное сердце выскакивало из груди, а плохо видящие глаза застилала пелена отчаянья и глаукомы.
— Пооодоооооооооождитееееееееееее…
Митька, задыхаясь и тяжело кашляя, встал перед шеренгой желтомордых, оскалившихся словно хищники, тракторов.
— Эй, полоумный, тебе жить надоело? — инженер, сунув в папку карту, ринулся на встречу. — Ты еще кто тут такой?
— Воевал я тут… — прерывисто дыша почти шепнул Митька. А потом не выдержал и сел на сухую землю, стараясь унять дрожь в теле. —
— И что? — пожал плечами инженер.
— Так это…
— Что это? Говори! — нетерпеливо крикнул инженер. И поморщился. От старика плохо пахло кислым потом.
— Тут же кладбище! Тут же мы, то есть они лежат! А вы их тракторами…
— Да их уже давно всех выкопали, перекопали и перезахоронили, отец — Семен Константинович, оглянулся на высунувшихся из кабин трактористов и махнул рукой — мол, нормально все, — Иди-ка домой, старый! А нам работать надо! А кого найдем если — похороним!
— А что вы тут делать-то будете? — как-то неуверенно, но с надеждой посмотрел Митька на начальника.
— Полигон мусорный…

Вдали показалась кавалькада черных машин, несущихся к опушке.
— Мать твою… Начальство! — инженер шарахнулся в сторону, — Вали отсюда, старик! Не до тебя! Мужики, ждите там! Сейчас мэр речь давать будет! Потом он рукой махнет и начинайте!
Дед зашелся сухим кашлем и присел на лежащий неподалеку валун:
— Сволочи же… Сволочи… Свалка… Фашисты!
Как чертики из табакерки, из машин высыпали охранники мэра и его свиты, все как один в хороших костюмах и темных очках. Мэр, не спеша, степенно и чинно — как положено — вылез из машины и в сопровождении начальника УВД, директора строительной компании и своры более мелких чиновников, двинулся к тракторам. Чуть поодаль плелись журналисты.

— Ну что, Александр Петрович, по срокам, как обещано, не затянете? — голос мэра, отличался покровительственно-снисходительными нотками, которые характерны для человека, привыкшего повелевать и командовать.
-Да ну что Вы, Владилен Степанович, к осени построим! Образчик лучших европейских стандартов! — вышагивал рядом вальяжный директор стройкомпании.
Сейчас они под камерами скажут речь, а потом поедут на дачу к директору. Отмечать удачный откат и распил… Шашлык и коньяк готовы, да и девочки тоже…
Защелкали фотоаппараты и потянулись микрофоны.
Мэр открыл папку.
— Шановнэ громадяне! — по-украински он говорил с трудом, что, впрочем, было не удивительно. Мало кто в Крыму умел говорить на внезапно ставшем государственным суржике. Но для телевидения надо было говорить на официальном языке. Голос мэра или пропадал в порыве летнего ветра или разносился по полю. — Шановни товарищи. Сьогодни ми починаемо будивнитство смитно полигону, так необхидного для нашого миста…

— Отец, ты иди домой, а? Или хочешь, проводим, тебе плохо, дед? Что молчишь? — участливо подошел один из трактористов к старику.
— Плохо, — кивнул Митька. — Вот здесь болит. Дышать неможно. Жмет и давит.
Он коснулся морщинистой рукой к левой половине груди.
— Дед, это сердце, подожди, я аптечку из машины притащу.
— Сердце, — снова кивнул, сгорбившись старик. — От стыда…
— От какого стыда? — удивился тракторист. — Ты чего, дед?
— За этих стыдно. Скажи, за что я тут кишки разбрасывал?- старик махнул головой в сторону пестрой толпы, и, закрыв лицо руками, беззвучно затрясся.
— Ну, ты это… Отец… Дед… Батя… Не расстраивайся, — грязная рука в мазуте, потрепала старика по плечу. — Иди-ка и впрямь домой, а?

В этот момент директор строительной компании закончил свою речь:
— Будьмо ж совмистно боротися за звання самого чистийшого городу Украини!
Потом он вытер пот со лба и кивнул инженеру. Тот дал отмашку бригадиру.
И тракторист побежал к своему бульдозеру.
Мэр весело махнул пухлой рукой и трактора, опустив ножи, зацепили край поля, выворачивая коричневые пласты земли.
У Митьки помутнело в глазах, он покачнулся и едва не свалился в малозаметную ямку около валуна. Заплывший окопчик со времен войны.

Уцепившись старческой рукой за землю, он вдруг увидел торчащий из земли ребристый бок «лимонки». Митька выдернул ее из бруствера — такого же старого как он сам — с трудом приподнялся и заковылял навстречу тракторам. Почти как тогда, в сорок четвертом, под Джанкоем. Только тогда танки были… И голова стала ясная, как тогда…

— Стоооооооооойте, стоооооооооооойте! — старик встал перед тракторами, растопырив руки и сжав кулаки.
— Это что еще за дед? — выпучив глаза, прошипел мэр. Праздничный сценарий неожиданно сломался. — Что за дед, говорю?
— Что за дед?- как попугаи по цепочке передавали чиновники вопрос своим подчиненным.
— Ветеран это наш, воевал в этих краях, Дмитрий Сергеевич Соколовский, — громко сказал один из репортеров местной газеты, чем заслужил недобрый взгляд одного из заместителей мэра, прервав цепочку, созданную субординацией.
Камеры и фотоаппараты, как по команде, предвкушая сенсацию, повернулись в сторону старика.
Кивок мэра, и дипломатично изогнувшись, лощенный, как кастрированный кот, заместитель, показав кулак, пытающемуся спрятаться за спины трактористов инженеру, подскочил к старику.
— Дорогой Дмитрий Сергеевич, пойдемте в сторонку, и вы расскажете, в чем суть проблемы…
Старик, было, качнулся, влекомый чиновником, но тут, же встал обратно, заметив движение трактора.
— Суть, суть… А суть в том, что вы зажравшиеся и жадные — и не махай! Не махай на меня руками! — захватили все у нас в стране и страну тоже! Но вам, гадам, и этого мало! — по лицу старика, снова потекли слезы. — Вы же сволочи! Вы же на самое святое! На могилы! Отцы тут ваши! Деды! А вы! Сволочи!
— Не снимать, не снимать, я сказал! — начальник милиции, дал знак подчиненным и они, как цепные псы, сложив руки за спиной и встав по периметру, перегородили обзор журналистам.

Мэр поморщился и заерзал, наливая красной краской толстые щеки.
— Уведите его в сторону.
Охрана мэра побежала к старику.
Сочувствующие взгляды работяг и прессы перекрестились на ветеране.
Лишь заместитель мэра, пытаясь сгладить ситуацию, лично раздавал приказы и указания, какие-то смешные и нелепые.
Старик почему-то успокоился даже перестал плакать, словно покоряясь силе и сник…
На секунду. На мгновение.
А потом чуть-чуть разжал дрожащий кулак и сам пошел навстречу охранникам.
Те словно споткнулись о невидимую стену, увидев в руке старика гранату.
— Стоять! Стоять, я сказал! — начальник милиции задергал кобуру.
Но старик — нет, не старик, солдат! — только хищно ощерился на окрик и зашагал чуть быстрее. Двести метров разлета! Хватит на всю свору!
Толпа многоголосо завизжала.
— Стоять! — зычный окрик перекрыл, и скороговорную речь заместителя и истеричные вопли журналисток и даже забухтевших в рации милиционеров.
Все замерли, лишь на секунду, что бы потом впасть в шоковое состояние.
— Митька! Гранату выбрось! Все равно взрыватель сгнил…

Стоящую группу, плотным кольцом окружили люди в военной форме. В форме времен Великой Отечественной Войны. Как они появились и откуда, никто из присутствующих не заметил. Вскинувшие было руки с пистолетами охранники, привыкшие как собаки реагировать, на любое изменение ситуации, так же быстро изменили решение под еще один командный приказ:
— Руки в гору! Быстро! И без шуточек!
Бойцы с «ППШ» на перевес быстро обезоружили и охрану, и милицию. Кто-то из солдат восхищенно причмокнул, разглядывая советский еще «АКСУ»…
— Батя! Батяяяяяяяяяяяяя! — дед, полуослепший и глуховатый, даже через столько лет узнал знакомый голос командира роты.
— Ждал нас, Митька? Дождался! — и высокий статный офицер, заключил в сухие мужские объятья тщедушного старика.
Вокруг, уперев, винтовки и автоматы в толпу стояли его однополчане. Великан Опанас Кравчук, пулеметчик и забияка, балагур Саша Фадеев, с далекого сибирского городка, гармонист Петька Сафронов, всегда спокойный Ильхам Тубайдуллин… Все, он плохо видел, но он чувствовал, чувствовал, что они все здесь, все живые и родные. Все живые.
— Дядя Коля! Дядя Коля! — Митька ткнулся в плечо сержанту Ваганову и зарыдал. — Я ж тебя… Ложка… Ты ж…
— Нормально все, пацан! — Сержант осторожно приобнял старика.
Серьезные солдаты, в неуспевшей еще выцвести форме, улыбались и махали ему руками, но сразу, же снова подняв оружие, устремляли его в толпу.
Из толпы кто-то старательно выпихнул мэра. Тот ошарашенно оглядывал ухмыляющуюся пехоту.
— Ээээ… А по какому такому праву вы тут распоряжаетесь?
Вместо ответа мэр получил короткую очередь под ноги. После чего немедленно обмочился, взвизгнул и бросился обратно в кучу.
— Не по праву! — ответил мэру старший лейтенант. — По закону!
— По какому такому закону? — за спинами своих замов мэр стал чуточку смелее.
— Военного времени, — старлей пожал плечами.
Кто-то из толпы чиновников выкрикнул:
— Какая война? Нет никакой войны!
— Для вас нет. Для нас есть, — отрезал офицер, сверкая на солнце погонами.
— Она уже закончилась! — в голосе послышалась истерика.
Вместо ответа старлей прищурился, выглядывая крикуна. Но не высмотрел.
— Для вас она еще и не начиналась. Потерпите. Начнется. А для нас не закончится никогда. Вот для Митьки закончилась. Правда, Митька?
Тот отчаянно кивнул, зажмурив слезящиеся глаза. «Только бы не сон! Только бы не сон!»
— Лейтенант, — голос комбата не дал сну закончиться. Майор Щеглов, всегда неодобрительно смотревший на Митьку в сорок четвертом, вышел из леса в сопровождении группы автоматчиков. — Почему задержка?
— Да вот, товарищ майор… — показал лейтенант стволом на толпу, а потом на деда.
Комбат мельком глянул на толпу испуганных чинуш и журналистов.
— Мины где? Помнишь? —
— Конечно, товарищ майор! — лейтенант даже чуть обиделся.
— Кто зачинщик?
Толпа раздвинулась в стороны, оставив в центре мэра и его ближайших замов, начальника милиции, директора стройфирмы и инженера, норовившего свалится в обморок.
— Товарищ старший лейтенант… По закону военного времени, за преступление против Родины… Гони бандеровцев на разминирование, больше эта мразь ни на что не годна. Остальные свободны. Немедленно покиньте территорию.
— А рядового Соколовского?
— А этого… — Майор подошел к Митьке. Прищурился. — С собой. Подрос уже пацан…
Митька вытянулся, что было сил перед строгим взглядом комбата.
— Батальон! Станооооовись! В колонну по два, шагом…
И они ушли. Ушли в закат. Уш… Пальцы разжались. Граната покатилась по ржавой земле, тонко звякнув о стекло в сумке…

Автор Алексей Ивакин

Источник: livejournal.com

evgeny948 02.05.2018 15:17

Спасибо за Победу!
 
Моя мама, 19 лет
39-й зенитно-пулеметный полк, 1942-1945

Demis1 02.05.2018 16:28


«1941-1945. Вспомним отцов и дедов»



Человек91 02.05.2018 20:20

Всё меньше в колоннах седых ветеранов.
Всё больше на кладбище мраморных плит.
И в памяти нашей, под мемориалом,
Кто умер от ран, иль на фронте убит.
В колоннах идут ветераны седые,
Но память о прошлом не знает границ.
В строю, в орденах они вновь молодые.
Герои, прервавшие вражеский "блиц"!

sam952 03.05.2018 18:39



Совсем немного был я на войне,
Но память откровенно и жестоко
Мне очень часто говорит о ней,
Заставившей друзей седеть до срока.
Всё на кон ставь! Была иль не была!
Мы лейтенантами в тот строй шагнули,
Война в горах подмять меня могла,
Могла сразить осколком или пулей…
А я, взволнованно, в грядущее смотрю –
Восторженно, но как-то виновато.
Я Жизнь за хлеб и соль благодарю,
За то, что сохранила во мне святость!
Я без друзей пришел домой –
Под обелисками лежат они, под тополями.

sam952 03.05.2018 18:40

2. Пёс
Под Кулябом, в то памятное лето,
Наш путь в предгорье начался.
В ауле тихом и беспечном где-то
Ребята подобрали пса.
Его от грязи азиатской мыли,
В двух котелках, хитро изловчась,
Потом тушенкою кормили –
Уйдет потом, но будет помнить нас!
А он не уходил, бездомный.
Он знал беду. И оттого
Почти людской тоской огромной
Глаза светились у него.
Он прыгал робко и неловко,
Собачью «службу» плохо нёс,
Не поддавался дрессировке
Лохматый неказистый пёс…
Он не годился быть артистом.
И Женька, баловень атак,
Паёк делил с ним бескорыстно,
Что называется, за так.
…Однажды где-то в деревеньке
Нам «духи» ночью вышли в тыл.
И в том бою не стало Женьки –
Осколок в сердце угодил.
Мы парня сами не хоронили.
Груз 200.
Вот такая, братцы, хрень…
До вертолета, только, проводили.
И пёс, тот, умер через день.

sam952 03.05.2018 18:43

4.Моему отцу...
Как можно отблагодарить,
Какие же слова нужны,
Невозможно одарить,
Ведь им подарки не нужны.
Гордится каждый прожитым,
Богатство - ордена войны.
Не понимаем я и ты,
Сейчас - боятся тишины.
Тишины одиночества,
Тишины равнодушия!
Им общения хочется,
Улыбок и благодушия!
Всё реже видятся друзья.
Того задора уже нет,
Когда по острию скользя,
Встречали радостно рассвет.
Им всё казалось нипочём,
Смерть обходила стороной,
И смело в бой к плечу плечом...
А Жизнь тогда звалась Войной!
Но любили отчаянно,
Быть умели счастливыми!
Шли на встречи случайные
В гимнастёрках красивые!
Как можно отблагодарить
За Жизнь, что назвалась в Войной!
Не надо ничего дарить!
НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ С ТИШИНОЙ!!!

sam952 03.05.2018 19:43

28. Не объяснить…
Спиралью судьбы закрутило,
Перепутав до предела!
Время вихрем захватило,
Удивляя то и дело.
Уж не понять, что происходит,
И объяснений не придумать.
В безумстве радость мы находим,
Не думая, что скажут люди.
Не подвиги, а лишь поступки,
Но в каждом странное геройство.
А, может, это всё проступки?
Таким вот обладают свойством.
Не кровь, огонь по нашим жилам
На безрассудство нас толкает.
Но, лишь, поэтому мы живы,
И нам по сердцу жизнь такая!

Если хочешь правды, закрой глаза и нажми на курок...
Промедли - и ты состаришься,
Остановись - и ты умрёшь...


Цитата:

sam952 сказал(a):
Если хочешь правды, закрой глаза и нажми на курок...
Промедли - и ты состаришься,
Остановись - и ты умрёшь


viroza 03.05.2018 22:30



Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей...
Они до сей поры с времён тех дальних
Летят и подают нам голоса,
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса.
Р.Гамзатов.

viroza 03.05.2018 22:34

Пускай ты умер!..
Но в песне смелых и сильных духом
всегда ты будешь живым примером,
призывом гордым к свободе, к свету!
.........Максим Горький.


Говорят погибшие герои. Предсмертные письма борцов с фашизмом...

ЗАПИСКА МАТРОСА-ПУЛЕМЕТЧИКА А.В.КАЛЮЖНОГО
20 декабря 1941 г.

Родина моя! Земля русская! Я, сын ленинского комсомола, его воспитанник, дрался так, как подсказывало мне сердце,
уничтожал гадов, пока в груди моей билось сердце. Я умираю, но знаю, что мы победим. Врагу не бывать в Севастополе!
Моряки-черноморцы! Уничтожайте фашистских бешеных собак. Клятву воина я сдержал.
Калюжный.


К середине ноября 1941 года немецко-фашистские войска захватили Крым, за исключением Севастополя. Оборона города продолжалась
свыше восьми месяцев. Своей железной стойкостью, смелыми контратаками севастопольцы наносили врагу огромный урон в людях
и в боевой технике, но и сами теряли многих и многих защитников города.
Матрос-пулеметчик Алексей Калюжный и его боевые друзья из дзота № 11, расположенного на важном направлении, в районе деревни
Дальней (Камышлы), трое суток отражали яростные атаки противника. Гитлеровцы неоднократно бомбили дзот с воздуха, забрасывали его минами.
Моряки-комсомольцы старшина второй статьи С. С. Раенко, А. В. Калюжный, Д. И. Погорелов, Т. Доля, И. Четвертаков и др.
поклялись не отступать ни на шаг. Кончались боеприпасы, ядовитый дым разъедал глаза, было трудно дышать.
Многие моряки были ранены. На третьи сутки, в ночь на 19 декабря, к ним подошло подкрепление. Это были их товарищи -
М. Н. Потапенко, К. И. Король и П. Корж. Они принесли боеприпасы, продовольствие и немного воды. Но силы были слишком неравными.
20 декабря, когда в живых осталось трое тяжело раненных моряков, фашисты овладели высотой и захватили дзот.
Через несколько дней наши войска вновь отбили высоту. В разрушенном дзоте бойцы нашли девять павших героев - своих друзей.
В противогазе пулеметчика Алексея Калюжного был найден клочок бумаги - последнее письмо моряка, обращенное к советским людям.
***
ОБРАЩЕНИЕ МЛАДШЕГО ПОЛИТРУКА МОТОСТРЕЛКОВОГО БАТАЛЬОНА И.Г.БАЛАБАНОВА
28 января 1942 г.

Дорогие товарищи!
Я сделал все, что мог. Приняв командование батальоном после ранения командира, я продолжал наступление и выполнил приказ командования,
Я с гордостью смотрел смерти в лицо, потому что во мне билось большевистское сердце. Мне смерть была не страшна. Я презирал ее…
Я бился так потому, что любил свой народ, свою родину, свою партию…Умирая на поле боя, я должен сказать своим друзьям по оружию
в Отечественной войне, что во мне не было трусости и паники. Громите фашизм до полного уничтожения - вот мое боевое пожелание.
Будьте героями Отечественной войны, чтобы история помнила вас как отважных защитников русской земли.
Надеюсь, что вы, мужественные воины России, отомстите за мою смерть фашистам. Сообщите моим родителям о том, как я жил и умер.
Прощайте, боевые дорогие друзья!
Балабанов Иван Григорьевич
.


Иван Григорьевич Балабанов - младший политрук мотострелкового пулеметного батальона. 28 января 1942 года он возглавил группу бойцов
во время атаки на огневую точку врага у деревни Гусево. Противник хорошо укрепился в деревне. Каждый дом, каждый сарай были
превращены им в опорный пункт. С возгласом «Смерть гитлеровской своре!» под сильным огнем фашистов Балабанов бросился впереди бойцов
к ближайшему сараю. Вражеская пуля тяжело ранила героя. Истекая кровью, Иван Григорьевич Балабанов ворвался в сарай, где засели гитлеровцы.
Ошеломленные вражеские автоматчики в панике разбежались. Захватив сарай, Балабанов занял огневую позицию и открыл огонь по фашистам.
Когда враг был отброшен, друзья нашли Ивана Балабанова уже мертвым. В его похолодевшей руке был зажат маленький листок бумаги- последнее
письмо-обращение. Оно было опубликовано в газете «Комсомольская правда» от 16 апреля 1942 года.

aannitta 04.05.2018 01:41

Испытание на прочность
 
«Милый мой, дорогой Иосиф! Прости меня за такое письмо, но я не могу больше молчать. Я должна сообщить тебе только правду… Я пострадала на фронте. У меня нет рук и ног. Я не хочу быть для тебя обузой. Забудь меня. Прощай. Твоя Зина».

Написать такое жениху она смогла не сразу — только через несколько месяцев после операций и бессонных ночей… О чем думала искалеченная молодая женщина, когда диктовала эти строки, можно только догадываться. Но то, что ответ изменил ее судьбу, сомнений не вызывает.

С Иосифом Марченко Зинаида Туснолобова познакомилась весной 41-го, расписаться молодые не успели: Зина проводила его на фронт в первые дни войны. А сама ушла добровольцем в июле 42-го, после того как окончила школу медсестер. В первых двух боях Зина вынесла из-под огня 42 раненых и уничтожила 11 фашистов. За этот подвиг девушку наградили орденом Красной Звезды.

«Дорогая мама, братик Женька. Пишу вам с воронежской горящей земли. Если бы вы знали, что здесь творится. Днем и ночью стонет земля. За каждый метр идет кровавая битва… Но вы не волнуйтесь за меня. Пуля ищет боязливых, а я же, знаете, не из таких», — писала Зина родным в перерывах между обстрелами. За восемь месяцев кровопролитных боев на Воронежском фронте она вынесла с линии огня 123 раненых солдат и офицеров.

Февраль 1943-го разделил ее жизнь на «до» и «после»… Услышав крик: «Командир ранен!», Зина выскочила из траншеи и поползла. Разрывная пуля перебила ей обе ноги, но девушка нашла командира, а когда не нащупала пульс на его руке, сама почувствовала страшную слабость и потеряла сознание. Очнулась от крика немецкого офицера. Он с остервенением ударил ее в живот и стал бить прикладом по лицу и голове…

Чудом, случайно, русские разведчики, возвращаясь к своим из немецкого тыла, услышали ее тихий стон. Тело девушки пришлось выбивать финками из замерзшего кровавого месива. Десять дней врачи боролись за ее жизнь, но обмороженные руки и ноги спасти не удалось — началась гангрена.

Восемь тяжелейших операций, страшные боли, полная беспомощность… Спустя несколько месяцев девушка надиктовала дежурной медсестре последнее письмо любимому, а сама стала, как могла, подбадривать других раненых — ее переносили из палаты в палату. Однажды она упросила комсомольцев отнести ее на «Уралмаш».

— Дорогие друзья! Мне двадцать три года. Я очень сожалею, что так мало успела сделать для своего народа, для Родины, для Победы. У меня нет теперь ни рук, ни ног. Мне очень трудно, очень больно оставаться в стороне, — говорила она рабочим, лежа на носилках. — Товарищи! Я вас очень, очень прошу: если можно, сделайте за меня хотя бы по одной заклепке для танка.

Через месяц на фронт ушли пять танков, которые рабочие выпустили сверх плана. На бортах боевых машин белой краской было выведено: «За Зину Туснолобову!»

Главный хирург свердловского госпиталя Николай Васильевич Соколов утешал ее и обещал чуть позже «сделать» руку. Она отказывалась — слишком болезненны были эти операции. Но ответ, который прислал Иосиф, вдохнул в нее новые силы: «Милая моя малышка! Родная моя страдалица! Никакие несчастья и беды не смогут нас разлучить. Нет такого горя, нет таких мук, какие бы вынудили забыть тебя, моя любимая. И у радости, и у горя — мы всегда будем вместе.

Я твой прежний, твой Иосиф. Вот только бы дождаться победы, только бы вернуться домой, до тебя, моя любимая, и заживем мы счастливо. Вчера твоим письмом поинтересовался один из моих друзей. Он сказал, что, судя по моему характеру, я должен с тобой отлично жить и в дальнейшем. Я думаю, он правильно определил. Вот и все. Писать больше некогда. Скоро пойдем в атаку. Ничего плохого не думай. С нетерпением жду ответ. Целую бесконечно. Крепко люблю тебя, твой Иосиф».

Зина воспряла и согласилась на сложную операцию. Ей разделили кости левой руки и обшили их мышцами так, чтобы получились два сжимающихся «пальца». Она училась умываться, причесываться, брать предметы. На остаток правой руки ей сделали резиновую манжетку, в которую вставлялся карандаш, — и Зина заново научилась писать.

В мае 1944 года во фронтовой газете «Вперед на врага» напечатали ее письмо к бойцам 1-го Прибалтийского фронта, приближавшегося к ее родному Полоцку. Девушка рассказала свою историю и обратилась с воззванием: «Отомстите за меня! Отомстите за мой родной Полоцк! Пусть это письмо дойдет до сердца каждого из вас. Это пишет человек, которого фашисты лишили всего — счастья, здоровья, молодости.

Мне 23 года. Уже 15 месяцев я лежу, прикованная к госпитальной койке. У меня теперь нет ни рук, ни ног. Это письмо я пишу обрубком правой руки, которая отрезана выше локтя. Мне сделали протезы, и, может быть, я научусь ходить. Если бы я хотя бы еще один раз могла взять в руки автомат, чтобы расквитаться с фашистами за кровь. За муки, за мою исковерканную жизнь! Русские люди! Солдаты! Я была вашим товарищем, шла с вами в одном ряду. Теперь я не могу больше сражаться. И я прошу вас: отомстите!»

На адрес протезного института в Москве Зине пришло больше трех тысяч ответов (с тех пор она получала очень много писем до самой смерти). Это письмо читали солдатам перед штурмом Полоцка. Имя Зины Туснолобовой писали на стволах орудий, минометов, самолетах, танках, бомбах. Она, не имея рук и ног, била фашистов до самого конца войны.

Они расписались сразу после победы — Зина встретила Иосифа, крепко стоя на ногах… Но жизнь продолжала испытывать их на прочность: один за другим умерли от инфекции маленькие сыновья-погодки Слава и Анатолий. После трагедии семья переехала из Сибири в Полоцк. Здесь сначала родился сын Владимир, потом дочь Нина. Зинаида научилась самостоятельно стряпать, топить печь и даже штопать ребятам чулки.

— Мама не думала, что она ущербная, она жила полной жизнью, — рассказывала в одной из телепередач ее дочь Нина.

Зинаида Михайловна не теряла в своей жизни ни одного дня. Работала диктором на радио, постоянно выступала в школах и трудовых коллективах, писала письма в разные концы огромной страны, научившись управляться пишущей ручкой с помощью локтей…

Иосиф Марченко и Зинаида Туснолобова прошли жизнь вместе до конца. Они вырастили яблоневый сад, о котором мечтали в дни войны, подняли сына и дочь, были рады каждому мирному дню.

6 декабря 1957 года Зинаиде Туснолобовой-Марченко было присвоено звание Героя Советского Союза. «За исключительную преданность своему делу и храбрость при оказании помощи раненым» в 1965 году она была удостоена и высшей награды Международного Красного Креста — медали имени Флоренс Найтингейл (в Советском Союзе награда была присвоена только трем женщинам).

Зинаида Туснолобова-Марченко — почетный гражданин города Полоцка, одна из улиц которого названа ее именем. В городе открыт музей-квартира героини, ее имя носит полоцкий медицинский колледж.

В Витебской области учреждена премия имени Зинаиды Туснолобовой-Марченко, которая вручается ежегодно женщинам-матерям.

© http://www.oneoflady.com/2015/04/blog-post_50.html

Demis1 04.05.2018 12:53

Из записной книжки военнопленного красноармейца Б. Н. Ноздрина. 16 марта - апрель 1945 г.

(Датируется по первой и последней датам записей.)

г. Веспрем, на оз. Балатон, Венгрия. 16 марта 1945 г.

...Я чувствую скорое освобождение меня от рабства. И в это время мне хочется описать всю свою жизнь, вспомнить все. Мне хочется описать те ужасы, которые творили немцы с покоренными людьми. Мне хочется описать всю ненависть к чуждому. Мне хочется описать всю любовь к России, которую я ощущаю, особенно сейчас. Я представляю, как хороша будет жизнь после войны, как будут уважать люди друг друга после этих тяжелых испытаний войны. Люди будут ценить друг друга...

У меня есть Россия. Я ей принадлежу всем своим существом, и жизнь моя для нее. А в России есть моя родина - Сибирь и красивое село Ушур, а там живет моя любимая с простым русским именем Maшa. Там нет яблок и винограда, но там есть орехи, всякие ягоды, там мы вырастим и сады. Где бы я ни был, но о Сибири я никогда не забывал. Ее богатства, тайга - золотой лес и пушнина, ее поля - вторая Украина. А какая прекрасная ее будущность!.. Апрель 1945 г. Австрия.

Нас осталась половина - всех перебили. Вот уже два дня мы ничего не ели и работаем больше всех. Ночь работаем и днем. Меня покидают силы.

Родина! Увижу ли я тебя такой, которую я видел во сне. О родная моя Россия, непокоренная родина моя. Слова привета шлю тебе из тяжелого плена. Я мысленно гуляю по просторам Сибири, но силы покинули меня...

Минск

Барановичи

Люблин

Ужгород

Будапешт

Веспрем

Шарвар

Это мой каторжный путь. Я постараюсь припомнить все, все места, все издевательства, весь каторжный путь. Я опишу все, все, если буду жив, то напишу книгу «В плену».

Сейчас кое-что восстанавливается в моей памяти, и только одну дату я помню. Это было в январе, 17 или 18, 1942 г. Я был сильно ранен в голову около деревни Оскуй, Ленинградской области, Чудовского района. И больше я ничего не помню.

Я очутился и опомнился в Минске, в лагере военнопленных. Я помню, около меня сидел студент в роговых очках, Костя, и пленный солдат - не то казах, не то башкир - Бисинчакеев. Потом ворота открыли и втолкнули старика. Он шел, растопырив руки, шевелил губами, что-то хотел сказать, но, видимо, не мог. По седой длинной бороде стекала кровь, а на лысой голове виднелась окровавленная рана - ему вырезали пятиконечную звезду. Он прошел еще немного и упал, потянулся, как после сна, и замер, с открытыми глазами. Мы подошли. «Профессор!» - воскликнул Костя и заплакал. Он мне рассказал, что это профессор, у которого он учился.

В Ужгороде меня встретила хорошо одетая русская девушка - Нина Морозова из Гомеля. Она просила меня убить ее, т. к. она под страхом оружия живет с немецким офицером. Я не убил ее, а переодел в солдатскую мужскую одежду, и она жила с нами за пленного солдата. Она долго жила с нами, потом солдаты из охраны заметили, что она девушка, и один немецкий солдат надругался над ней и зарезал у нас на глазах. (На этом дневник обрывается.)

Борис Николаевич Ноздрин, 1921 года рождения, попал в плен в январе 1942 года, будучи раненным в голову в бою у деревни Оскуй, Чудовского района, Ленинградской области. Находился во многих лагерях военнопленных: под Минском, Барановичами, Люблино, Ужгородом, Будапештом, Веспремом, Шарваром. Когда советские войска вступили в Венгрию и Австрию, фашисты решили уничтожить русских военнопленных. Вместе с тысячами других советских людей в начале апреля 1945 года был расстрелян и Б. Н. Ноздрин. Записная книжка была обнаружена в кармане френча Б. Н. Ноздрина, когда советские бойцы хоронили трупы замученных гитлеровцами людей. Все записи в ней сделаны карандашом. Записная книжка Б. Н. Ноздрина хранится в Центральном архиве ЦК ВЛКСМ (инв. № 4690/4).

9nikolai999 04.05.2018 13:31

Водруженный над Рейхстагом штурмовой флаг стал официальным символом Победы Советского Союза над фашистской Германией.

Знамя Победы – неотъемлемая часть Парада на Красной площади в Москве.

Разведчики 756-го полка 150-й стрелковой дивизии М.А.Егоров (справа)
и М.В.Кантария со Знаменем Победы. Берлин. Май 1945 года.


В апреле 1945 года в 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта, оказавшейся первой в центре Берлина, из простого красного материала по приказу командующего 3-й ударной армии генерал-полковника В. Кузнецова было изготовлено 9 штурмовых флагов (по количеству дивизий, которые входили в состав армии). Флаги были изготовлены по образцу государственного флага СССР в армейском доме Красной Армии под руководством его начальника майора Голикова.

Звезда, серп и молот художником В. Бунтовым наносились от руки и через трафарет. Древки к штурмовым флагам изготовил киномеханик А. Габов. В ночь на 22 апреля штурмовые флаги были вручены от имени Военного совета 3-ей ударной армии представителям стрелковых дивизий. В их числе штурмовой флаг номер № 5, ставший Знаменем Победы.

Infectant 04.05.2018 16:29

Интересные факты о Второй Мировой Войне

Во время войны, для того чтобы защитить маленьких детей от газовой атаки изобрели скафандры для детей. С помощью специального приспособления детям накачивали воздух.

На фронте воевало впервые за историю примерно 600 тысяч женщин. Было создано три полка. 46 гвардейский ночной бомбардировочный, 586 истребительный полк, и 125 гвардейский бомбардировочный. Были подготовлены женщины-снайперы, и была женская рота моряков. Звание героя получили 87 женщин.

Война с Германией нанесла огромные потери и разрешения. В Советском союзе погибло 27 миллионов людей. 18 миллионов солдат получили серьезные ранения, или заболевания, большинство из них остались инвалидами. 6 миллионов людей оказалось в плену, из них погибло 4 миллиона. Из-за такого значительного сокращения населения осталось мало трудоспособного населения страны. Каждая советская семья имела потерю. Война оставила после себя множество сирот, инвалидов и вдов.

Евгений Лозовский и его коллега смогли спасти 8 тысяч евреев во время Холокоста.
Они проявили хитрость и сделали штучную эпидемию тифа. И немецкие солдаты просто не смогли войти в город, боясь заразиться.

Вторая мировая война самая огромная по масштабам. Длилась 6 лет, в ней приняло участие 61 государство.
На тот момент их всего существовало 73. 80% населения земли принимали тем или иным образом участие в войне.

Kuznet78 04.05.2018 20:38

Стихотворение найдено в шинели солдата Александра Зацепы, погибшего в Великую Отечественную Войну в 1944 году.
Послушай, Бог…
Ещё ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя.
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня ночью я смотрел
Из кратера, что выбила граната,
На небо звёздное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку,
Но я Тебе скажу, и ты меня поймёшь:
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет, и я узнал Тебя?
А кроме этого мне нечего сказать,
Вот только, что я рад, что я Тебя узнал.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно: Ты на нас глядишь…
Сигнал. Ну что ж? Я должен отправляться.
Мне было хорошо с Тобой. Ещё хочу сказать,
Что, как ты знаешь, битва будет злая,
И, может, ночью же к Тебе я постучусь.
И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом,
Позволишь ли ты мне войти, когда приду?
Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог, иду. И вряд ли уж вернусь.
Как странно, но теперь я смерти не боюсь.

sam952 04.05.2018 22:58

Константин Симонов
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слёзы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: -Господь вас спаси!-
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.

«Мы вас подождем!»- говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!»- говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.


sam952 04.05.2018 23:08



Разрушенные кварталы Смоленска после освобождения



Единственное не разрушенное здание Смоленска - Успенский Собор





Смоленск. Улица Большая Советская. 1943 год.

sam952 04.05.2018 23:24



Связь времен...

sam952 04.05.2018 23:29


hocum 04.05.2018 23:36

Двое на войне
В дни жестоких испытаний они верили – их спасет любовь


В июле 1943 года под Прохоровкой, в день вошедшего в историю танкового сражения, судьба свела двоих – военного хирурга Ольгу Борисенко и командира танковой роты Евгения Шкурдалова. Как оказалось – на всю жизнь.

Я встретила их впервые на сборе ветеранов 5-й гвардейской танковой армии. На экране появились кадры сражения под Прохоровкой. Грохот взрывов, метущееся пламя, танки таранили танки… А на фоне экрана отчетливо виднелись две нежно склоненные друг к другу головы. Ольга Иосифовна и Евгений Викторович Шкурдаловы.

Любовь всегда загадка. Тем более на войне. Она также необычна, как куст сирени, расцветший на минном поле.

Еще не зная друг о друге, они ехали к фронту в клубах дорожной пыли. Открыв люк, в одном из танков стоял Евгений Шкурдалов, старший лейтенант, командир танковой роты. Пыль слепила глаза, наждаком забивалась в легкие. Когда колонна замедляла ход, танкисты выскакивали, мочили тряпки в придорожной канаве, только бы охладиться.

Ольга Борисенко, молодой военный хирург, сидела в кузове грузовика на узлах с бинтами и ватой. С тревогой прислушивалась к отдаленному гулу. На фронт она ехала впервые.

Никто из них до той поры, как и тысячи других двигавшихся к фронту, никогда не слышал, что есть на свете такой поселок - Прохоровка.

Ночью разведчики, пробравшиеся к немецкому переднему краю, услышали шум моторов: заправлялись танки. Земля гудела от лязга гусениц. Под Прохоровкой готовился к прорыву немецкий танковый таран. Небывалое до той поры скопление бронированной техники. Танковая лавина, перед которой, казалось, не устоит оборона. В эти часы навстречу танковому тарану двигалась 5-я гвардейская танковая армия.

«12-го июля, на рассвете мы увидели перед собой широкое поле, - рассказывал Евгений Викторович Шкурдалов. - Колосья пшеницы гнутся к земле. Поют птицы. И вдруг - снопы огня. В наушниках мы услышали сигнал атаки: «Сталь! Сталь!»

Между железной дорогой и рекой Псел сошлись сотни танков. Такое было впервые в годы Великой Отечественной войны. Боевые порядки перемешались.

«Это была страшная картина, - вспоминал Евгений Викторович. - От прямого попадания танки взрывались на полном ходу. Срывало башни, летели в стороны катки. Не было слышно отдельных выстрелов. Стоял сплошной грохот. Были мгновения, когда в дыму свои и немецкие танки мы различали только по силуэтам. Из горящих машин выскакивали танкисты и катались по земле, пытаясь сбить пламя...»

Ольга Борисенко, выйдя на опушку леса, пыталась разглядеть, что происходит вдали. Но только слышала грохот. Палатки медсанбата разбили в лесу. Подъехал грузовик, из которого неслись стоны раненых и обожженных людей.

«Танк выскочил на бугорок. Мне надо было увидеть, что впереди, - рассказывал Евгений Викторович. - И вдруг в доли секунды какой-то голос шепчет мне: «Посмотри направо!» Глянул в перископ и увидел целящийся в меня «фердинанд». Я едва успел крикнуть: «Назад!» И в ту же секунду раздался страшной силы удар. Будто молния внутрь влетела. Я потерял сознание. Когда пришел в себя, не пойму - почему в танке светло. Снаряд пробил броню, снес голову радисту. Часть пушки раздавила заряжающего. Механик-водитель Досниязов, тоже раненый, все-таки вывел танк в укрытие».

Евгения Шкурдалова привезли вечером в медсанбат. В бреду он еще хрипел, отдавал команды. Но жизнь в молодом теле едва теплилась. Ольга Борисенко вышла из палатки. К ней тянулись сотни рук лежащих на траве раненых. Но брали сначала тех, кто и просить уже не мог. У Шкурдалова - рваная рана в области почки. Ольга встала за операционный стол. Операция подошла к концу. Но раненый потерял слишком много крови... «Жаль мне стало, - вспоминала Ольга Иосифовна. - Парень погибает на глазах». Ольга сделала знак сестре и легла на соседний стол. Из руки в руку потекла струйка теплой крови.

Она не запомнила его лица. А он, впадая в беспамятство, и вовсе не видел ее. Отправляя Шкурдалова в госпиталь, медсестра аккуратно вписала в его карточку все данные: кто оперировал, кто был донором. Когда в госпитале он поднялся на ноги, то заглянул в карточку и прочел фамилию.

Было ли это утро предчувствием судьбы, когда Евгений Шкурдалов с вещевым мешком за плечами искал попутную машину, чтобы добраться до медсанбата? Да что мы знаем о тайных мотивах наших поступков, которые безотчетны перед логикой и волей! Казалось бы, всего лишь случай ведет их навстречу друг другу. Но ведь не каждый способен быть таким милосердным: мгновенно принять решение – стать донором для неизвестного офицера, чтобы спасти его. Не каждый после госпиталя на случайных машинах отправится разыскивать тот медсанбат.

И вот эта палатка. «Оля, вас тут кто-то спрашивает!» Перед ним появилась миловидная девушка, худенькая, небольшого роста. Они стояли под деревьями. Пахло нагретой на солнце листвой. Рядом на траве стонали раненые. В небе шел воздушный бой.

«Знаете, это было, наверное, одно мгновение, - вспоминала Ольга Иосифовна. - Только в памяти оно кажется долгим. Евгений благодарил меня. Но мы стояли и просто смотрели в глаза друг другу. И поняли, что хотели бы встретиться снова».

При этих словах Евгений Викторович очень эмоционально добавил. «Это было чудо какое-то…»

Встретились, чтобы тут же расстаться. Он уехал в танковый батальон. Она ушла к раненым. И хотя между ними ничего об этом не было сказано, они уже знали, что будут стремиться встретиться снова. Перед тем, как попасть на фронт, Ольга Борисенко проходила практику в госпиталях. Немало наслушалась в палатах: кто-то шутя рассказывал о победах над женскими сердцами. Ольга с поклонниками вела себя сухо и строго. «Я не признавала легких романов, - говорила она. – Искренне полагала, что любовь и счастье возможны только после войны. И тут появился Женя. Он был трогательный и скромный. Наш медсанбат следовал за танковой армией, в которой служил Евгений. Мы часто передвигались, разворачивая операционные столы то в палатках, то в полуразрушенных домах. Когда бывало затишье, Женя мчался на попутках, чтобы разыскать меня. Всегда появлялся неожиданно».

Около медсанбата разгружали полуторку. Санитары носили раненых. А Евгений держал Ольгу за руки и говорил о том, какая она необыкновенная. «Да вы же меня совсем не знаете». «Вижу и знаю». Он увидел в глазах этой девушки надежду на доброту, счастье. И потом он помнил – Ольга спасла ему жизнь.

«Любовь – над бездной поднятый маяк». Их встречи были всего лишь мгновениями среди боев, смертельного риска, лишений и всего того, что называется фронтовыми буднями.

«На что мы могли надеяться? - говорила Ольга Иосифовна. - Каждый день – бомбежки, обстрелы. Рядом с тобой – смерть. Не знаешь, останешься ли ты в живых. А счастья все равно хотелось».

Встречаться они могли очень редко. Второпях, на людях.

Они стали верить, что любовь поможет им выжить. Чувство такое появилось, что сродни - религиозному. На фронте надо во что-то верить - слишком жестоки будни на войне.

«Ты стоишь со скальпелем в каком-то здании, - говорила Ольга Иосифовна. - Перед тобой раненый. Сестра держит коптилку. И тут начинается обстрел. Ты не можешь не только спрятаться. Не можешь даже показать, как тебе страшно: рядом с тобой беспомощные люди, которые на тебя смотрят и ждут помощи. Сначала мы красный крест навешивали, а потом поняли – по кресту и будут целиться».

«Танк сравню с бочкой, только бронированной, - говорил Евгений Викторович. – Представьте себе, что по бочке бьют железом, танк бросает по ухабам, а ты колотишься внутри. Тесно, душно, темно. Сидишь на снарядах. Чтобы взять побольше, мы складывали их под ноги. Мы глохнем от шума. Угораем от газов, которые скапливаются внутри, когда стреляют пулемет, пушка. Выскакиваешь потом из танка, как очумелый»...

Слишком много на войне дикого, безобразного. Там не место для тонких, изящных чувств.

Полковник В.М. Крят, однополчанин Шкурдалова, сказал мне: «Человеку с воображением на фронте труднее, чем жесткому. А цинику легче, чем романтику. Виной тому страх, который входит в подсознание»...

Страх, который испытывает человек на войне, способен парализовать чувства, исказить самое искреннее влечение. Потому так много на войне несчастливых встреч. Однако эти двое каким-то непостижимым образом сберегали деликатность своих чувств и отношений.

«Девушке на фронте очень тяжело среди мужчин, - говорила Ольга Иосифовна. - Женя подкупил меня тем, что ухаживал как-то старомодно, по-рыцарски. Помню, по дороге в медсанбат он в порушенном взрывами лесу собрал букет незабудок и принес мне. Это было очень необычно на фронте. Я беру незабудки, а у самой одна мысль: счастье, что он на мины не попал. А переписка с моими родителями? Объяснившись в своих чувствах, Женя попросил у меня адрес моих родителей. И все в письме о том, какая я хорошая. Попросил у родителей моей руки».

День за днем они жили в тревоге друг за друга. Однажды, стоя на высотке, он увидел, что немецкий бомбардировщик заходит над лесом, где стоял медсанбат. Взрывы подняли землю... Ольгу, стоявшую у операционного стола, швырнуло в сторону, завалило обломками. Только клок халата остался снаружи. По этому клочку халата ее нашли и вытащили.

Или как она узнала о том, что он горел в танке под Знаменкой. Танк подбили, и вспыхнуло горючее. Огонь бил с такой силой, будто из аэродинамической трубы. Евгений едва успел выбраться сквозь огонь из люка, отбежать в сторону. И танк взорвался.

Евгений Шкурдалов был храбрым офицером. В книге Главного маршала бронетанковых войск П.А. Ротмистрова «Стальная гвардия» я нашла описание одного боя, в котором отважно проявил себя старший лейтенант Шкурдалов. Украинский город Золочев. Танковая бригада, совершив бросок по проселочным дорогам, ночью появилась на улицах города. Расчет был на быстроту и внезапность. Танк Шкурдалова подавил зенитную батарею, разбил стены немецкой казармы и открыл огонь по врагу. Вдруг дорогу перерезал выскочивший из переулка немецкий танк. До него – считанные метры. Мгновенно Шкурдалов решает – идти на таран. Ему удается ударить в борт. И снова Шкурдалов дает команду: «Вперед!»

В марте 1944 года в танковый корпус пришло сообщение – Е.В. Шкурдалову присвоено звание Героя Советского Союза.

Самая счастливая в их жизни дорога. Это уже после мая 45-го. На грузовой машине они ехали из Вены в Гомель, где жили родители Ольги, праздновать свадьбу. Везли на свадьбу две канистры спирта и консервы. Жених и невеста сели за стол в военном обмундировании.

Оба они вернулись с фронта с подорванным здоровьем.

Война догоняла их, напоминая о себе старыми ранениями и контузиями. Но религия сердца, как еще называют любовь, помогала и спасала эту семью.

Евгений Викторович окончил два высших учебных заведения, работал в области ракетостроения. Ольга Иосифовна, повидавшая на войне столько смертей, стала ведущим акушером в одном из районов Москвы. Они вырастили двоих сыновей, пошли внуки. Потом пришло тяжелое известие: Евгений Викторович скончался. Я навещала Ольгу Иосифовну и видела каким страшным ударом для нее стала потеря мужа. Теперь потомки этой большой семьи трепетно хранят память о необычайной встрече их родителей-фронтовиков, а также бабушки и дедушки – Ольги и Евгения Шкурдаловых. Они, встретившие друг друга на войне в самых трагических обстоятельствах, на многие годы смогли привнести в свою семью ту особенную радость и доброту, которую дано узнать только любящим людям.

Людмила Овчинникова
Источник: stoletie.ru

viroza 05.05.2018 13:27

Женщинам на войне...Посвящается памяти Юлии Друниной и женщинам, прошедшим войну...


До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.

И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас?..
Что гадать!-- Был и есть у России
Вечной прочности вечный запас.
***
Нет, это не заслуга, а удача
Стать девушке солдатом на войне.
Когда б сложилась жизнь моя иначе,
Как в День Победы стыдно было б мне!

С восторгом нас, девчонок, не встречали:
Нас гнал домой охрипший военком.
Так было в сорок первом. А медали
И прочие регалии потом...

Смотрю назад, в продымленные дали:
Нет, не заслугой в тот зловещий год,
А высшей честью школьницы считали
Возможность умереть за свой народ.
Юлия Друнина

Demis1 05.05.2018 23:18

Арслан Сибгатуллин - 4 года "Священная война" Пока мы помним о них, они живы.


Demis1 06.05.2018 08:49



Юлия Друнина



На носилках, около сарая,
На краю отбитого села,
Санитарка шепчет, умирая:
— Я ещё, ребята, не жила…

И бойцы вокруг неё толпятся
И не могут ей в глаза смотреть:
Восемнадцать — это восемнадцать,
Но ко все́м неумолима смерть…

Через много лет в глазах любимой,
Что в его глаза устремлены,
Отблеск зарев, колыханье дыма
Вдруг увидит ветеран войны.

Вздрогнет он и отойдёт к окошку,
Закурить пытаясь на ходу.
Подожди его, жена, немножко —
В сорок первом он сейчас году.

Там, где возле чёрного сарая,
На краю отбитого села,
Девочка лепечет, умирая:
— Я ещё, ребята, не жила…

Weyland 07.05.2018 11:31

Эхо Войны
 
.. В конце войны, во время оно, в лесах, под Балтикой седой

Смотрели в небо "Эрликоны". В свой страшный, в свой Последний бой.

Лежали штабелем обоймы стальных трассирующих пчёл

Враг, ошибаясь в прошлых войнах - их горький опыт не учёл..

Пусть будут сбиты над Либавой одна машина за другой

Но нашей Мощью, Силой Правой,

Судьбы карающей ногой

Враг будет стёрт с Земли Советской, оставив на полях у нас

Хвалёной техники немецкой нетронутый боезапас.

Живуча смерть на поле брани - и через 30 с лишним лет

Германский "орднунг" и старанье наделать могут много бед.

Моё желание - банально. За слёзы Жён, за кровь Отцов

Чтобы хоть раз ад арсенальный рванул в руках своих творцов.


Геннадий Баксичев

• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •

* и через 30 с лишним лет - написано именно тогда, когда эта Цифра соответствовала Реальному Времени.

И в лесах Прибалтики штабелями в человеческий рост лежали снаряды, а в нескольких метрах пирамидами вывернутые из них боеголовки.

И время от времени эта радость (особенно будучи вытащеной на солнцепёк и подсохнув) жахала так, что мало не покажется.... Жахнуло и за несколько минут до написания строк, которые выше.

Никого не задело, но в себя народ долго приходил.. Такие дела.

** может немного отличаться от текста в изданной книге. пишу по-памяти.

Robbertta 07.05.2018 17:25

Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.

У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных... Мутный дождь

Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня...

Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.

Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,

В последний раз...
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.

Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг,
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.

И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,

Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!

Все понял, понял все малютка.
- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать!
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,

Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо...
- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь?

И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты вольно.

Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.

И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!

Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой,
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?

Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?

Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,

Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей...



Машенька, связистка, умирала

На руках беспомощных моих.
А в окопе пахло снегом талым,
И налет артиллерийский стих.
Из санроты не было повозки,
Чью-то мать наш фельдшер величал.
...О, погон измятые полоски
На худых девчоночьих плечах!
И лицо - родное, восковое,
Под чалмой намокшего бинта!..
Прошипел снаряд над головою,
Черный столб взметнулся у куста...
Девочка в шинели уходила
От войны, от жизни, от меня.
Снова рыть в безмолвии могилу,
Комьями замерзшими звеня...
Подожди меня немного, Маша!
Мне ведь тоже уцелеть навряд...
Поклялась тогда я дружбой нашей:
Если только возвращусь назад,
Если это совершится чудо,
То до смерти, до последних дней,
Стану я всегда, везде и всюду
Болью строк напоминать о ней -
Девочке, что тихо умирала
На руках беспомощных моих.
И запахнет фронтом - снегом талым,
Кровью и пожарами мой стих.
Только мы - однополчане павших,
Их, безмолвных, воскресить вольны.
Я не дам тебе исчезнуть, Маша, -
Песней
возвратишься ты с войны!

бирюса 08.05.2018 15:27

Память.

То лето начиналось романтично: скромный сельский парень не сводил глаз с новенькой врачихи, накануне приехавшей на отработку на практику. Врачиха вечерами на посиделках душевно пела с подругами, потом в потёмках шла в больничку, где и жила. Паренёк шел следом, не смея приблизиться, потом долго стоял и смотрел на светлый квадрат окна, ругая себя за стеснение и нерешительность.

22 июня страшным набатом прогремело страшное слово "война"...

..Потоптавшись у порога, он было уже повернулся уходить, так и не собравшись с духом, но всё приметила старенькая санитарочка, шугнув очередь больных, втолкнула его в кабинет.
- "Наташа, я ухожу на фронт. Будешь меня ждать?"
- "Буду ждать всю жизнь."
Подхватил её на руки, закружил.. Тяжёлые косы выскользнули из-под белой косынки, рассыпались непослушные шпильки. Он бросился их подбирать, собрал в горсть и не вернул - забрал на память..

Вот и всё что было...

Слякотной осенью сорок пятого вечером постучали в окно. Солдат с вещмешком за плечами долго чистил от грязи сапоги, разулся и прошёл к печке, грел руки, оттягивая важный, но необходимый разговор.
Потом решился, открыл вещмешок, достал тугой свёрток, развернул. Ярким мягким плюшем с коврика смотрели медведи - подарок от того, долгожданного, убитого в последний день войны.
Гость долго рассказывал, как воевали вместе, как подарок этот его друг берёг для невесты, как смертельно раненый просил привезти коврик и на словах сказать, что любит её пуще света белого...
Положил на стол пачку её писем и заторопился.

Этот коврик, выцветший от времени, латанный-перелатанный хранится у меня. Помню, как тётушка гладила его иссохшей морщинистой рукой, смотрела куда-то вдаль, сквозь года, не замечая струящихся слёз. Наказала мне беречь. Берегу.

И вот завтра я вновь достану этот коврик, застелю камчатной скатертью стол, поставлю кружку и ломоть чёрного хлеба.

Светлая память погибшим на фронтах и их невестам, так и оставшимся одинокими. Не вышедшие замуж, не родившие детей, жившие памятью..

Время стёрло фамилию солдата. Осталось одно имя - Александр.
Александр и Наталья.
Вы встретились там, на небесах..

Riddick 08.05.2018 16:53

Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем глядя в небеса?
Летит, летит по небу клин усталый,
Летит в тумане на исходе дня.
И в том строю есть промежуток малый -
Быть может это место для меня.
Настанет день и журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле.
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.
Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.

Weyland 08.05.2018 17:14

Маме. февраль 1974
 
...Проходит по телеэкрану
Какой-то фильм - он о войне.
Пусть это было очень рано,
Но было всё это - при мне.

Я с этим словом освежаюсь -
Война - не допинг, не наркоз.
Я - не в тылу. Я всё сражаюсь,
И фронт мой былью не зарос.

Мне сорок пятый дорог очень,
Забыть его нельзя никак -
Он и сегодня правомочен,
И завтра тоже будет так.

А мать меня была моложе...
Меня согрев в своём тепле,
Со всеми воевала тоже
За жизнь и правду на земле


Геннадий Баксичев

Weyland 08.05.2018 17:22

М.А.С. середина сентября 1973г.
 
Нет, не уступим мы, мой друг, ни на иоту
Чужим войскам, чужим полкам, чужому флоту.
И пусть, как флаг борьбы за мир,
не выцветает
Вся полосатая, как тигр,
душа морская!!!


Геннадий Баксичев

Snorkfroken 09.05.2018 08:03


Draconis 09.05.2018 09:09



День Победы

Идут года, но кровоточат раны,
Врагами нанесенные в бою,
Спасибо, дорогие ветераны,
За молодость беспечную мою!
За то, что не стреляют автоматы,
Что мины не взрывают тишину,
Вы были молоды, ни в чем не виноваты,
За что судьба вам уготовила войну?

Чтоб дать нам право жить на этом свете,
Вы шли сражаться, грудью на врага,
Вас ждали дома мамы, жены, дети…
Храня тепло родного очага…
За то, чтоб звезды в небе нам сияли,
За то, чтоб на дворе цвела весна,
Сражались вы, и «за ценой не постояли»,
Но непомерно высока цена…

И каждый год весной, в начале мая,
Объединяет праздник всю страну,
Смотря на вас, я всякий раз не понимаю,
За что судьба вам уготовила войну?!!!
И слезы всякий раз встают туманом,
Готовы ливнем грусти течь из глаз,
Спасибо, дорогие ветераны,
Вам всем! Отдельно каждому из вас…

Как кровь, сияют красные тюльпаны,
Возложенные к «Вечному огню»,
Спасибо, дорогие ветераны,
За молодость беспечную мою…
Я никогда, поверьте, не устану,
За ваши подвиги вас всех благодарить,
Спасибо, дорогие ветераны,
За этот шанс под мирным небом жить!
(Ю. Олефир)

Robbertta 09.05.2018 14:23

Со временем всё зарастает былью,
Что связано с минувшею войной,
Уж не приходят вдовы к надмогилью,
Траншеи битвы заросли травой.
Людская память вечно помнит милых
Отцов, мужей, любимых, сыновей,
Забыть она солдат войны не в силах,
Что жизнь отдали Родине своей.
Ведь только сердце помнит боль утраты
И чувствует, какая ей цена,
С полей сражений не пришли солдаты,
Их не убила в памяти война.
Они живые, словно в сорок пятом,
Забыть не могут ни жена, ни мать,
Хоть памятники есть везде солдатам,
Но некому уже их вспоминать.
Сыны полков – теперь седые деды,
Победный сорок пятый так далёк!
Прекрасный праздник – славный День Победы,
В сердцах нет боли, только холодок.
Блестят на солнце ордена,
Звенят торжественно медали,
Гордится ими вся страна,
Они свободу отстояли.
Всё меньше остаётся их,
Седых защитников народа,
Что приближали счастья миг,
К победе шли четыре года.
Их украшает седина,
Сияют новые медали,
В долгу пред ними вся страна,
Тепла они не ощущали.
Я в форме на парад иду,
В душе царит благоговенье,
Гремят фанфары раз в году,
И продолжается забвение.
Мы за свободу шли на бой,
Войны безусые солдаты,
Чтоб защитить страну собой.
Уводят мысли в сорок пятый...

Это было в мае на рассвете,
нарастал у стен рейхстага бой.
Девочку немецкую заметил
наш солдат на пыльной мостовой.
У столба, дрожа, она стояла,
в голубых глазах застыл испуг,
а куски свистящего металла
смерть и муку сеяли вокруг…
Тут он вспомнил, как, прощаясь летом,
он свою дочурку целовал,
может быть, отец девчонки этой
дочь его родную расстрелял…
Но сейчас, в Берлине, под обстрелом,
полз боец и, телом заслоня,
девочку в коротком платье белом
осторожно вынес из огня.
Скольким детям возвратили детство,
подарили радость и весну
рядовые Армии Советской,
люди, победившие войну!
И в Берлине в праздничную дату
был воздвигнут, чтоб стоять в веках,
памятник советскому солдату
с девочкой спасенной на руках.
Он стоит, как символ нашей славы,
как маяк, светящийся во мгле.
Это он – солдат моей державы –
охраняет мир на всей земле!



Часовой пояс GMT +3, время: 21:21.

vBulletin v3.0.1, Copyright ©2000-2024, Jelsoft Enterprises Ltd.
Русский перевод: zCarot, Vovan & Co